КРИВИЦКИЙ - ПАВЛОВА: ВОЗВРАЩЕНИЕ

1.

Ирина зашла в палату Геннадия. Он лежал, отвернувшись к стене, и она подумала, что тот спит. Но Кривицкий не спал, ему было вообще не до сна. Только несколько минут назад его вернули из операционной в палату...

***

Накануне...

... Брагину на протяжении всей неделе не нравились швы Геннадия Ильича. Антибактериальная терапия не помогла, после проведённой сердечно-лёгочной реанимации, когда давление на швы после боковой торакотомии было максимальным, швы воспалились, и шов длиной десять сантиметров был на грани развала. Кривицкий выдавал температуру, и Брагин видел при ежедневном осмотре пациента, что шов Геннадия Ильича беспокоит, но он старается не заострять на нём внимание. Накануне Олег пришёл к Кривицкому в палату, собираясь серьёзно поговорить насчёт завтрашнего дня.

- Геннадий Ильич, добрый вечер! Нужно поговорить, - нервничая, начал Брагин.

- Да, Олег Михайлович, думаю, что я знаю, о чём ты хочешь поговорить. Швы ни к чёрту, верно? - опередил его Кривицкий.

- Именно, - выдохнул Олег, понимая, что долго объяснять не придётся. Кривицкий-хирург и всё сам прекрасно осознаёт.

- Думаешь повторное наложение швов сделать? - напрямую спросил Геннадий, - хочешь завтра?

Брагин слегка обалдел от такой прямоты. Он собирался объяснять Кривицкому необходимость наложения швов заново, а Геннадий Ильич сам предлагает ему это сделать ещё и дату назначает. "Во, сила воли у мужика! Какой к чертям слабак! Да такого железобетонного ещё поискать нужно!" всё это пронеслось у него в голове, а вслух он сказал: "Конечно, лучше завтра, тянуть уже некуда. Можно с самого утра пойти, я буду с дежурства, и чтобы не задерживаться, можем уложиться до пятиминутки".

Кривицкого это устраивало, как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь. К тому же он вовсе не хотел, чтобы Ирина узнала, что ему вновь накладывали швы. Начнутся бесконечные вопросы, слёзы, переживания: "Было бы неплохо, если с утра, чтобы Ирина Алексеевна не волновалась", задумчиво произнёс он.

- Я так и предполагал, - согласился Брагин, улыбнувшись уголками губ, показывая свои очаровательные ямочки, - тогда готовьтесь. Костя зайдёт попозже.

Геннадий лёг в постель. Испытывая недомогание уже третий день, он предпочитал быть в кровати и особо не распространяться о своём самочувствии, особенно перед Ириной. Он не хотел её пугать новой операцией, да и сам он не хотел подвергаться новому наркозу. Ничего хорошего в этом не было, после трансплантации он отходил от наркоза месяца два. В это время были головные боли и бессонница, всё это не радовало Кривицкого. И сейчас он решил, что лучше он будет терпеть под местным наркозом, чем пойдёт на общий или перидуральный.

Пришедший Константин, лишь покачал головой на просьбу Геннадия Ильича и попытался его убедить, что передуралка будет лучшим выбором. Но Кривицкий был непреклонен: "Я потерплю. Это не смертельно". Анестезиолог понял, что дальнейший разговор с пациентом бесполезен, и решил, что легче согласиться, тем более уже весь Склиф знал о ненормальных реакциях организма Кривицкого, и если он подсознательно готов к процедуре под местным обезболиванием, то так тому и быть.

2

Ирина присела на кровать и погладила плечо Кривицкого. Он повернулся, от неожиданности она вздрогнула.

- Привет! Напугал, - призналась она, - я думала, ты спишь.

- Привет! Да нет, лежу просто, - он попытался натянуть одеяло на себя.

- Тебе холодно? Знобит? - она помогла ему поправить одеяло и внезапно заметила слёзы в его глазах, — ты что? Тебе плохо?

