Огонь и сталь
Комната была пустой. Занавески колыхались от сквозняка, пыль в лучах закатного света танцевала, будто замершее время.
Он закрыл за ними дверь, не проронив ни слова.
Кейт стояла, тяжело дыша, сердце ударяло в рёбра. Она чувствовала, как напряжение между ними нарастает, будто перед началом игры на пики.
— Спасибо… — начала она, но голос дрогнул.
Он не ответил. Только шагнул ближе.
Кейт отступила на шаг — не из страха. Из ожидания. Внутри всё горело, будто она сама себя бросила в огонь.
Пальцы Самуры скользнули к её шее. Коснулись замка молнии на толстовке и медленно потянули вниз. Молча. В его глазах не было ни желания, ни злобы. Только холодная решимость. И этот взгляд сводил её с ума.
— Я не боюсь тебя, — прошептала она, упрямо глядя в глаза.
Он притянул её к себе. Пальцы сомкнулись на её талии — крепко, уверенно. Тело отозвалось: ток по позвоночнику, колени сдали позиции, дыхание стало обрывочным.
Поцелуй на этот раз был другим. Глубоким. Жестоким. Как будто он пытался забрать её воздух, её сознание, её волю. И она позволяла. С жадностью.
Одежда исчезала с них, словно не имела смысла. Здесь не было места для нежности — только напряжённое, хищное притяжение, как в играх: либо ты, либо тебя. Его движения были резкими, но контролируемыми, как выстрел — точными и выверенными.
Её спина ударилась о стену, его ладони поднимали её выше, и она обвила его ногами, беззвучно, сгорев от того, насколько всё это было неправильно… и правильно. Она хотела его. Всей собой. Не героя. Не спасителя. Именно его — опасного, холодного, жестокого.
Пальцы Самуры прошлись по её коже, как лезвия — не раня, но заставляя дрожать. Она выгибалась навстречу, будто жаждала быть разрезанной до самого нутра.
Звук удара о стену. Стук. Вдох. Стон.
Он был немногословен и в этом — в его молчаливом, сосредоточенном внимании — было что-то пугающе интимное. Он не просил, не спрашивал. Просто делал. И она отвечала.
Позже, лёжа рядом, она чувствовала, как по его коже скользят капли пота. Он не говорил. Не смотрел.
— Ты позволил мне остаться, — выдохнула она, — значит, я не безразлична тебе.
Он не ответил. Только повернул голову и посмотрел — тяжело, прямо в глаза. А потом… пальцем убрал прядь с её щеки.
Для него это был почти жест любви.