Возвращение.
Дождь заливал Сиэтл, но мое настроение было таким же ярким, как аварийная мигалка на крыше моего старенького джипа. Я прикусила губу, глядя на экран смартфона, где светилось имя: «Мама».
«Эсме?» – голос был гладким, но с той самой, знакомой до тошноты, ноткой тревожного неодобрения.
«Ты где? Опять в этом... этом месте?»
Эсме Хейз. Вот мое имя. Каштановые волосы, спадающие небрежными волнами на плечи, глаза – два изумрудных озера в обрамлении густых ресниц, и фигура... ну, скажем так, я не из тех, кто прячется в оверсайз. Грудь – да, пышная, попа – округлая, на зависть всем этим фитнес-бикини. Я – полная противоположность хрупким фарфоровым куколкам, которых обожал новый муж мамы. *Мистер Харрингтон*.
Фух, даже мысленно его титул вызывал кислый привкус.
«Привет, мама, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Я смотрела в лобовое стекло, где дворники отчаянно бились против потока. – И да, я здесь. В моем месте. В доме бабушки Гвен».
На том конце провода зашипело возмущенно, будто в трубку пролилось дорогое шампанское.
«Эсме, это же безумие! Эта развалюха в глухом лесу? Без соседей? Без нормальной связи? Ты же сама говорила, там крыша течет, проводка древняя! Ты взрослая девушка, девятнадцать лет! Тебе нужна цивилизация, карьера, нормальные люди вокруг! А не копаться в пыли какого-то... сарая!»
Я закрыла глаза на секунду.
Сарая? Дом бабушки Гвен – двухэтажный, из темного векового кедра, с резными ставнями и верандой, оплетенной диким виноградом – был для меня храмом детства. Местом, где пахло корицей, сосной и масляными красками. Где бабушка учила меня видеть красоту в трещинах старого дерева и в игре света на лесной опушке.
Цивилизация мамы – это коктейльные вечеринки в холодном особняке в престижном районе, разговоры о курсах акций и подборе очередного платья, которое подчеркнет статус *миссис Картер-Харрингтон*. Картер – ее девичья фамилия. Хейз она бросила.
«Цивилизация меня немного душит, мама, – парировала я, включая поворотник и съезжая с асфальта на разбитую гравийку, ведущую вглубь леса. – А карьера... Я художница. Мне нужны тишина, пространство и... вдохновение. А не офисный стул в стеклянной коробке».
Мысленно я добавила: *И не твой вечный контроль под видом заботы. Ты променяла бабушкин дом на бриллианты Харрингтона, а теперь боишься, что я напомню тебе о том, кем ты была?*
«Вдохновение? – фыркнула мама. – Вдохновение ты найдешь на курсах в Париже, которые я готова оплатить! А не в этом... этом лесу, где Бог знает что может случиться! Это же чистой воды безумие! Ты как героиня дешевого хоррора!»
Я не сдержала смешка. Ироничного, колючего. «О, мамочка, спасибо за сравнение! Но я не та девчонка с криком в три октавы, которая спотыкается о собственные ноги, убегая от призрака. Я – та, кто этот призрак приручит и напишет его портрет. Или прибьет доской по башке, если надо».
Я вспомнила детство: беготню по бескрайним лесным тропам, строительство шалашей, ночевки на веранде под вой койотов, которые тогда казались сказочными волками. Бабушка не пугала меня, она учила уважать лес и его обитателей. Страха не было. Было волнение, приключение.
*Вот чего мне не хватало в золотой клетке маминого мира.*
«Эсме, ты невыносима! – голос матери дрогнул от гнева и, возможно, настоящего страха. Не за меня. За то, что я выбиваюсь из ее идеальной картинки. – Это безответственно! Ты не представляешь, какие там могут быть... люди!»
«Людей, мама, как раз меньше всего боюсь, – прозвучало ледянее, чем я планировала. – Особенно после того, как видела, на что способны «нормальные» люди в твоем кругу». Мысль о ее муже-интригане, который разорил папину мастерскую, чтобы «освободить» маму от прошлого, заставила сжать руль так, что костяшки побелели. «Дом бабушки – моё. Моё наследство. Моё решение. И я здесь останусь».
Наступила пауза. Я слышала ее частое дыхание. «Ты... ты просто эгоистка! Не думаешь о моих нервах!»
Этот последний упрек, этот вечный манипулятивный крючок, сорвал что-то во мне. Терпение лопнуло. «Знаешь что, мама? – голос мой стал низким, почти шепотом, но с такой сталью, что, кажется, даже дождь за окном стих на мгновение. – Отвали,серьезно.Мне 24. Я не прошу у тебя денег. Не прошу одобрения. Я просто живу *
своей жизнью. В моем доме. Позвони, когда научишься уважать мой выбор. А пока... наслаждайся своей *цивилизацией*».
Я нажала на красную трубку, прежде чем она успела вскрикнуть. Выключила телефон. Глубокий вдох. Воздух, даже через закрытое окно, пахнул хвоей, влажной землей и... свободой. И тревогой? Возможно. Но своей собственной тревогой.
Поворот. И он показался.
Дом.
Он стоял на небольшой поляне, окруженный вековыми соснами и кедрами, чьи темные кроны терялись в низких дождевых облаках. Двухэтажный, из массивных бревен темно-коричневого, почти черного от времени цвета. Крутая крыша, покрытая мхом по краям, надежно защищала от непогоды. Широкое крыльцо с резными балясинами, где когда-то стояли горшки с геранью (я их верну!), и то самое окно гостиной – большое, с витражной вставкой вверху, изображающей лесную фею – творение бабушки. Оно светилось теплым желтым светом – я оставила лампу включенной, уезжая за последней партией коробок. Дождь стекал по стенам, по крыше, журчал в водосточных желобах, но дом стоял незыблемо. Суровый, немного загадочный, но бесконечно родной.
Припарковалась, выскочила под дождь, не обращая внимания на капли, стекающие за воротник кожаной куртки. Ключ со скрипом повернулся в замке. Тяжелая дубовая дверь распахнулась с привычным стоном.
Я вошла, сбросила мокрую куртку на старую вешалку-стойку из оленьих рогов (охотничий трофей прадеда) и окинула взглядом гостиную.
Оборачиваюсь и окидываю взглядом мой старый и новый дом – дом, в котором живет мое сердце с момента, с которого я себя помню, даже если мое тело и покидало его на какое-то время.
Да, ему требовалась любовь. И много работы. Паркет кое-где поскрипывал и слегка проседал. Обои с цветочным узором в углах отходили. Шторы на окнах выцвели. Но красота была в самой его кости. Высокие потолки с темными балками. Массивный камин из речного камня, который так жаждал растопки. Книжные полки, до потолка забитые старыми томами в кожаных переплетах и альбомами по искусству
Я подошла к креслу, провела рукой по гладкой деревянной ручке. Села. За окном бушевала гроза. Лес шумел. В доме пахло историей и...потенциалом. Моим потенциалом. Здесь я напишу свои лучшие работы. Здесь я буду свободна.
-Ну что, старина, – прошептала я, глядя на отсветы пламени в холодном камине. – Снова вместе.
Чувство было странным. Глубокое удовлетворение. Волнение. И... да, легкий холодок по спине. Не страх. Предвкушение. Как будто дом не просто ждал меня.