- Нет, всё нормально, не волнуйся, - он понимал, что должен успокоить Иру, если не хочет, чтобы она начала вновь дёргаться из-за него. В его глазах действительно были слёзы, которые он просто не успел вытереть, потому что они просто текли из его глаз от боли, которую он чувствовал в операционной и позже в палате, но Ирине знать об этом было вовсе не обязательно.

Он улыбнулся: "Я просто немного задремал. Глаза на свет среагировали", и он притворно прищурился, давая понять Егоровой, что свет слепит его глаза.

Ира облегчённо вздохнула и спросила: "Брагин был?"

- Да, ещё рано утром, после ночной, - Гена кивнул, - поболтали немного. На следующей неделе он планирует выписку.

- Может, не торопиться? Ещё полежишь? — спросила Ира, но понимала, что, если Кривицкому приспичит, его никто не сможет переубедить ни Брагин, ни тем более она.

- Я подумаю, - обнадёжил её Кривицкий, - а сейчас, Ириш, я поспать хочу, ночью плохо спал. Не возражаешь?

- Конечно, отдыхай, набирайся сил, - и она провела рукой по одеялу именно в том месте, где были свежие швы.

Гена вымучил улыбку, и, подумав, сказал: "Ир, присядь, мне нужно тебе кое-что сказать". Павлова напряглась, но присела на край кровати: "Что-то не так?", она с тревогой посмотрел на него.

- Лучше я скажу, чем Брагин, - тяжело вздохнул он, - Ир, я сегодня опять в операционной был... швы разошлись... Олег заново накладывал.

Она даже не знала, как реагировать на его признание, то ли радоваться, что всё-таки он доверился ей, то ли огорчаться, что у него опять проблема: «Так ты  только из операционной?», до неё, наконец, начало доходить его странное поведение, нежелание говорить и внешний вид.

- Ну, да, - подтвердил Кривицкий, продолжая, - особо не переживай, всё нормально прошло.

- В прошлый раз тоже всё хорошо было, а итог, вновь в операционной оказался, - проворчала Ира.

- Егорова, я оказался там вновь, потому что мне проводили сердечно-лёгочную реанимацию, - напомнил ей Гена, - была дополнительная нагрузка на швы в первые сутки, которую невозможно было избежать. Ир, ну, включи голову, ты же понимаешь, что это было неизбежно. Можно было бы, конечно, всё так оставить, но тогда рана затянулась вторичным натяжением, шрам был бы огромным. У меня, итак, всё тело располосовано, и ещё это. Если бы не ты, я бы на повторку не пошёл.

- А я здесь с какого боку? – она не поняла, почему Кривицкий хочет перевести стрелки на неё. 

- Я понимаю, что шрамы украшают мужчин, но разве тебя они не напрягают? – глядя на неё в упор, спросил Геннадий.

- Господи, о чём ты думаешь, Кривицкий?! – она в недоумении всплеснула руками, ей даже в голову не приходило, что он так заморачивается по этой теме, - я рада тому, что ты жив и мне абсолютно всё равно, какой у тебя будет шов и сколько их будет. Какой ты дурак, Гена! Но если Брагин сказал, что так надо, значит, это было надо. Или есть что-то ещё, что я должна знать?

- Есть, - он прикрыл глаза, как бы собираясь с мыслями, - швы Брагин накладывал под местной анестезией.

- Ты с ума сошёл? Почему не под перидуралкой? – теперь она действительно была взволнована, - зачем терпеть такую боль, Ген?

- Ир, я просто помню, как отходил от прошлого наркоза, да и этот особой радости не принёс. Вспомни, сколько побочки было, у меня только от мысли об этом уже нервный зуд. Я не хотел повторения, я решил, что лучше потерплю, - честно признался он.

- Потерпел? – Ира хотела разозлиться, но подумав, как сейчас плохо Кривицкому, остановила себя. Она придвинулась к Гене: «Очень больно?»

- Терпимо, - едва улыбнулся он, - а сейчас, когда тебе всё рассказал ещё лучше.

- Тебя обезболили? – поинтересовалась Павлова.

- Да, сразу после операции, не волнуйся, - он погладил её руку.

- Тогда не буду мешать. Тебе нужно отдохнуть, - Ира наклонилась и поцеловала его в лоб, затем поправила одеяло и, сказав напоследок, «Спи», вышла из палаты.

