Те, кого мы теряем
Они выбрались из леса с рассветом. Выживших было трое.
Над головами вспыхнула проекция:
Игрок Кейт — наживка.
Игрок Такатора — выживший.
Игрок Хаято — предатель.
Тишина. В желудке — ледяной ком.
— Я была… просто приманкой, — прошептала она. — Могла погибнуть, потому что это было частью сценария.
Он молчал. Смотрел. Как всегда. Но сейчас — по-другому. Будто искал слова, которых у него не было.
— Ты знал?
Пауза. Он опустил глаза.
— Да.
Холод разлился внутри.
— Ты молчал. Использовал меня?
Он подошёл ближе, но она отступила.
— Скажи, Самура. Ты бы дал мне умереть, если бы правила требовали?
И он, впервые, не ответил. Потому что ответ был — да. Если бы не… сейчас.
Она ударила его кулаком в грудь — один, другой. Он позволил.
— Ненавижу, — выдохнула. — Потому что не могу не хотеть тебя даже сейчас.
Он схватил её. Жестко. Не как влюблённый — как зверь, которого ранили.
И поцелуй был не поцелуем. Это было столкновение. Губы обжигали. Руки оставляли следы. Она рвала его одежду, как будто могла добраться до души. Он срывал её с себя, будто хотел забыть всё, кем был.
Падали на пол. Телами, голосами, яростью.
— Я убил своего брата, — прошептал он ей в шею, когда двигался в ней, медленно, глухо, будто каждая волна боли смывала память. — В первой игре. Он не прошёл. Я прошёл.
Слёзы бежали по её щекам, но он не видел. Он целовал их.
— Я не позволю тебе умереть, даже если придётся снова стать чудовищем, — хрипло выдохнул он.
Её руки сомкнулись на его шее. Тело дрожало.
— Тогда будь им. Только будь моим.
Позже, в тишине, он лежал рядом, глаза — в потолок. Она спала на его груди, пальцы сплетены с его.
И он впервые понял:
он больше не может играть, как раньше. Потому что в этой игре он уже поставил всё.