1630

Ⅻ
С А П Ф И Р

Дом пустовал. Уже 3 недели здесь никого не было. Со дня, как изъяли все фамильные драгоценности, семья Георга Виллито покинуло свое жилище. (К слову, самого Георга уже около 20 дней никто не видел.)

В другой деревне, находившейся в 10 километрах от того места, жизнь шла как ей полагалось. Обычный день в маленьком поселке, окруженным бесконечной степью. Только в дали в облачной дымке виднелись очертания гор. Солнце было высоко в небе. Полдень; дело шло к обеду…

Как в любой сельской местности, здесь хватало хлопот. Были и сады, и полевые работы, и стада животных. Люди занимались каждый своей работой, и никому никакого дела не было до другого человека. Даже когда в старый и давно брошенный всеми дом заселились трое – на это мало кто обратил внимания.

Женщина в простой скромной одежде все время сидела у окна, с надеждой глядя в неизменный пейзаж. Перемены в ее жизни вовсе не были приятными – новое жилище сложно было назвать домом, это была полуземлянка с тремя комнатами и кухней.

Двор был не ухожен, деревянные ставни давно высохли, между досками на полу частенько бегали мыши… Не удивительно, что вид за окном тоже не приносил радости: богом забытая деревня из двух десятков маленьких домиков, а за ней степь, где стояла трава по пояс.

Часы, единственное украшение, что напоминала о роскоши прошлого дома, пробили 13:00, она укрыла кухонный стол скатертью и разложила тарелки. Затем сняла с себя фартук, кружева которого от частой стирки потеряли белоснежный блеск, и вышла на улицу, позвать детей к обеду.

Парень, лет 20, сидел на пороге, усердно вычищая рукоять меча. Иногда он на секунду отставлял щетку, глядя как блестит на солнце метал. Он сразу заметил ее:

- От чего ты так грустишь, мама? – Спросил он, а затем, не отвлекаясь от своего дела, пробормотал: -Потемнело…странно…видимо сплав не очень качественный.

- В химии это называется «окисление», - поправила его женщина, рассматривая метательные дротики, ножи и стрелы, лежащие аккуратными рядами вокруг парня.

- Помню, - он вытер пот со лба и посмотрел на солнце, - припекает… Помню, помню, окисление…Отец часто упоминал этот термин. Кстати, где он? Так и не вернулся в деревню?

Парень оставил свое дело и посмотрел на лицо матери, прикрывая свои глаза от солнечного света. Она вздохнула, поправив на плечах легкую шаль и отвернулась в сторону.

- Ясно… - задумчиво и с неким разочарованием сказал парень. Почесав затылок, он спросил: - Интересно, нет ли сейчас где-либо войны?

Женщина была немного удивлена такой резкой сменой темы. Она смахнула с ресниц слезы.

- Давненько не было вестей по этому поводу, - продолжал он, - и король давно свою гвардию не созывал на собрания… Странно.

На небольшое дерево с тусклыми листьями села птичка. Она была чем-то похожа на ту женщину – маленькая, серая, ничем не выделяющаяся среди других… хрупкая и беззащитная, она металась из стороны в сторону, прыгала по веткам, размахивая своими слабыми крылышками.

- Ты же не думаешь всю жизнь провести в строю?.. - шепотом спросила мать, поглаживая его волосы.

Они молча сидели, думая о своем. Парень отставил щетку, положив себе на колени меч, и еще больше погрузился в раздумья. (Возможно, он что-то вспоминал…)

Его лицо не было грустным, просто слишком много событий произошло за короткий промежуток времени.  Он посмотрел на небо: где-то вдалеке виднелись тусклые облака. Сквозь пелену туч виднелся черный силуэт парящей в небе птицы.

Солнце светило прямо над его головой, покрытой густыми чёрными волосами, закрывающими часть его головы. Где-то вдалеке послышались детские голоса.

- Кажется, дети прибежали обратно в деревню. – пожал плечами парень.

- Ты прав, Филип, - ответила ему мать и вздохнула. – Позови брата домой, будем обедать.

