Глава 16.
Робби Макгвайер.
Я не могу вспомнить, когда последний раз был так взволнован из-за того, чтобы сесть на самолёт. Или сойти с него. Или сесть на автобус. Или добраться до отеля. Клянусь, кажется, ни одной полной минуты не прошло с тех пор, как Декер сказал мне, что происходит со шлюхами, чтобы я не думал об этом. Я настолько рассеян, что Боди начал странно на меня смотреть и спрашивать, всё ли со мной в порядке. Со мной всё отлично. Лучше, чем отлично.
Я взволнован.
И нервничаю.
Я так нервничаю и возбуждён, что уже не могу отличить эти эмоции друг от друга. Мои ладони потные, а в животе трепещет волнение. Низкий гул тревоги будит меня по ночам, крутится и вертится у меня внутри, пока не превращается во что-то, что делает меня горячим. Я слишком остро ощущаю свою кожу. Она чувствительная и слишком тугая. Я постоянно замечаю своё дыхание и сердцебиение.
Я помню это чувство. Я испытывал его перед тем, как потерял девственность. Я встречался с девушкой по имени Дана какое-то время, и мы много говорили о сексе. Она сказала, что готова и хочет это сделать, так что я знал, что это неизбежно. Я знал, что это произойдёт. Я чувствовал себя точно так же. Как будто я был полностью бодрствующим. Возбуждённым, когда должен был быть уставшим. Как будто каждое мгновение было наполнено ощущением возможностей. Возможностей, риска и награды.
Тогда я тоже нервничал, но по другим причинам. Я боялся, что сделаю что-то не так, что причиню ей боль или кончу слишком быстро, или не смогу доставить ей удовольствие, что-то в этом роде. На этот раз я беспокоюсь совсем о других вещах. Я боюсь, что мне будет больно, что я не смогу справиться, и мне придётся попросить Декера остановиться. Или что я сделаю что-то, что покажется неопытным. Или что-то пойдёт не так с подготовкой, и я испачкаю его.
Я стал одержимым чтением историй других парней о первом разе, чтобы побороть свои страхи. Там полно информации. Может быть, даже слишком много. Если бы я поговорил с Боди об этом, он бы сказал: «Парень, ты перечитал».
И может быть, так оно и есть, но я предпочитаю быть чрезмерно подготовленным, чем недостаточно. Особенно для такого дела. Вчера я купил набор для спринцевания, и, должно быть, проверил свой багаж семьдесят раз или больше прошлой ночью, чтобы убедиться, что я его упаковал. Я также взял смазку. Три вида — помимо своей обычной смазки для мастурбации — потому что результаты моего глубокого исследования довольно сильно разнились относительно лучшего бренда для анального секса. Я серьёзно погрузился в эту тему. Настолько, что, добавляя огромное количество смазки в корзину, я ради интереса кинул туда пару кружевных стрингов. Белые и розовые.
Я оставил их дома. Они были слишком… чересчур.
Я даже не пытался их примерить.
Серьёзно, не пытался. Они всё ещё в упаковке, клянусь. Я даже не открывал её. Я засунул их на дно ящика с нижним бельём и прикрыл носками.
С тех пор как я сел в самолёт, меня немного пугает эта мысль. Почти сразу после того, как я занял своё место, я вспомнил, что у моей мамы есть ключ от моего дома, и у моей сестры Бет тоже. Если кто-то из них найдёт эти стринги, они никогда не перестанут надо мной издеваться. Никогда. Они обе будут ржать до коликов. А мой папа спросит, почему они смеются, и они ему расскажут. Они такие. Без фильтра. Все они.
Хотя они и не имеют привычки рыться в моих вещах. Они не такие.
На самом деле, если подумать, я точно знаю, что ни один из них никогда не заходил в мой дом без моего разрешения. Я — публичная личность. У меня куча охраны, и у меня есть приложение, которое уведомляет меня каждый раз, когда включается или выключается сигнализация. Мне приходит сообщение и фотография на телефон каждый раз, когда кто-то просто нажимает на звонок у двери. Ни разу не было такого, чтобы мама или Бет приходили или уходили, когда меня не было дома. Ни разу.
Это не то, о чём мне стоит беспокоиться.
Я зацикливаюсь.
Нервы и волнение по поводу того, что меня трахнут, немного слишком давят на меня. Вот что случилось.
Я пишу Декеру, как только Маркус, наш координатор операций команды, начинает раздавать карточки-ключи.
«Не поднимайся».
Его телефон жужжит в кармане, и он сразу же достаёт его и читает сообщение. Ясно, что он ничего не понимает, потому что смотрит на меня пустым взглядом.
«Я собираюсь подготовиться к траху, и я не хочу, чтобы ты был рядом.
Иди в бар и выпей».
Он смотрит на свой экран и быстро моргает. Его челюсть слегка отвисает, затем он пытается исправить это и делает ужасную попытку выглядеть безразличным. Его язык выскальзывает между губами. Вверх и вправо. Он скребет зубами по нижней губе, пока печатает.
На моем экране появляются три точки… и исчезают.
