Наши параллели

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Эта неделя выдалась для меня чертовски сложной. Просыпаясь каждый раз в шестнадцатом веке, я вставала вместе с первыми солнечными лучами и бежала на занятия, а ложилась спать, когда на небе уже светила серебристая луна. Под глазами появились фиолетово-синие мешки, вид у меня был максимально уставший, я не высыпалась, не успевала отдыхать. Ноги сводило, а спина и шея постоянно затекали, особенно на занятиях с леди Элизабет. Часами я училась танцевать — герцогиня была приятно удивлена, что я знаю основы вальса, поэтому не останавливались на этом слишком долго — а также петь и играть на фортепьяно. Это было адски сложно. Я не понимала абсолютно ничего. Из-за огромного количества материала не сразу ложилась спать, а иногда сидела до трёх-четырёх часов ночи изучая ноты и слова песен под тусклым светом огонька маленькой свечи.

Корсет на платье мне затягивали до такой степени сильно, что я в прямом смысле задыхалась, пару раз едва не потеряв сознание. Но с каждым моим появлением я всё сильнее привязывалась к этой семье, к поместью. Меня даже перестал злить и напрягать грузный взгляд виконта де Клэйнта, готовый прожечь во мне сквозную дыру, и присутствие Уолтера Брауна, который был тенью де Клэйнта. Я научилась попросту не замечать этих мужчин, концентрируя своё внимание на вещах поважнее их персон. Ведь если бы не Элизабет, то я вылила им обоим на голову кипяток, позабыв, где и с кем нахожусь.

Иногда вместо обеда я играла в догонялки с леди Элль в саду на заднем дворе, бегая между красивых вкусно пахнущих цветов по большим дорожкам. Она была маленьким лучиком света в моей истории. Такая добрая и чистая. Порой в перерывы мне удавалось поспать, из-а чего я иногда опаздывала на занятия. И если Бедфорды закрывали глаза на то, что я прихожу на пять или десять минут позже, то де Клэйнт рвал и метал, если к нему опаздывала хотя бы на минуту. 

Я точно убедилась, что каждую ночь в реальном мире буду попадать сюда. Это был не сон. Это другая реальность. Я почти не отдыхала ни в Лондоне, ни в Хьюстоне, потому как когда в моём родном городе наступала ночь, здесь поднималось солнце и начинался мой новый день, а как только я закрывала глаза, лёжа в небольшой комнате огромного поместья, то сразу же приходилось вновь просыпаться и идти в старшую школу. Выходит, что я жила без сна. Но это работало очень странно. Если я ушиблась в том мире, то синяк и боль от этого ушиба не преследовали меня в современной реальности, и наоборот. Хоть физически я и отдыхала, но морально — нет. И это сводило меня с ума.

В школе дела обстояли не лучше. Моя голова была под завязку забита правилами этикета, именами важных персон, а также значимых для королевства датами и прочей ерундой шестнадцатого века. Разумеется, успеваемость немного упала. Я даже не заметила как расставила приоритеты и главным выбрала мою вторую жизнь. Да-да, вторую жизнь. Теперь у меня их две. В первой меня зовут Грейс Марлоу и я ученица старшей сколы Хьюстона, прожившая всю свою жизнь в мегаполисе штата Техас, а во второй — я леди Грейс Честер, дочь английского барона, готовившаяся стать фрейлиной Её Величества.

Со временем я перестала рассказывать Калебу и Зои про свои приключения в Лондоне, так как мои дни, проведённые там, друг от друга ничем не отличались. К тому же я больше не хотела волновать друзей этим. Калеб всерьёз беспокоился о моём психическом здоровье и не раз советовал дойти до нужных врачей. Мне это не нравилось. Хотелось верить в то, что я не сумасшедшая. И я понятия не имела, как отнесутся ко мне врачи, если расскажу им про мою ситуацию. Отправиться в психиатрическую больницу перед выпускным балом я не желала. Да, и в принципе, тоже. По приходе домой, я спешу лечь спать, чтобы проснуться в Англии и на время забыть о реальности. Хотя мой подъём там вовсе не зависел от времени, когда я лягу спать, и время пребывания также не зависело от количества минут, проведённых мною во сне.