Она зашла обратно в дом. Парень еще немного посидел, рассматривая начищенное до блеска оружие, а потом поднялся. Филип подошёл ближе к ограде, невысокому забору, сплетенному из виноградной лозы. Он поднял руку по лбу, закрывая глаза от яркого солнечного света.

По деревенской дороге бежали дети, что-то прикрикивая. Этот шум не был похожим на радостную весёлую игру, наоборот: они казались напуганными.

- Чума! Чума! – без остановки кричали они на всю улицу. – Чума вернулась!

Филип сдвинул брови, недоверчиво глядя на них, а затем свистнул, обратив на себя внимание:

- Эй! – сказал он серьезным тоном. – Живо перестаньте! Только шум разводите… Пойти бы вам лучше на поля, да помочь родителям, хоть толку будет. Они вам мигом занятие найдут!

(Конечно же, в новость эту он не поверил)
Парень постоял ещё немного, махая рукой у себя над головой. Позвав брата, он вместе с ним вошёл домой.

С крохотной кухни, совмещенной с обеденной комнатой, уже пахло горячим супом. Филип снял солдатские сапоги, его младший брат вытер свои босые ноги и тоже вошёл внутрь. Мама сняла свой фартук и пригласила их к столу.

За обедом все молчали. Женщина ещё раз глянула на своих сыновей. Старший смотрел в окно, часто отвлекаясь от еды, он погружался в свои мысли. Кажется, что-то его беспокоило. Чтобы как-то развеять тишину, мать спросила младшего:

- Проголодался?
Мальчик закивал головой, с удовольствием ел юшку большими ложками. Она мило улыбнулась:

- Вкусно? – младший в ответ вновь закивала головой. – Наверное, опять с ребятами набегались на поле…

- Ага, - глядя на улыбку матери сказал Филип, – опять играли, а затем стали переполох устраивать.

- Я слышала, - собирая посуду сказала женщина. – Что-то кричали, а что – не смогла разобрать. – она пожала плечами.

- Чума вернулась, - сказал мальчик.
Женщина от недоумения выпустила тарелку из рук. Разбитая посуда зазвенела осколками, упав на пол.

- Ну вот, придётся новую купить, - с детской беззаботностью ответил ребенок, катаясь на стуле.

- Сейчас не до шуток, Лукас! – с серьезным видом глянула на него мама, собирая остатки керамики, разбившийся в дребезги.

- Я не вру!

- Ну хватит, - уставшим голосом сказал Филип, встав со стола.

- Я видел его! – еще раз крикнул мальчик, но особого внимания на него никто не обратил.
Тогда он достал из кармана серебряную цепочку, положив её на край стола.
– Вот! Смотрите.

Женщина ужаснулась и, вскрикивая, приставила руку к губам. Дрожащей рукой она взяла драгоценное украшение и поднесла его по ближе, чтобы рассмотреть. Камень на кулоне переливался всеми цветами синей палитры, блестел на солнце яркими искрами.

- Откуда у тебя это?.. – с ужасом спросила она, взяв сына за плечи.
- Это он мне дал, - ответил ребёнок.
- Кто именно «он»? – нахмурив брови глянул старший на брата.
- Чумной врач.

- Не ври матери! – со слезами на глазах сказала женщина, представив самое худшее.

- Погоди, - Филип отвёл её в сторону, - не кричи. Давайте разберёмся. Что тебе сказал тот человек?
- Ничего… он дал мне цепочку и просил хоть не много воды.

Парень задумался, расправив волосы на голове, чтобы они не мешали и положил руку на плечо младшему брату:
- Идём во двор, укажешь где это было.

Все втроем они вышли. (Их жилище было на краю деревни, и ничего, даже какой-либо маленькой ограды, не было между их двором и дикой степью)
Обойдя щетки и меч, что остались лежать возле порога, мальчик побежал по песку и через пару метров остановился, указывая на степь.

- Это случилось там.
- Лжёшь?! – вновь спросила женщина.

- Не похоже, - кратко проговорил старший парень. Филип осмотрелся, в неизменном виде жёлтой степи он не заметил ничего необычного.
– Далеко? – спокойно задал он вопрос и услышал в ответ четкое «нет».