Появляются снова.
И снова исчезают.
Они появляются в третий раз, и, слава богу, на этот раз он нажимает отправить.
«k»
К? Буква К, даже не слово? Это всё, что он может сказать в свою защиту? Если бы у меня не было столько других мыслей в голове, я бы точно высказал ему всё, что думаю.
К?
Что за черт? Это всё? И строчная буква. Мне даже заглавную не уделили. Боже.
–––––
Хорошие новости: теперь у меня самая чистая задница на свете. Плохие новости: я впадаю в панику гораздо сильнее, чем раньше, а это уже что-то. Теперь я абсолютно уверен, что нервы и возбуждение — это одно и то же чувство.
Что я не могу понять, так это почему никто раньше этого не замечал.
Это же очевидно. Сухость во рту, трудности с глотанием, сердцебиение, вздрагивание от малейшего звука. Нервы и возбуждение. Я вам говорю, это одно и то же.
Я проверяю себя в зеркале и немного больше вытираю волосы полотенцем. Душ, который я только что принял, был обжигающе горячим, поэтому моё лицо выглядит красным и пятнистым, но с этим ничего не поделаешь. Я оборачиваю полотенце вокруг талии и выхожу из ванной.
Моя рука дрожит, пока я набираю сообщение Декеру.
«Я готов».
Как только я нажимаю "отправить", до меня доходит, что, возможно, я недостаточно ясно выразился.
«Чтобы трахнуться».
«Поднимайся наверх».
«В нашу комнату».
«Сейчас».
Мне приходит в голову, что носильщик принёс наш багаж, так что Декер может не знать номер нашей комнаты. Ну, обычно они всегда пишут номер комнаты на конверте, куда кладут карточку-ключ, но всё равно, лучше лишний раз уточнить.
«Мы в 1023».
«Десятый этаж. Когда выйдешь из лифта, поверни налево, а затем направо в конце коридора».
Ну вот. Этого достаточно. Думаю, ясно выразил свою мысль.
Я наблюдаю с затаённым дыханием, как рядом с моими сообщениями появляются две синие галочки. И… ничего.
Он не отвечает.
Одна минута превращается в две, потом в четыре, потом в семь. Нервы и возбуждение смешиваются. Они густеют и затвердевают, замедляя мои мысли, пока не превращаются в базовую ярость, которая полностью захватывает меня. Это древняя ярость. Бешеная, пульсирующая, рычащая и скалящаяся ярость. Старое, знакомое чувство из другого времени. Проще и глупее. Мой миндалевидный комплекс загорается, а префронтальная кора мозга отключается.
Я втаптываю ноги в джинсы, натягиваю футболку и кроссовки без носков, прыгая с одной ноги на другую, пока иду к двери.
Я закончил с этим.
Я закончил с дерьмом Декера.
Я спускаюсь в этот бар и высказываю ему всё, что думаю. Всё до последнего. Мне плевать, кто там будет и что они скажут об этом.
Я у двери, вытягиваю руку, почти касаюсь ручки, когда дверь внезапно открывается, и кто бы вы думали входит? Декер. Вид его прекрасного тупого лица, которое быстро перестраивается в серию удивлённых кругов, подливает бензина в огонь моей ярости и поджигает всё это дело.
Я волоку его в комнату за шкирку и ногой захлопываю дверь.
–Где, черт возьми, ты был?
Он открывает и закрывает рот, и по какой-то причине это выводит меня из себя. Все мое тело напрягается. Пресс. Челюсть. Кулаки.
Я хочу ударить его. Я хочу толкать его, швырять. Мне нужен контакт. Я жажду соприкоснуться с ним. Я хочу прикоснуться к нему, и я делаю это.
Руки.
Костяшки.
Ладони.
Рот.
Язык.
Зубы.
Он правильно чувствует, что я не полностью контролирую себя, и хватает меня за плечи, тряся почти так сильно, что это чуть не выводит меня из ступора. Почти. Но нет. Я все еще бешусь, размахивая руками наугад. Я настолько ослеплен, что большинство моих ударов не достигают цели, что только усиливает мою ярость.
–Макгвайер –, говорит он, удерживая меня на расстоянии вытянутой руки с легкой улыбкой, которая прорезает мой гнев и заставляет мой мозг спотыкаться. –Мы деремся или трахаемся?
–Ты оставил меня на прочтении, придурок. -Я пытаюсь ткнуть его в грудь. Мои рефлексы замедлены настолько, что он легко ловит моё запястье и скручивает его за спиной. Он делает это сильно. Настолько сильно, что глубокий жар пронзает правую сторону моего тела, подавляя меня. Он удерживает моё запястье, согнутое к позвоночнику, и использует его как руль, чтобы направить меня вперед. Я делаю два шага вперед и упираюсь одной рукой в стену.
Он отпускает меня и наклоняется ближе. –Я должен был, –Его теплое дыхание касается моей шеи и стекает по рукам. Горячая волна проходит через меня и оседает между ног. –Я был в баре с Ладди, а ты взрывал мой телефон. Твое имя было повсюду на экране.
