Часть |V
Рэй
Он проснулся позже обычного аж на полтора часа из-за просмотра позднего матча его команды. Рэй даже не представлял, чтобы пропустить игру своей команды — для него это было бы почти предательством. Каверн всегда был рядом с ними, даже если находится на расстоянии в тысячи километров с частичным разрывом связок. Если бы нога не ныла так сильно, он бы всё равно вышел на лёд — во что бы то ни стало. Лёд был уже вторым домом, а практически каждый день сидеть на одном месте было совсем несвойственно такому как Каверну, поэтому, дабы хоть как-то скоротать время, выходил на улицу, думая попутно о своём, пока ходил по улочкам Нью-Йорка.
Утро выдалось непростым — элементарный подъём с кровати оказался полу-пыткой, полу-спецзаданием. Нога болела сильнее обычного, и ходить стало тяжелее в разы, но, ковыляя, хоккеист всё же дошёл до кухни и заметил открытую дверь в комнату своей соседки по квартире, что обозначало, что квартира пуста. Вокруг действительно царила тишина, которую прерывал лишь Рэй своим редким мычанием от боли травмированной ноги от ходьбы. Сев на стул и вздохнув от облегчения, Каверн находит на столе оставленную Иллианой записку — чисто деловое сообщение про дизайн.
«Да даже записки у неё, как офисные письма. Жесть», — думает Рэй и после снова встаёт для того чтобы заварить себе кофе и отправиться на зарядку, на которую сил не хватило даже согнуть ногу. Каверн посмотрел в угол комнаты, где стояли костыли, и с хмурым, почти злым выражением лица взял их. Он не думал, что придётся пользоваться ими. Казалось, что выглядит уязвимым и слабым с ними, словно сам не мог справиться. Однако боль победила, и, взяв злосчастные костыли, Рэй, как бы ни хотел это отрицать, почувствовал облегчение от ощущения опоры.
Уже на кухне парень приготовил не слишком замороченный, самый простой завтрак: яичница с поджаренной колбасой до хруста, полив её острым соусом, который всегда стоял в холодильнике с надписью «не трогать», и поджаренный тост. На самом деле Рэй достаточно хорошо готовил, только не считал нужным это кому-то доказывать. Для себя? Зачем, если можно приготовить простейшее блюдо: и съедобно, и недолго.
Только после трапезы Каверн заметил в конце стола небольшой скетчбук, который, по всей видимости, забыла Линейка. Любопытство взяло своё, только теперь Рэй взял его не для того, чтобы в очередной раз стебаться и найти причину для насмешек над Ил, а в этот раз из чистого любопытства узнать, чем же она занимается с утра до ночи, измеряя квартиру.
Не успев до конца открыть блокнот, как из него вывалилось несколько потрепанных бумажек. За ними пришлось наклоняться и собирать с пола каждую — даже самые мелкие, мало ли, вдруг заметит, что он копался в её дневниках. Положив все бумажки на стол, его внимание привлёк слегка скомканный, но очень знакомый красочный рисунок.
Его бровь приподнялась, когда размял листик и посмотрел целостно на него.
Это был её детский рисунок, когда издевалась над его первой попыткой нарисовать логотип своей команды.
«Она их хранила? Зачем?» — парень не успел продолжить свою мысль, ведь входная дверь открылась, а Рэй, ещё не привыкший к костылям, пытался как можно быстрее встать на них и убрать блокнот как было на своё место, но не успевает. Иллиана зашла на кухню быстрее, чем он отложил этот листок.
Впервые Каверн чувствует неловкость, повисшую между ними без колкостей и усмешек, поэтому выпускает очередную шутку, пытаясь скрыть удивление и эту неловкость:
— Если ты сейчас решишь спросить, что я там искал — лучше не спрашивай. Оба сэкономим время, — вставая со стула на костыли, говорит он с лёгкой усмешкой.
В ответ молчание, что совсем не характерно такой эмоциональной Линейке, почувствовав вмиг укол совести за то, что полез туда, куда не надо было. А вот это уже не характерно ему.
Не успев дошагать на костылях до своей комнаты, когда из кухни раздался возмущённый вопль:
— А сковородку сложно было помыть, Каверн?! Или ты думаешь, она тоже за тебя растяжку сделает?! — ну вот, хотя бы на неё похоже, а то уже испугался, что мелкую Линейку подменили.
Однако Каверн лишь молча уходит в свою комнату, закрыв дверь, не став развивать этот конфликт. Видимо, от болей в ноге уж совсем потерял свой нрав... а может, не из-за травмы. Может, просто не хотел ссориться, и так чувствуя впервые за долгое время вину.
Спустя пару часов Рэй выходит из квартиры, дабы после неловких сцен проветрить голову.
Заходит в ближайшую кофейню и берёт два кофе: один айс-латте себе и второй латте, только уже с клубничным сиропом. Нико часто говорил о своей сестре и не раз упоминал её любимые блюда или напитки, в списке которых был и латте с клубничным сиропом. Парень поморщился: и зачем он взял второй, для неё?
По дороге домой, в одной руке держа на картонном держателе два кофе, а во второй костыль (второй держит под мышкой), Рэй подумывал уже выкинуть просто-напросто этот сладкий кофе с клубничным сиропом, но всё же, даже несмотря на дискомфорт, донёс оба кофе до дома и порядком устал в таком положении. Поняв, что даже не сможет достать ключи, парень позвонил в дверь своей квартиры, тяжело вздыхая. В зип-кофте с логотипом его хоккейной команды поверх домашней футболки, небрит — с двумя стаканами в руках, как с медалью за самый настоящий подвиг. Иллиана открыла достаточно быстро и с удивлённым видом смотрела, в каком положении пришёл Рэй.
— Просто подумал, что с кофе ты меньше швыряешься моими не помытыми сковородами. Держи, — и после протянул ей, тихо усмехнувшись, увидев уже слегка другое удивление: оно будто перемешалось с... благодарностью?