3

Идя по коридору, она столкнулась с Брагиным, который шёл ей навстречу.

- У Геннадия Ильича были? – как бы между делом спросил Олег.

- У него, - подтвердила Ирина Алексеевна.

- Как он? – поинтересовался хирург. Павлова указала Олегу на свой кабинет: "Зайдите!"

- Олег Михайлович, почему вы не поставили меня в известность о сегодняшней операции? И что это за фокусы с наркозом? – зайдя в кабинет и закрыв двери, Павлова хотела знать, от кого исходила инициатива операции под местным обезболиванием.

- Виноват, не успел предупредить. Извините, не настоял, - Олег развёл руками, он понял, что Кривицкий всё рассказал заведующей, но не знал плохо это, или могло быть ещё хуже, если бы обо всём сейчас рассказал он сам, - но, Ирина Алексеевна...

Она перебила его: «Что Ирина Алексеевна? Вы нарушили протокол, и вы должны за это ответить. Почему вы пошли на поводу у пациента?»

- Ирина Алексеевна, но это же Кривицкий! – Брагин попытался сделать акцент на фамилии, давая понять, что, если это был другой пациент, ни проблем, ни разговоров бы не было, и он действительно всё сделал бы по протоколу. Но это был не тот случай.

- Да, хоть папа Римский! Слушайте, вы уже меня просто задолбали! У того в голове непонятно что твориться и вы, опытный врач, идёте у него на поводу. Вы что не понимаете, что он мог выдать болевой шок! Вы забыли, что у него сердце, ему нельзя такие фортели проделывать. В конце концов, он не подопытная мышь! Вы это ему объяснить могли? – голос Павловой набирал обороты, накопившаяся злость и переживания за Кривицкого переполнили чашу терпения, - вы, оба сумасшедшие!

- Ну, извините, Ирина Алексеевна! Этого больше не повториться, - попытался пообещать Брагин.

- Надеюсь! Потому что ещё одной операции ни он, ни я не переживу, - Павлова налила воду в стакан и залпом выпила. Переведя дыхание, она просила: «Олег Михайлович, какая вероятность повторной операции?»

- Об этом и речи нет. Я планирую, если всё хорошо, дней через семь — десять его выписать. Ирина Алексеевна, он действительно молодец. Просто респект и уважуха! Ни одного звука не издал за время операции. Я думаю, что дальше всё будет по протоколу, - Брагин в очередной раз выразил своё восхищение Кривицким.

- Да уж, молчать он может, этому его учить не надо, - согласилась Ирина, с тревогой спросив, - вы его хотя бы обезболиваете хорошо?

- Уже, и в лучшем виде. Но он на промедол не согласился, обходится кетаролом, - признался Олег.

- О Господи! Час от часу не легче, - Ира упала на стул, больше не в силах ругаться и злиться.

4

Кривицкий пытался заснуть, но шум из кабинета заведующей не давал погрузиться в царство Морфея. Чутьё подсказывало Гене, что Егорова чихвостит Брагина.

Превозмогая боль, он встал с кровати, накинул пижаму и поспешил, насколько ему позволял шов, в кабинет Ирины. Он зашёл без стука, так тихо, что ни Павлова, ни Брагин, его не заметили. Он стоял, прислонившись к стене, слушая обвинения Ирины, и пытался вставить хотя бы слово в защиту Олега. В конце концов, увидев, что у женщины просто нет сил ругаться, произнёс: "Ирина Алексеевна, Олег Михайлович ни в чём не виноват. Он всё сделал с моей подачи, даже время операции выбирал я".

От неожиданности Павлова и Брагин вздрогнули, на их лицах была полная растерянность. Объект их разбирательств стоял около стены, опираясь на дверцу шкафа.

Брагин метнулся к нему первым: "Геннадий Ильич, ты как здесь? Мы же договорились, сегодня в горизонте сутки. Зачем встал?"