Они вместе стояли, глядя на холмы, что торчали среди равнины, виднеясь где-то ближе к горизонту. Идти до них было не далеко.

На небе практически рассеялись тучи, белые облака плыли в синеве, а между ними, будто черная точка, всё ещё парила птица, иногда вскрикивая. Её голос эхом расходился по бесконечным просторам степной долины.

- Ты же не думаешь пойти туда? – с опасением спросила женщина.

- Кто-то в беде, - монотонно проговорил Филип, глядя на силуэт птицы в небе. – Что случилось; иначе Круэла там бы не кружилась.

Парень одел кожаную перчатку и, свиснув, позвал её к себе. В небе раздался крик беркута – птица его услышала, немного сбросила высоту, но не переставала парить в воздухе над теми холмами.

- Видите? Она чувствует, она всё чувствует… - повторял парень. Он подошёл к колодцу, набирая немного воды в ёмкость, собираясь идти. Вдруг к нему кинулся брат, хватая Филипа за пояс и руки.

- Не ходи! Не ходи к нему, слышишь?! – кричал мальчик. – Он страшный, злой; он убьёт тебя!

Филип отступил два шага в сторону, пока мама присела, обняв младшего сына, и пыталась его успокоить. Мальчик вновь заплакал, обхватив её шею.
Парень глянул на них и с задумчивым видом взял небольшой узкий клинок, который недавно отчистил, и сунул его под плотный широкий пояс штанов.

- Я скоро вернусь, - спокойно, но серьезно сказал он. – А вы сидите здесь, никуда не уходите, и ни с кем не говорите, пока я не разведаю что там.

Женщина молча кивнула ему. Филип ещё раз осмотрелся и, взяв с собой воду, побежал в степь, на встречу к невысоким холмам.

                                * * *
Парень быстро шел по узкой тропе, усыпанной песком и грубой серой землёй. В руках он осторожно нёс ёмкость, наполненную по горлышко водой. Из-под пояса выглядывало остриё холодного ножа, что взято лишь для возможной защиты. Он уверенно шагал дальше.

Среди бледного неба светила звезда – жаркое солнце, что уже находилось в зените, пылало и обжигало своими лучами все вокруг.

Филип почти не обращал внимания на капли липкого пота, что стекали по шее вниз. С высоты иногда спускалась Круэла, летая чуть ли не над его головой, а затем, вскрикивая, вновь стремилась вверх.

Птица делала взмах мощными крыльями и рвалась вперед, указывая Филипу дорогу. Парень терпеливо шёл за ней, стараясь сохранять холодный рассудок.

Среди степных равнин виднелось несколько холмов, так же укрытые желтоватыми сухими травами; они были уже совсем близко. Их склоны не были ровными, пологими; а местами вовсе смахивали на острое скалистое плоскогорье. Но и это не остановило юношу. Поднимаясь по каменным выступам, он быстро взобрался, посмотрел вдаль.

А вокруг ничего кроме диких полей, что тянулись бескрайним бледно зеленым полотном. Парень напрасно пытался что-то разглядеть в ее пресном и тусклом пейзаже.

Он поднял голову – птица резво металась по воздуху, время от времени вскрикивая. Филип зажмурился от яркого света и пожал плечами; не отводя взгляда от Круелы, прошел пару шагов.

Оступившись, он чуть не упал вниз, почувствовав, что твёрдая равнина вмиг сменилась гладким крутым склоном, что стремился вглубь долины.

Опустив глаза, парень наконец-то увидел то, что искал… Его вера в надежность Круелы не была напрасной – орлица действительно привела хозяина в нужное место…

Там что-то есть. Нервно поправив волосы за уши, Филип робко присел, пытаясь как можно лучше рассмотреть спуск и остаться незамеченным. Ненароком наступив на сухую ветку, что издала громкий треск, он насторожился, ожидая реакции. Но ничего не произошло.

- Кто там?.. – тихо и осторожно прозвучал голос.

