Великолепный Век. Империя Нилюфер

1606. Ночь. Покои Султана.

Ночь была ледяной, но лунный свет мягко освещал заснеженный сад. Ахмед проснулся внезапно, захлёбываясь кашлем, и кровь смешалась с его ртом.

Нилюфер вскочила, схватив его за руки:
— Ахмед! Что с тобой? Я позову лекаря!

Он с трудом поднял голову, сжимая её ладони:
— Нет... Нилюфер. уже поздно... не успеют...они не успеют...Прошу, отведи- закашливаясь говорил Ахмед- отведи меня в наш Тайный Сад!

Она подхватила его, поддерживая слабое тело, как только они зашли в сад, но прежде чем они успели пройти несколько шагов, он не выдержал и рухнул прямо на снег. Нилюфер мгновенно оказалась под ним, обнимая его, чувствуя холодное дыхание, смешанное с кровью, и мягкий ледяной снег, прилипший к коже.

— Ахмед... держись, прошу— шептала она, слёзы смешиваясь с морозом. — Я не справлюсь без тебя...

Он с трудом поднял глаза на неё, слабая улыбка пробежала по лицу:
— Нилюфер... я знаю, что ты справишься... Дети... государство... это всё я вверяю тебе...

Она сжимала его руки сильнее, ощущая, как жизнь уходит из его тела:
— Ахмед... всё рухнет без тебя...

Он слегка сжал её ладони, глаза всё ещё сияли решимостью:
— Нет... ты сильнее, чем думаешь... Какое бы решение ты ни приняла после моей смерти... оно будет правильным... И... пожалуйста...
— Не молчи, Ахмед, пожалуйста! Пожалуйста, не оставляй меня!
— Не вреди Кёсем, не обидь её... ради меня...Ты выстоишь, ты сильная Нилюфер, всё будет хорошо... А я буду ждать тебя в Конье...Моя Нилюфер.

Нилюфер кивнула сквозь слёзы, чувствуя, как холод зимы пронизывает её сердце:

— Я обещаю... Всё будет так, как ты хочешь... Всё сохраню... ради тебя...

Снег продолжал падать, обволакивая их белым молчанием. Она прижимала его к себе, чувствуя, как каждый удар сердца Ахмеда становится слабее, понимая, что теперь именно её руки держат не только его тело, но и всё, что он любил и за что жил.

Комнаты Ахмеда были окутаны тишиной, свечи мягко мерцали, отражаясь в золотых орнаментах покоев. Тело Падишаха лежало на покрытом бархатом ложе, прикрытое, словно он лишь спал. Нилюфер, понимая, что Кёсем может сыграть с ней в борьбу за власть, решила перестраховаться и написала поддельное письмо, в котором говорилось, что трон займет, как полагает Закон, старший сын Султана. Нилюфер  медленно поднесла письмо к перстню Ахмеда, аккуратно прижимая печать к воску. Сердце билось громко, будто весь мир наблюдал за этим моментом. Каждый штрих пера, каждый прикосновение пальцев к кольцу был пропитан решимостью и горечью.

— Так, Ахмед... — шептала она тихо, — пусть будет так, как ты хотел, это всё... во благо империи.

Печать оставила на письме символ власти. Нилюфер отступила на шаг, взглянув на письмо, словно передав в него часть своей души. Её глаза блестели от слёз, но на лице читалась стальная решимость.

После того как печать была поставлена, двери покоев медленно открылись. Вошли слуги, а за ними — дети Нилюфер: Айше Фирузе Султан, Бейхан Султан, Шехзаде Баязид и Шехзаде Мустафа, которого Нилюфер взяла на руки Хаджи Ага и Джанет Калфа стояли неподвижно, держа головы склонёнными в знак уважения.

Нильфер подняла глаза на всех присутствующих, голос её прозвучал торжественно, но мягко:

— Пусть будет известно: наш Падишах, великий Ахмед, к сожалению, покинул этот мир.

Дети и слуги замерли. Шехзаде Мустафа прижался к Нилюфер, чувствуя её дрожь, а Айше Фирузе Султан и Бейхан Султан сжимали руки, скрывая слёзы. Баязид подошел к телу отца, взяв его за руку.

— Но жизнь продолжается, — продолжала Нилюфер, — и судьба империи требует решимости и силы. С этого момента новым Падишахом отныне станет... — она сделала паузу, её взгляд обошёл всех присутствующих, — Шехзаде Баязид.

Слова её проникли в сердца всех. Комнаты, наполненные мягким светом свечей, казались вместилищем одновременно скорби, силы и надежды.

1616г. Утро. Совет Дивана.

-Дорогу! Баш Хасеки Нилюфер Шах Султан Хазрет Лери!