- Олег Михайлович, всё нормально, я должен был сразу сказать. Не думал, что Ирина... Алексеевна выговаривать тебе за меня будет, - Кривицкий попытался отстранить Брагина, но тут уже вмешалась Павлова: "Ну, всё, хватит, Кривицкий! Надоело!" Она вышла в коридор и скомандовала, чтобы привезли каталку. "Или ты сейчас отправляешься в палату, или я просто не знаю, что с тобой сделаю! Если тебя Алеников не убил, то я добью. Ты меня знаешь!"

- Ирина Алексеевна, не надо так, сейчас всё нормально будет, - Брагин попытался погасить назревающую ссору.

- Ир... Ирина Алексеевна, я сейчас уйду, пообещай, пожалуйста, что Олегу Михайловичу за меня ничего не будет, - Кривицкий стоял на своём.

- Ты ещё шантажировать меня будешь? Совсем ненормальный! Я сказала быстро в палату, - окончательно разозлилась заведующая, потом, немного успокоившись, на тон ниже произнесла, - ничего я с твоим Брагиным не сделаю, успокойся! Уже все сделали, ненормальные!

Олег чувствовал себя не в своей тарелке. С одной стороны, он понимал, что его присутствие не даёт Павловой просто размазать Кривицкого, с другой, он был благодарен Геннадию Ильичу, что тот пришёл в кабинет заведующей, несмотря на своё состояние, и встал на его защиту, понимая, что головомойка Брагину от Ирины Алексеевны неизбежна. Всё-таки этого мужика можно уважать, пройдя через такое, будучи на волоске от смерти, он думает о других не только о своей любимой женщине, но ещё и о врачах, которые его лечат. И самое главное ни на что и ни на кого не жалуется, хотя в его положении можно было включить такую звезду, что весь Склиф бегал перед ним на полусогнутых. Вон, его папаша так и сделал, всех построил, персонал боится лишний раз к нему в палату войти. А к Кривицкому-младшему наперегонки бегут, знают, что благодарности вагон будет и мешок комплиментов. И никаких жалоб, стонов, нытья. Персонал сам готов порадовать его, Фаина подкармливает, Нина все новости отделения рассказывает, и сам он анекдоты Геннадию Ильичу травит.

И конечно, Павлова. Да, сейчас она злится на него, но все знают, что эти двое любят друг друга, и она как ненормальная переживала за него, а он, не успев приехать, понял ситуацию в полном объёме и бросился, не задумываясь и не думая о себе, ей на выручку. В общем, Кривицкого нужно срочно спасать от заведующей.

- Ирина Алексеевна, сейчас мы вернёмся в палату. Всё будет в порядке, - Брагин начал подталкивать своего пациента к выходу, давая понять, что пора сматывать удочки, пока ещё есть время.

Кривицкий понял его намёк и безропотно повернулся к выходу, понимая, что всё, что он мог сделать, он уже сделал... окончательно выбесил Егорову, встав на защиту Брагина.

5

После возвращения в палату Гена заснул почти мгновенно. Организм требовал отдыха, после измываний над ним. Кривицкий проспал до позднего вечера, периодами к нему заглядывал персонал по указке Брагина, но он не реагировал на присутствующих, погруженный в свой богатырский сон.

Павлова почти весь день злилась на Геннадия и Олега и даже поклялась себе, что её ноги не будет сегодня в палате Кривицкого, но рабочий день был закончен, осталась дежурная смена, и Ира поняла, что она не сможет покинуть стены Склифа, не проведав Гену.

Вспомнила она и об ужине, который ему приготовила. Что же теперь его едой наказывать? Разве чахохбили виновато в обиде Иры? Да и сколько бы она ни обижалась на Гену, всё это было несущественно, и она прекрасно понимала, что его не переделаешь, он всегда будет таким.

До этого был в отделении только один такой ненормальный - доктор Брагин, который в любое время дня и ночи мог прийти на помощь, теперь появился ещё один — Кривицкий, вообще безбашенный, который абсолютно не думает о себе и это в его состоянии. Если эти двое объединятся, то таких чудес натворят, держись Склиф!