Парень подошел ближе. Уже более четкими казались элементы черного костюма. Тихо, нет ответа. Еще шаг, и он обнаружил страшную находку: на маске, что скрывала лицо незнакомца, торчал острый загнутый у края вороний клюв.

В непонимании и пороке страха, парень позвал (толи человека, толи его труп) уже более явно и громко:

- Эй! - еще раз крикнул Филипп, ожидая.
Одна рука у него была на поясе; держа нож за толстую рукоять, он был готов к чему угодно. Еще через пару секунд наблюдения стало ясно, что тот человек недвижим.

- Вы живы? - продолжил спрашивать издалека юноша, но ответа не было. Тело лежало, казалось, бездыханно, не шевелясь и не подавая признаки жизни. Никаких звуков, ни шороха, ни малейшего движения… Но он подождал еще немного.

Долгая тишина заставила засуетиться. Встревожено проводя по волосам рукой, Филипп еще раз заправил чёрные пряди за уши и затем быстро сбежал вниз, съезжая по крутому склону.

За годы в строю, в войске, он приучил себя не терять самообладания; но, убедившись, что увидел маску с вороним клювом, обомлел и сперва не поверил своим глазам.

Однако истина проста: его брат был прав. В деревню забрёл чумной врач. Это был никто иной, а именно доктор, с характерной вытянутой шляпой-цилиндром и маской на голове.

И все же, было в этом образе что-то не естественное… Что-то красивое и загадочное, не свойственное для такого класса людей.

Некоторое время Филипп не решался подойти. Вероятно, боялся встретить зараженного. Наконец, отважившись, взяв своей грубой ладонью бледную кисть, пытаясь пальцами нащупать пульс.

Но вместо этого на запястье удалось найти лишь тяжелый серебряный браслет с драгоценными камнями, а на тонком пальце - большой серебряный перстень с сапфиром, отточенным до круглой формы.
(Идентичен тому, что на кулоне, который принес Лукас.)

Парень, раздумывая, провел пальцами по подбородку и отвёл взгляд в сторону. Он невольно понял, что между этими украшениями есть какая-то связь, иначе объяснить это не удавалось.

Осмотрев покрытое тканью костюма тело ещё раз, так пристально, насколько это было возможно, Филип убедился, что оно было идеально белым, будто бы никогда не видело ни тяжких работ, ни жаркого солнца.

Это стало ясным после вида утонченной, исключительно женской руки, которая была такой маленькой и слабой. Нежная и гладкая, будто шёлк, кожа обволакивала её.

- Нет, - подумал он. – Эти пальцы никогда не видели трупов и больных тел. Никогда ни к чему не притрагивались…

Филип лег на землю; приложив голову к её туловищу, освободив тонкий стан от обвивающей его черной мантии.
Парень почувствовал, как сдавленные корсетом ребра слабо двигались, слегка приподнимая грудную клетку.

Над холмом вновь послушался орлиный крик - прямо над ними в воздухе кружила Круела и в один миг камнем "упала" вниз. Снизившись практически до уровня земли, она села парню на предплечье. Тот лишь погладил птицу, проводя по ее перьям на голове своей ладонью. И через минуту молчания Филип вновь подбросил её в воздух, громко свиснув.

- Домой! -закричал он птице, глядя как она устремилась в высь.

Сомнений больше не было. Коснувшись тела нельзя было оставить его, позабыть около деревни, бросив на произвол судьбы.

(Однако мысли навеивали опасения касательно этой странной ситуации.) Безусловно, этот человек ещё жив, но нуждается в помощи.

Крепкие плечи парня легко подхватили фигуру, что ослабла под горячими лучами солнца. Филип шёл, держа её на руках и время от времени оглядываясь, не видит ли их кто-то.

Он ступил за порог дома не более получаса назад, но все же чувствовал тревогу. Вероятно, мать уже стоит около усохшего дерева маслины, что отделяло их жилище от поля и лугов; волнуясь и ожидая сына… Парень вздохнул и вновь поднял глаза к небу.

Силуэт Круелы чернел далеко впереди; а жёлтая степь скрывала следы их дороги колыхающимися травами…