Он поворачивает мою голову и прижимает одну сторону моего лица к стене передо мной, убирая волосы с лица и разглаживая их большой рукой. Его лицо так близко, что я чувствую его запах. Так близко, что почти могу его попробовать. Сладко-соленое сочетание, которое пахнет вызовом. Победой. Триумфом.
Я хочу его.
Я кусаюсь в сторону его челюсти, зубы скользят по жестким волосам и упрямому подбородку. Он обхватывает затылок моей головы ладонью и разжимает мой рот другой рукой. –Хочешь использовать этот рот, да?, — бормочет он, –Ладно. Открой. Будь полезным.
Я подчиняюсь. Я опускаю челюсть, и он вталкивает два пальца мне в рот. –Смочи их, Принцесса.
Возбуждение накрывает меня с силой, какой я никогда раньше не испытывал. Мой член, который то напрягался, то расслаблялся с тех пор, как мы покинули лёд, окончательно каменеет, когда я обвиваю язык вокруг его пальцев, как он мне сказал. В этот момент он стягивает мои джинсы чуть ниже уровня ягодиц, обнажая меня и заставляя чувствовать себя одновременно раздетым и униженным.
Вот оно. Именно в этот момент до меня доходит.
Это происходит. Это реально. Это не сон. Я здесь, и он тоже, и мы вот-вот сделаем то, о чём я думаю с тех пор, как он впервые поцеловал меня.
Он раздвигает мои ноги и подтягивает край моей футболки к середине спины. Несмотря на то, что я всё ещё почти полностью одет, я чувствую себя голым так, как никогда раньше. Голым до костей. До мозга костей.
Его костяшки скользят по выступам нижних позвонков. Лёгкое прикосновение заставляет мою задницу дрожать. Он следует за этим более твёрдым движением. Более низким. Толстые пальцы скользят между моими ягодицами, рисуя линию посередине меня. Я мгновенно теряю дыхание. Тяжело дыша в стену, я сжимаю губы, чтобы сдержать стон, который готов вырваться, когда его пальцы опускаются ниже.
Он действует быстро, его прикосновения уверенные и совершенно лишены колебаний. Тупой палец очерчивает моё отверстие и находит путь наименьшего сопротивления. Нет времени на подготовку. Одну секунду я один в своём теле, а в следующую его палец уже внутри меня. Это шок. Взрыв ощущений. Жжение, боль и всплеск возбуждения, от которого я вскрикиваю.
Он замирает мгновенно. Не только его рука, но и всё его тело. Он прижат ко мне так близко, что я могу сказать — он перестал дышать. Почти слышу, как шестерёнки его разума крутятся.
–Макгвайер, — говорит он наконец, — ты делал это раньше, да?
–Э-э, да… то есть нет. То есть да, но… не совсем.
–Не совсем? Он медленно вытаскивает палец из меня и делает шаг назад. –Это вопрос с ответом „да“ или „нет“. Либо ты брал член, либо нет. Так какой?
Я подтягиваю штаны и делаю безуспешную попытку укрепить свой голос, прежде чем повернуться к нему лицом.
–Ну…, — начинаю я, — в-в этом случае… нет.
Мои щеки — те, что на лице — пылают. Шок, отказ и унижение борются за первенство. Это битва, напряжённая гонка. Она заканчивается тройной ничьей.
Он делает ещё один шаг назад, его глаза широко распахнуты как никогда прежде. Слабым жестом он указывает на стену, к которой только что меня прижимал, и говорит: –Я не могу трахнуть тебя так, если ты девственник.
Я слышу голос, отражающийся от всех четырёх стен комнаты, хотя не совсем уверен, что именно говорю. Я точно слышу, как кричу несколько раз: –Я готовился для этого, ты чертов ублюдок!, но в основном я теряю контроль настолько, что всё становится немного туманным.
Я зол, смущён и возбуждён одновременно. Моё зрение затуманено, и я не могу понять, собираюсь ли я снова начать его бить или разрыдаться. Ни один из вариантов не кажется хорошим.
Я поднимаю кошелёк, который он положил на прилавок, когда вошёл, и швыряю его в его сторону. Промахиваюсь на милю. Потом хватаю его спортивную сумку, намереваясь запустить её в него, но не удерживаю её как следует, и вместо того чтобы отправить её лететь по воздуху, она падает на пол у его ног с жалким "плюх".
Здравый смысл, или что-то похожее на него, подсказывает мне, что нужно срочно убираться отсюда. Я запихиваю свой кошелёк и телефон в карман, с грохотом захлопываю дверь за собой и ухожу как можно дальше от Энта Декера.
Поскольку уже поздно, а на мне нет куртки, самое дальнее место, куда я могу добраться, — это небесный бар на верхнем этаже отеля. Когда двери лифта открываются, худшая часть красной пелены спадает, и до меня начинает доходить вся безумность моего поведения.