Но лечащего Кривицкому не заменишь, т.к. Брагин вёл его с самого начала, практически с первых минут после выстрела. Они оба хорошие специалисты, но неуправляемые, как малые дети. И ещё фанаты своего дела. Интересно, если Брагин споётся с Кривицким, то что будет?

С этими мыслями Ира вошла в палату к Гене. Он не спал, лежал, разглядывая стену. На скрип двери он отреагировал мгновенно, тут же повернув голову. Задумчиво, глядя на Ирину, он спросил: "Продолжаешь сердиться?"

- Уже не знаю, - честно призналась Павлова. Она подошла, села на кровать, провела рукой по его седым прядям, дотронулась пальцами до лба и, продолжив перебирать его серебристые локоны, заговорила со слезами в голосе: "Господи, Генка, что ты творишь? У меня на тебя уже сил нет никаких. Когда ты сказал, что зашивали тебя без наркоза, у меня чуть самой сердце не остановилось. Ты всё-таки хочешь, чтобы я осталась одна? Ты вообще обо мне не думаешь? Ладно, пусть так. О себе подумать не пробовал?" Из её глаз на его грудь начали капать слёзы, они казались ему такими горячими, что буквально прожигали кожу. Эти слёзы и слова Иры были для него просто невыносимы.

- Ириш, ну, перестань, пожалуйста... Ну, почему? Я постоянно о тебе думаю. И о себе я тоже думаю. Ты считаешь, что я совсем идиот, и не подумав, пошёл на операцию? Ну, ты что, Егорова... забыла про йогу... я же отключился в операционной, не рассчитал просто, рано вышел из Шавасаны, - он попытался вытереть слёзы с её глаз.

- Забыла, - всхлипнула она, сама вытерла слёзы и тихо спросила, - очень больно?

- Ну, я же говорил терпимо, завтра лучше будет. Не переживай так, - он погладил её плечо.

- Как я могу не переживать, если ты мне дорог. Неужели ты не понимаешь? - она смотрела на него глазами, наполненными слезами.

- Я всё понимаю, я же не бесчувственный болван. Может быть, я дурак, потому что очень тебя люблю. Может быть, ты этого не чувствуешь?

- Ген, как я могу этого не чувствовать? Ты мне жизнь спас.

- 1:1. Ничья, теперь мы квиты, - усмехнулся он.

- Дурак, ты действительно дурак, Кривицкий! Зачем ты так! Я даже представить боюсь, чтобы со мной было, если бы тебя сейчас не было. Но почему у нас всё так? - Ирина отстранилась от него, - давай, ужинать.

- Ириш, подожди, ты, что обиделась? Прости, шутка не прошла, - попытался извиниться он.

- Она неуместна, Кривицкий. Разве можно с этим шутить? - она встала с кровати, - иногда я не понимаю твой юмор, что ты хочешь за ним спрятать?

- Я боюсь, - признался он.

- Чего? Кого? - не поняла она.

- Боюсь, что у нас опять ничего не получится, что опять что-то помешает. Я не хочу тебя вновь терять, Егорова, - он протянул к ней руку, - Ириш, иди ко мне.

- Совесть имей, - она с укоризной посмотрела на него, но присела рядом, - мы же не дома.

- Никто не зайдёт, поздно уже, - успокоил её Гена, - сейчас домой поедешь.

- Я останусь, - произнесла она.

- Даже не думай. Ты поедешь домой, тебе нужно отдыхать. Ты плохо выглядишь... уставшая, вымотанная, - он с нежностью дотронулся пальцами до её лица, коснулся щеки, губ.

Она прилегла рядом с ним, положив голову на подушку. Ей не хотелось никуда уходить, она хотела лежать рядом с ним, прижаться к нему, перебирать его волосы, губами касаться его лица и смотреть, смотреть на него, не отрываясь: "От кого слышу, сам на кого похож? Круги под глазами, похудел, небритый, вид измождённый".

- Ничего, как-нибудь выкарабкаюсь с твоей помощью, - он улыбнулся и дотронулся губами до её лба, - а теперь ты должна уехать.

- Нет, теперь мы поужинаем, и только тогда я поеду, - она поцеловала его в губы, он вернул ей поцелуй и прошептал: "Я так по тебе соскучился".