*Все паши удивились*

Её плечи были сжаты от усталости и горя, волосы слегка растрёпаны, лицо бледное, глаза тусклели от бессонной ночи. На щеках блестели следы слёз, а руки дрожали, когда она держала письмо Падишаха. Сегодня ночью скончался её любимый мужчина — Ахмед, и боль его потери разрывала сердце, словно ледяные клинья.

Она вошла в зал, но даже в этом тяжёлом состоянии сохраняла достоинство и собранность. Каждый шаг давался нелегко, словно сама гравитация держала её на земле, а мысли рвались между горечью и долгом. Её душа кричала от утраты, но разум требовал решимости.

-Госпожа...

-Великий Визирь, визири, Паши..... я пришла вам сообщить о том, что ...Наш повелитель, тень Аллах на земле..Султан Ахмед Хан наш.....предстал перед Всевышним......

Визири, стоявшие по бокам, замерли, а паши слегка напряглись. Нилюфер подняла письмо, аккуратно развернув его перед всеми:

— В письме он ясно выразил свою волю: на трон должен быть посажен его старший сын — Шехзаде Баязид. Это не просьба. Это приказ.

Большинство присутствующих кивнуло, признавая вес и авторитет слов Нилюфер, но один визирь, старый и хитрый, не скрывал сомнения:

— Но... а как же сыновья Кёсем Султан? Разве один из них не мог бы претендовать на престол? Разве мы не должны учитывать и их права?

Нилюфер спокойно подняла взгляд на него, глаза сверкали внутренним огнём:

— Право на трон не измеряется только кровью, — сказала она медленно, точно выбирая каждое слово. — Оно определяется волей Падишаха и долгом перед государством. Ахмед ясно написал: старший сын получает трон. Любая попытка изменить это — не служение государю, а предательство.

Визирь замер, не ожидавший такой быстрой и точной аргументации. Её взгляд был железным, а голос — уверенным, не терпящим возражений:

— Мы не можем позволить амбициям затмить разум и честь. Наш долг — служить империи, а империя сейчас требует единства.

Тишина растаяла, и остальные визири кивнули, понимая, что спора быть не может. Нилюфер сделала шаг назад, руки сложены, а голос её звучал торжественно и объединяюще:

— Господа, повторяю: наш долг — служить Шехзаде Баязиду, защитить его, укрепить власть и сохранить единство империи.

— Да, — раздался общий хор голосов. — Да здравствует Шехзаде Баязид!

С этого момента сомнений больше не осталось. В зале стояло осознание ответственности и силы, а Нильфер, спокойная и величественная, знала: власть вновь закреплена, и долг каждого теперь — исполнить волю покойного Падишаха.
Даже среди триумфа и единогласного признания власти нового Падишаха, в душе Нильфер оставалась пустота, напоминание о том, что любовь и потеря идут рука об руку, и что каждый её шаг теперь — продолжение пути, который они с Ахмедом начали вместе.

Нилюфер тихо вышла из зала совета. Двери покоев мягко захлопнулись за ней, и коридор окутался тишиной, словно весь дворец задержал дыхание. Шаги отдавались пустым каменным полом, смешиваясь с собственным сердцебиением.

Она захлопнула дверь за собой, облакотившись на неё, руки сжимали кулон на шее — маленький золотой знак, подаренный Ахмедом. Его тепло до сих пор ощущалось сквозь металл, и каждый прикосновение оживляло воспоминания: его улыбку, голос, нежные слова, шёпот ночью.

Она остановилась у окна, снег медленно падал за стеклом, белые хлопья кружились, создавая иллюзию, что мир замедлился, чтобы дать ей время скорбеть. Нильфер закрыла глаза, слёзы катились по щекам, тихо падая на руки, где лежал кулон.

— Ахмед... — прошептала она, голос дрожал, — как же ты оставил меня одну...

Она думала о всех его словах, о его любви и о том, как он просил её беречь детей и империю. Сердце рвалось от боли, но в этой боли пробивалась искра силы.

— Но я сильная... — продолжала она, сжимая кулон. — Ты веришь в меня, Ахмед. Ты всегда верил. И я... я буду жить дальше... ради тебя.

Её взгляд поднялся, глаза, полные слёз, встретили отражение зимнего света в окне. Она думала о детях, о Баязиде, о Мустафе, о всей империи, что теперь зависела от её решимости. В груди зажглось чувство долга и любви одновременно.

— Ты будешь жить в сердцах наших детей, — сказала она тихо, но уверенно. — Я пронесу тебя через боль и через время. Иду дальше, Ахмед... Иду дальше.

С этими словами она вдохнула холодный зимний воздух, руки крепко сжали кулон, и Нилюфер сделала первый шаг, чтобы идти дальше, неся в себе память, любовь и силу, которые навсегда связывали её с Ахмедом. Снег падал, отражая свет свечей и лунного сияния, и казалось, что весь мир остановился на мгновение, чтобы дать ей силы жить и править дальше.