В баре я сталкиваюсь с Боди, Ладди и парой ребят. Они собираются закругляться. Пейджик жалуется на усталость, и я его понимаю. Слишком хорошо помню, насколько тяжело проходит первый сезон для новичков. Ладди говорит, что ему нужно позвонить Эмбер и проверить, как дела у неё и детей, и я не могу осуждать его за это. К счастью, мне удаётся уговорить Боди выпить со мной, потому что я совершенно не хочу оставаться один.
«Виски», — говорю я бармену, занимая место у стойки. Это огромное пространство с тёмным деревянным полом и такой же стойкой. Слабое освещение, множество стеклянных и хрустальных украшений создают ощущение, будто я одет недостаточно хорошо, чувствую себя не на своём месте и ещё глупее, чем раньше. –И сделайте двойной, пожалуйста.
–Ты в порядке? — спрашивает Боди, бросая на меня обеспокоенный взгляд. Я киваю, потом качаю головой и пытаюсь улыбнуться, но улыбка дрожит и в итоге проваливается полностью. Ему явно не нравится то, что он видит, поэтому он обнимает меня за плечи и притягивает к себе. –Так плохо, да?
–Хуже. Я опрокидываю свой напиток в два больших глотка, от которых слезятся глаза.
–Если Декер ведёт себя как придурок, можешь переночевать в моей комнате. Мы закажем кровать или я лягу на диван, мне не сложно. Тренер явно перегибает палку. Тебе не должно быть так тяжело делить номер с парнем, который постоянно тебя достаёт.
Виски проникает в мою кровь и начинает действовать. Напряжение в суставах немного ослабевает, и я делаю несколько глубоких вдохов, прислоняясь к твёрдому давлению руки Боди на моём плече. Туман в голове постепенно рассеивается, и меня начинает одолевать очень неприятное чувство, когда я думаю о том, что произошло в нашем номере.
–Вот в чём дело, Бодс, — неохотно признаюсь я, — думаю, на этот раз я сам был придурком.
–Что? Ты? Придурком? Никогда. Да ладно, брат, когда ты вообще обращался с кем-то как с дерьмом? Это не твой стиль, ты же знаешь.
Э-э, ну, я почти уверен, что это было классическое поведение придурка, когда я орал на Декера и швырял его кошелёк в него только потому, что он не захотел трахать меня. Свежая волна жгучего жара накрывает меня. Она поднимается по моему торсу и оседает тяжёлым комом в груди. О, Боже, я правда это сделал? Пожалуйста, только не это. И правда ли я пытался запустить в него его спортивную сумку?
И промахнулся оба раза? О, Господи. Как стыдно.
Почему, чёрт возьми, я это сделал?
Кто, вообще, я такой, чтобы так себя вести?
Это слишком. Я ненавижу это. Я не такой. Я никогда не был таким. Я не этот человек. Конечно, он не обязан трахать меня. Почему я вообще подумал, что он должен? Никто не имеет права требовать чужое тело. Я ненавижу такое мышление. Я презираю его. Я не знаю, что со мной происходит, но мне это не нравится. Я не могу так себя вести. Я не могу устраивать истерики только потому, что кто-то не хочет засунуть свой член в меня.
Хуже того, теперь, когда я немного успокоился, я всё время вспоминаю выражение лица Декера, когда я терял контроль. Это не было ни злостью, ни даже удивлением. Это была тревога. Я был слишком горяч и не смог остановиться, но я почти на сто процентов уверен, что, когда я уходил, он окликнул меня. Его голос был таким же грубым, как обычно, но с оттенком чего-то мягкого и тихого.
Теперь, когда я более спокоен, его слова звенят у меня в ушах: –Я не хочу причинить тебе боль.
Я не хочу причинить тебе боль.
Тяжесть в груди опускается вниз, к животу, когда последняя дымка гнева исчезает. Несмотря на виски, масштаб моей чрезмерной реакции полностью трезвит меня. Чем дольше я сижу в баре, тем больше понимаю, что мне нужно вернуться в наш номер.
Я должен извиниться перед Декером.
Я заказываю воды и продолжаю держать компанию Боди, стараясь не торопить его, пока он допивает свой напиток. Мы болтаем о завтрашней игре, и Боди интересуется моей семьёй — мамой, папой и, как всегда, особенно Бет. Разговор немного скован, потому что мне трудно вести себя нормально. После каждого глотка Боди бросает на меня быстрый взгляд. Я вижу, что он оценивает моё психическое состояние, и ему явно не нравится то, что он видит.
–Мне лучше пойти, — говорю я, когда он заканчивает пить и ставит стакан на стол.
–Ты уверен? Потому что я серьёзно, Робби, ты можешь занять мою кровать. Я лягу на диван. Ты же знаешь меня. Я могу спать где угодно.
–Нет, всё в порядке. Я справлюсь. Просто неправильно понял что-то, что сказал Декер. Вот и всё.
–––––
Занавески задернуты, свет выключен. В комнате темно. Почти кромешная тьма. Дыхание Декера ровное и спокойное. Так тихо, что мне приходится задерживать дыхание, чтобы услышать его. Я чищу зубы и умываюсь, стараясь закрыть дверь в ванную перед тем, как включить свет, чтобы не потревожить его. Раздеваюсь в ванной и на цыпочках возвращаюсь к своей кровати в одних трусах.
