Глава 6
Робби Макгвайер
Мы только что приземлились в Ванкувере и сейчас садимся в автобус до отеля. Завтра у нас дневная игра, так что сразу после неё мы улетаем. Я в предвкушении игры. Обожаю этот город. Люди тут дружелюбные, женщины горячие, а «Стервятники» — это команда, которую мы обыграли пять раз из шести, когда я играл за «Ковбоев», так что я знаю, что это возможно.
Как только автобус трогается, я включаю запись гимна голов «Гадюк». Этот рог издаёт долгий, низкий звук, который тянется и гарантированно вызывает дрожь возбуждения у любого, кто любит хоккей. Как только рог затихает, воздух наполняется тяжёлым гулом барабанов и визгом электрогитары. Боди вопит, поднимает руки вверх и почти орёт, изменяя слова классики The Weather Girls, «It’s Raining Men», на «It’s raining goals» («Голы льют как из ведра»).
Его энтузиазм вызывает пару смешков, и когда я снова включаю рог, Кац и Пейч подхватывают, добавляя столь необходимый бас в нашу импровизацию.
К тому времени, как мы подъезжаем к отелю, каждый парень в команде поёт, смеётся до упаду, свистит и орет. Ладди сидит впереди с тренером, оглядывается, улыбается до ушей, морщит нос, подпевает. Настроение — просто электрическое, и, чёрт возьми, я обожаю это. Я обожаю быть частью команды. Ни с чем не сравнить. Это безумная связь, которую сложно описать словами или объяснить, если сам не был частью такого.
— Голы льют как из ведра! — орет Боди, и все хохочут.
— Давай, Робби, врубай ещё раз! — кричит Кац, и я снова нажимаю на кнопку.
— Это будет наш день, ребята, — говорит Ладди, всё ещё улыбаясь. — Мы их порвём.
Автобус останавливается, но песня и смех не стихают. Мы вываливаемся на улицу, всё ещё напевая, и я чувствую, как эта энергия, эта связь, делает нас сильнее. Чёрт, как же я люблю это.
Вчера вечером я чувствовал себя просто отвратительно — был в стрессе и изводил себя из-за своих статистик и игры с тех пор, как оказался в Сиэтле. Мне потребовалось время, чтобы понять, что так сильно выбивает меня из колеи, но в итоге я осознал, чего мне не хватает.
Этого.
Команды.
Автобуса, полного братьев.
Даже если убрать из уравнения меня и Декера, мы играли как отдельные талантливые игроки, а не как команда. Тренер заставлял нас смотреть наши игры, разбирать моменты, анализировать, что сработало, а что нет, но до меня это дошло только вчера. Я провёл часы, просматривая записи матчей, когда все ушли от меня. В этой команде столько таланта, что это было сложно заметить, но как только я это увидел, я уже не мог это игнорировать. Признаю, я сам виноват. Вся эта история с Декером засела у меня в голове и повлияла на мою игру. И я не один такой. Мы играли в хоккей, который технически хорош, но в котором нет сердца.
Я поставил себе цель это изменить.
Автобус замедляет ход, тормоза шипят, когда мы подъезжаем к отелю. Когда мы выходим, один из новичков, Льюис, зацепляет палец за что-то. Он ругается и несколько раз встряхивает руку от боли. Боди оказывается рядом и подходит, чтобы оценить ущерб. Он оглядывается, ищет нашего физиотерапевта Джоша, но его нет рядом.
— Робби, — зовёт он, жестом подзывая меня. — Рана не глубокая, но кровь идёт. У тебя ещё есть та аптечка, которую тебе мама дала?
— Конечно, — говорю я. — Она у меня в сумке, дай я достану.
— Ты таскаешь с собой аптечку? — голос Декера доносится из тени. Он произносит это так, будто это не самая глупая вещь, которую он слышал, но она точно в топе.
Боди тут же оказывается рядом и начинает просвещать Декера, сопровождая объяснение выразительным движением подбородка.
— Вообще-то, Декер, мама Робби — врач, и каждый сезон она снабжает его крутой аптечкой. Там есть всё: дезинфицирующий спрей, антибактериальная мазь, стерильные салфетки, экстренное одеяло, бинты и даже тот клей, который врачи используют вместо швов.
— Да, но, типа, я оставляю экстренное одеяло дома, потому что оно занимает слишком много места в сумке, — неуверенно добавляю я.
Декер не закатывает глаза в прямом смысле, но он раздражённо вздыхает и бросает болезненный взгляд поверх моей головы, что, в общем-то, одно и то же. Это мгновенно меня заводит. Ладони нагреваются и начинают потеть, пока я нахожу пластырь в своей аптечке и передаю его Льюису.
Декер неспешно подходит, критически наблюдая за тем, как я обрабатываю порез спреем. Его голова слегка наклонена, что заставляет его смотреть свысока ещё больше, чем это диктует его рост. Это заводит меня ещё сильнее. — Ты же знаешь, что у нас есть Джош для такого рода хрени? Это, типа, его работа — разбираться с такими вещами.
Я отступаю в сторону, когда Льюиса перевязывают, и жду, пока Декер останется единственным в пределах слышимости, чтобы сказать:
— Ты же знаешь, что люди видят, когда ты заходишь на их страницу, да? — хотя я себе обещал не поднимать эту тему.
Его глаза расширяются, пока вокруг зрачков не становится видно чёткое белое кольцо, а челюсть буквально отвисает. Ярость вспыхивает в его взгляде настолько явно, что я решаю, что лучше развернуться на каблуках и догнать Боди и Ладди.