Я забираюсь в постель, натягиваю одеяло до плеч, поворачиваюсь на бок, спиной к Декеру. Лежу так неподвижно, насколько возможно, потому что, черт возьми, я уже доставил этому человеку сегодня больше проблем, чем следовало. Я пытаюсь расслабиться и позволить сну овладеть мной, но я все еще напряжен, как и раньше, когда ждал его, а невысказанный всплеск возбуждения продолжает струиться по моим венам. Несмотря на то, что я почти уверен: Декер крепко спит, его присутствие кажется горячим и громким, а тишина в комнате становится невыносимой.
–Прости, — шепчу я. В первый раз я произношу это так тихо, что это едва больше, чем дыхание. Но даже это приносит облегчение. Такое облегчение, что я повторяю это снова. На этот раз с чувством. –Энт, прости.
Тяжелый вздох и приглушенный звук подтверждают, что он услышал меня.
Я закрываю глаза и пытаюсь заставить себя уснуть, чувствуя себя немного лучше после извинений, но все равно не идеально.
После нескольких долгих минут простыни Декера шуршат, и две тяжелые ноги опускаются на ковер. Я не двигаюсь. Я даже не дышу. «Спокойно», — говорю я себе, — «он, наверное, просто идет в туалет. Не все крутится вокруг тебя». Я настолько неподвижен и начеку, что, когда чувствую первое легкое движение моего одеяла, мне кажется, что я это вообразил.
–Ч-что ты делаешь? — спрашиваю я.
–Даю тебе то, чего ты хочешь.
Мой рот пересыхает, и я остаюсь лежать, постоянно сглатывая и пытаясь восстановить дыхание, пока Декер стоит в ногах моей кровати и медленно, очень медленно стягивает с меня одеяло. Сначала обнажаются мои плечи, затем бок, потом зад, прикрытый боксерами, и, наконец, ноги и ступни. Легкое прикосновение ткани, словно поцелуй хлопка на коже, сменяется прохладным ветром, который проникает своими ледяными когтями внутрь меня, хватает мои внутренности и сжимает их так сильно, что я уже не могу отличить лед от огня.
Он бросает что-то рядом со мной на кровать, и я понимаю по весу и тому, как это приземляется, что это пузырек со смазкой. Я не двигаюсь. Ни головой, ни глазами. Просто лежу на боку, застывший, пока он устраивается позади меня. Надежда начинает биться о мои ребра. Его грудь касается моей спины. Тепло его кожи согревает меня и заставляет забыть обо всем, кроме места, где мы соприкасаемся. Он большой, даже больше меня, мускулистый и твердый, достаточно массивный, чтобы обвить меня собой, и хотя это чувство мне непривычно, оно мне нравится.
Так темно, что я не вижу ничего, кроме крошечной красной лампочки на нижней части телевизора и едва заметного контура двери, ведущей в ванную. Я моргаю, пытаясь заставить глаза привыкнуть к темноте, но это не помогает. Я ничего не вижу, поэтому понятия не имею, как или где Декер коснется меня в следующий раз, и он использует это в своих интересах. Он трогает меня совсем легко. Большая рука на моем плече. Костяшки его пальцев скользят вниз по моей руке, затем снова поднимаются. Следующее прикосновение сильнее. Он хватает мой бицепс, ощупывая его, и медленно двигается вниз. Он путает мой разум и чувства, чередуя нежные прикосновения с грубыми. Кончики его пальцев танцуют на моем боку, следуя линиям ребер и пересчитывая их по одному, постепенно обвивая мое тело и поднимаясь к груди. Он находит горсть мышц на груди и грубо сжимает их. Гладит и мнёт, сильно и мягко. Когда я так возбужден, что уже не чувствую ног, он берет напрягшийся сосок между большим и указательным пальцами и аккуратно катает его. Острый всплеск удовольствия расцветает в моей груди и распространяется вниз, к самому центру. Это заставляет меня стонать. Я не могу сдержаться. Он такой горячий и такой близкий, и я не помню, чтобы когда-либо хотел кого-то так сильно, как хочу Декера.
Я не помню, чтобы когда-либо чего-то желал так сильно, как этого сейчас.
Это больше, чем желание. Это боль. Боль быть заполненным, взятым. Боль от неизвестности. Боль чего-то большего. Боль от мужчины за моей спиной.
Его рука движется вниз, скользя над моим пупком, слегка задевая мой член — это почти не прикосновение, скорее возмущение воздуха — и быстро уходит прочь. Теперь он касается меня только там, где его грудь прижата к моей спине, и это усиливает мою боль. Я понятия не имею, куда он коснется меня дальше, и ожидание, которое нарастает внутри, трудно описать.
Мое дыхание становится прерывистым. Тяжелым и быстрым. Вдох-выдох.
Я думаю о том, чтобы пошевелиться и потереться задницей о его член, но страх сделать что-то не так парализует меня, и я остаюсь неподвижным. Когда он снова касается меня, то кладет руку на внешнюю сторону моего бедра. Давление твердое и успокаивающее, пока он просовывает руку в изгиб моего колена и подтягивает ногу к груди.
Я знаю, что он делает. Я делал это с женщинами раньше. Много раз. Он готовит меня к проникновению. Располагает мои конечности, чтобы облегчить себе доступ к моему телу.
Это заводит меня до предела.
Он играет с моей задницей, просовывая руку под резинку моих трусов, стягивая их вниз и разминая мои ягодицы, когда они освобождаются. Он поглаживает каждый дюйм моей задницы, пока я не загораюсь. На моей коже едва заметны тупые ногти, едва-едва, а потом они давят сильно. Когда это происходит, большие части моего тела мнутся, раздвигаются, тянутся в разные стороны. Широко раскрываются, прежде чем вернуться к мягкому прикосновению, от которого я вижу звезды.
Он дразнит меня так, пока я не могу думать. Пока я не становлюсь настолько слепым, что не вижу ни красной лампочки на телевизоре, ни контура двери в ванную. Так же темно, когда мои глаза открыты, как и когда они закрыты. Оба кулака сжаты, прижаты ко рту, чтобы сдержать мольбы о большем. Когда я извиваюсь, стону и тянусь назад, пытаясь ухватить любую часть его тела, до которой могу дотянуться, он перегибается через меня и нащупывает смазку.
Раздается глухой щелчок, когда он открывает крышку, и почти сразу же скользкий палец оказывается у моего входа. Несмотря на то, что я полностью готов к этому, шок заставляет меня коротко втянуть воздух. Смазка холодная, а его палец толстый. Это чувство вторжения — лучшее, что я мог себе представить. Он действует медленно, покрывая мой вход, медленно очерчивая его, массируя, пока мои мышцы не расслабляются, и я начинаю понимать, что чувствую. Хорошо. Это чертовски хорошо. Очень, очень хорошо. Чувствительно так, как я не ожидал. Чувствительно так, как я даже не знал, что мне понравится. Он ждет, пока мои кости не превратятся в жидкость, а кровь не начнет кипеть, прежде чем аккуратно ввести кончик пальца внутрь меня.
Мои глаза резко открываются. Я ничего не вижу. Меня окружает тьма, она поглощает меня целиком. Все, что я могу делать, это чувствовать. Легкое нажатие и трение. Нажатие становится чуть сильнее. Кончик пальца проникает в меня. Внутрь, затем наружу. Больше. Меньше. Каждый раз он продвигается немного глубже, чем раньше. Я чувствую это интенсивно. Глубоко. Это странное вторжение, незнакомое ощущение, которое вызывает легкое жжение, разрушающее все те швы, которые скрепляли меня все эти годы.
Он полностью вынимает палец, а затем заменяет один пальцем двумя.
И вот теперь я действительно чувствую. Я чувствую это везде. Это больше, чем легкое жжение. Больше, чем легкое растяжение. Давление глубокое и постоянное. Декер медленно двигает пальцами, вращая их внутри меня и находя мою простату с хорошо отработанным мастерством. Боже! Я не просто вижу звезды. Теперь это целое созвездие. Ночное небо без единого облака. Никакого искусственного света, чтобы конкурировать с этим. Только тяжелый черный экран с миллионами крошечных огоньков, пробивающихся сквозь него.
Он не останавливается, когда я вскрикиваю или зову его. Он не замедляется. Он продолжает стимулировать мою точку. Попадает в нее так, будто это его работа. Это сводит меня с ума. Это так сильно разрушает меня, что, когда он вынимает пальцы, я превращаюсь в лужу бесформенной массы.
–Нееет, — стенаю я, лихорадочно тянусь назад, пытаясь найти его руку или член, что угодно, чем можно заполнить себя. –Мне нужно это.
–Расслабься, Принцесса, — в его голосе слышится улыбка. Темная улыбка, скрытая под угрозой. –Я знаю, что тебе нужно, и я дам это тебе. Он наклоняется и целует мою щеку, царапая кожу грубой щетиной и зубами. –Я сделаю из тебя идеального мальчика для этого, кем ты и должен был быть.
Я отвечаю долгим, громким стоном, который заставляет всю комнату вибрировать и вращает каждую звезду по часовой стрелке.
Крышка пузырька со смазкой снова открывается, и я слышу влажные звуки того, как Декер покрывает себя ею позади меня. Он придвигается ближе, просовывая нижнюю руку под мою шею и обвивая ее вокруг моей груди, используя свободную руку, чтобы направить свой член к моей заднице.
Его головка кажется скользкой и тёплой у моего входа. Толстой и неумолимой. Если бы у меня ещё оставалась хоть капля здравого смысла, я бы, наверное, испытывал смесь нервов и возбуждения. Но я настолько далеко за гранью, что могу чувствовать лишь одно — жгучее желание.
Я всё ещё лежу на боку, свернувшись калачиком, ноги подтянуты к груди. Я откидываю бёдра назад, предлагая себя ему. Когда он действует не так быстро, как мне хотелось бы, я беру свою ягодицу в руку и максимально раздвигаю себя. Он несколько раз проводит своим членом по моему входу, а затем толкается внутрь.
Он подготовил меня хорошо, и, черт возьми, я этого хочу, но всё равно чувствую это. Короткий шок, когда мышцы насильственно растягиваются. Острая боль, от которой слезятся глаза. Но Декер знает, что делает. Должен знать, потому что, как только его головка оказывается внутри меня, он берёт мой член в руку и начинает твёрдо двигать её вверх-вниз.
Ощущение руки на моём члене успокаивает меня. Знакомое скольжение кожи вперемешку с совершенно новым ощущением, исходящим сзади. Удовольствие смешивается с болью, быстро переплетается, становясь неразличимым друг от друга. Они заглушают друг друга, соревнуются, меняются, превращаясь во что-то более мощное, чем всё, что я когда-либо испытывал.
Он медленно продвигается глубже в меня. Я стискиваю зубы и забываю дышать, когда мой сфинктер поддаётся. Он толкается внутрь, пока не встречает сопротивление, а затем отступает. Это повторяется снова и снова, и хотя я знаю, что должен быть благодарен, хотя понимаю, что он оказывает мне огромную услугу, беря меня так мягко, это сводит меня с ума. Это делает меня диким.
Я делаю глубокий вдох, и в следующий раз, когда он толкается внутрь, я изо всех сил выгибаю спину, чтобы встретить его. Это заставляет меня вскрикнуть, и когда я это делаю, он полностью выходит из меня, ожидая, пока я начну ругаться и умолять, прежде чем снова входит в меня. Шок от того, что я остаюсь пустым, ужасен. Мне это не нравится. Я ненавижу это.
–Не выходи, — сквозь зубы выдавливаю я, когда он делает это в третий раз. –Останься внутри. Пожалуйста. Я хочу этого. Я нуждаюсь в этом.
–Ах, Принцесса, на этот раз войду так сладко и гладко, вот увидишь. Расслабься и толкайся назад для меня, хорошо? — хрипит он мне на ухо, его губы тёплые и опьяняющие на моей шее. –Расслабься, малыш. Я стону от этих слов. Позвольте мне сказать вам: есть стоны, а есть СТОНЫ. Но существует только один вид стона, который мужчина может издать, когда у него в заднице член, а человек вроде Энта Декера говорит ему грязные вещи — и это стон, который исходит из самой души. –Отдайся. Давай, отдайся мне. Ты же знаешь, что хочешь этого.
Я киваю, стенаю и впиваюсь зубами в собственное плечо, в то время как мои пальцы впиваются в ягодицу, царапая плоть, делая всё возможное, чтобы держать себя открытым.
Он прав.
Святой Иисус, он прав.
Я действительно хочу отдать это ему. Я хочу отдать ему всё.
На этот раз он прав и в этом. Всё проходит гладко. Скользящий, плавный толчок. Длинный, уверенный удар, который за две секунды заполняет меня полностью. Мои глаза выпучиваются от давления, и когда удовольствие накрывает меня, я издаю рёв. Длительный, гортанный крик, который звучит именно так, как есть: звук человека, которого трахают впервые.
–Тихо, — шипит он, перемещая руку с моей груди ко рту и плотно закрывая его. –Тихо, малыш. Ты ведь не хочешь, чтобы люди узнали, что я с тобой делаю, верно?
Я булькаю и давлюсь невнятным ответом. Впрочем, это к лучшему, потому что ни одна часть меня сейчас не способна придумать что-то вразумительное. На самом деле, мне вообще плевать, кто слышит или знает что-либо. Мне безразлично, если каждый гость на этом этаже услышит, как меня трахают. Мне всё равно, если вся команда, тренеры, физиотерапевты и все игроки узнают, что со мной происходит.
Мне плевать.
Потому что Энт Декер лежит позади меня, его тело обвивает моё, бёдра так близко ко мне, как только возможно, а его член входит и выходит из меня. Мы оба голые, и он внутри меня. Он. Внутри. Меня. Возбуждение, которое это вызывает, трудно описать. Физически я полон, растянут и набит. Я настолько полный, насколько это вообще возможно, и стону как сумасшедший на его толстом, пульсирующем члене. Ментально я в отличном месте. В чертовски прекрасном месте. Я так близок к состоянию удовлетворённости, как никогда раньше. Я парализован. Пронзён. Нанизан. И я говорю не только о теле. Я говорю о разуме. Он пуст и неподвижен. Открыт и полон. Во мне нет никакого сопротивления.
И мне это абсолютно не мешает.
Декер держит меня именно там, где хочет. Там, где я должен быть.
Он продолжает двигать рукой по моему члену, одновременно толкаясь в мою задницу. Его синхронизация просто безупречна. Интенсивность — сюрреалистична. Удовольствие — как во сне. Его рука движется вниз на входящем толчке и вверх на исходящем. Стимуляция настолько мощная, что кажется, будто я не выживу. Это жарит мой мозг. Удовольствие и давление закручиваются внутри меня, усиливаясь до такой степени, что я больше не человек.
Я — буря.
Я бьюсь и беснуюсь. Воплю. Выпускаю ураган, который трясёт окна и угрожает обрушить всё здание. Декер крепко держит руку на моём рту и начинает целовать мою шею, слегка покусывая достаточно сильно, чтобы причинить лёгкую боль, когда я становлюсь слишком громким.
Он снова толкается в меня. Глубокий толчок. Длинный толчок. А затем обрушивает серию коротких, поверхностных толчков, от которых я вижу белые пятна по всему потолку. Мой оргазм настигает меня почти без предупреждения. Одно мгновение это далёкая угроза на горизонте, а в следующее — он взрывается из меня. Моя задница сжимается, тщетно пытаясь сократиться. Каждый раз, когда это происходит, Декер снова наполняет меня, заставляя волну за волной удовольствия подниматься вверх по моему позвоночнику, вгоняя свой толстый член в мою судорожно сжимающуюся дырку, пока буря не утихнет. Пока я не оказываюсь выброшенным на берег, беспомощным, безвольным, качаясь на хлипкой балке в затихшем океане.
Он переворачивает меня так, что я остаюсь на боку, но частично на животе. Моя задница поднята, раскрытая, истраханная и преподнесённая ему.
–Ты закончил, или можешь принять ещё немного? — спрашивает он, задыхаясь.
–Больше, — стону я. –Больше, больше.
Он снова толкается в меня. Теперь я чувствителен по-другому. Маятник качнулся и остановился ближе к боли, но мне это нравится. Это заставляет меня чувствовать себя живым. Как будто я что-то значу. Как будто у меня есть цель. Это даёт мне что-то, за что можно держаться. Декер толкается в меня мощно. Целеустремлённо. Ясно, что происходит. Он идёт к финишной черте, и он использует мою дырку, чтобы добраться туда. Ему не требуется много времени. Одной рукой он держит меня за бедро, впиваясь пальцами в меня, а другой рукой фиксирует моё плечо на месте. Он трахает меня сильно и быстро, пока его движения не становятся спазматическими.
Он пытается подавить звук своего удовольствия, стиснув зубы, пока мощная волна семени заполняет меня, вызывая свежий, переполняющий прилив удовольствия, пронизывающий всё моё тело. Когда он полностью опустошает себя, выливая каждую каплю в мои внутренности, он медленно и осторожно выходит из меня. Его дыхание прерывисто, и когда он говорит, его голос звучит одновременно совсем не так, как обычно, и в то же время абсолютно узнаваемо. Он твёрдый и мягкий, гладкий и шершавый, почти мечтательный.
–Хочешь сувенир, Принцесса?
–Су-увенир ч-чего? — бормочу я невнятно.
Он улыбается мне в шею. Сладкая улыбка и тихое гудение, которые почти убаюкивают меня, создавая ложное чувство безопасности. Почти. Но не до конца. –Сувенир от первого раза, когда тебя трахнули, Мальчик-для-пизды.
Это слово шокирует меня. Оскорбляет меня. Разрушает меня. Возбуждает так сильно, что я словно выворачиваюсь наизнанку, и во мне уже не остаётся ничего твёрдого, чтобы защитить меня. Некуда спрятаться.
–Да, — отвечаю я издалека.
–Закрой глаза, я включу свет.
Я делаю, как он говорит, без вопросов.
Он щёлкает выключателем прикроватной лампы, и моё поле зрения под веками окрашивается в оранжевые и красные тона. Он поднимает мою верхнюю ногу и раздвигает её чуть шире, чем раньше. Моя грудь и лицо прижаты к матрасу. Спина выгнута, и хотя я неоднократно говорил Декеру, что я шлюха, поверьте, я никогда раньше не делал ничего настолько развратного.
Он бросает подушку мне на затылок и говорит: –Спрячь лицо. Не оборачивайся.
Он берёт что-то с прикроватной тумбочки — возможно, телефон. Да, это его телефон. Я узнаю звук пальцев, скользящих по стеклу. Он молчит несколько секунд, а затем кладёт руку на одну из моих ягодиц. Он хлопает меня достаточно сильно, чтобы привлечь моё внимание. Твёрдо, но почти дружелюбно.
–Покажи мне, — воркует он, беря мою ягодицу в руку и раздвигая меня. –Покажи мне ту красивую пизду, в которую я только что вставил. Я стенаю под подушкой, изо всех сил стараясь удержать свои бёдра от извивания под воздействием его слов. –Давай, Принцесса, сделай это. Напрягись и покажи мне, что я оставил внутри тебя.
К моему бесконечному удивлению, и, возможно, даже интересу, я обнаруживаю, что делаю именно то, что он говорит.
Я напрягаюсь и немного расслабляю своё кольцо. Я делаю это осторожно. Я делаю это неуверенно — можете быть уверены, я чертовски неуверенно это делаю, — но я это делаю.
–Ммм, — бормочет он, когда горячая, сливочная струя вытекает из меня, — хорошая девочка.