Сейчас я шла по школе, глядя сквозь учеников. Сегодня вторник. Хорошо, что хотя бы в выходные мне дали спокойно отдохнуть. Пока дома не было мамы с папой — они ездили в гости к надоедливому Шону и к его жене — я вальсировала и пела. Старалась петь, по крайней мере. Элизабет ни раз твердила мне, что это очень важный навык для фрейлины. Я могу не уметь подметать, но обязана быть интересной, образованной и разносторонней, чтобы со мной было приятно разговаривать часами напролёт. В реальном мире никто на меня в этом плане не жаловался, но вот уж не знаю, как отнесётся королева, если я заведу разговор о своём мнение про новый сериал, который посмотрела или начну обсуждать человеческую психологию и эволюцию. А пойти на виселицу или, чего хуже, на костёр за такие абсурдные для того времени разговоры я желанием не пылала.

В толпе меня нашла Зои, и подхватив под локоть, потащила на второй этаж. Подруга что-то говорила и говорила, а я, сжимая в руках тетради по иностранным языкам, настолько погрузилась в себя, что половину её слов пропускала мимо ушей, хотя и старалась сосредоточиться. Все мои мысли были о том, что сегодня последний день, который мне дали для подготовки. Некий экзамен. И я должна его пройти. Как удержать в голове столько много информации? Ведь и в школе я должна сдавать экзамены. В этом году выпускной...

— Ты меня вообще слышишь? — недовольно бурчит Зои, щёлкнув пальцами перед моим лицом. — Ты в порядке?

— Да-да, бессонница — штука поганая.

— Знаю я твою бессонницу. — хмыкает девушка. — Герцог Бедфорд.

— Что-о-о? — мои глаза округлились на столько, что мне казалось, что они вот-вот вываляться наружу.  — У него жена и ребёнок!

— Не стенки — подвинуться. — Зои совершенно спокойно пожала плечами. — К тому же это просто сон. Чего теряем?

— И всё же это не красиво, — поджимаю губы, потому что это был не просто сон.

— Кстати, когда ты в последний раз об этом говорила? В четверг? Он перестал тебе сниться?

— Да. — вру я, и язык едва поворачивается сказать такое, глядя прямо в глаза подруги. — Калеб был прав. Это всего-навсего осознанный сон. Ничего более.

— Ну и хорошо, — Зои крепко обнимает меня, — а ещё у нас с тобой незаконченное дельце одно есть. — в ответ на её утверждение я вопросительно выгибаю правую бровь. — Финниган козёл. Давай на следующей физкультуре пойдём играть в футбол и хорошенько зарядим ему двумя мячами одновременно. Ты в голову, а я в...

Последние слова белокурой девушки утонули в громкой трели звонка. Я их не услышала, но по губам прочитала, от чего и засмеялась. На этой ноте мы разошлись, я на немецкий язык, а Зои поспешила на её любимую информатику. Захожу в кабинет, сажусь за свободную парту и раскладываю тетрадки на столе. Я настолько ушла в мысли, что даже не заметила, как стул, стоящий рядом со мной, давно перестал пустовать. 

— Ты специально всю неделю бегаешь от меня? — раздается довольно низкий голос Оуэна прямо над моим ухом.

— Нет, не бегаю, — я пожимаю плечами и вспоминаю про то, как именно Зоя хотела ему отомстить, от этого на лице у меня появляется улыбка.

— А почему ты тогда сейчас так улыбаешься?

— Финниган, отстань от меня, я тебя стукну.

— Боюсь-боюсь, — притворно смеётся парень, я слегка замахиваюсь и легонько бью его по плечу, он театральную прикладывает руку ко лбу и откидывается на стуле назад. Не рассчитав, Оуэн громко валиться на пол, а следом за ним летит деревянный стул. Класс взрывается от хохота.

— Мистер Финниган, мисс Марлоу вам весело? — учитель почему-то делает замечание только нам двоим, хотя галдит весь класс.

— Извините, — я пытаюсь сделать виноватый взгляд, но с трудом сдерживаю хохот.

— Так вы мне надоели. Рассаживайтесь. Живо! — кричит мистер Кларенс — престарелый преподаватель, ростом чуть ниже меня.

Над мистером Кларенсом ученики постоянно смеялись. Он был довольно нелепым, хромал на левую ногу и вечно что-то недовольно бормотал себе под нос. Но несмотря на это, на его уроки все всегда спешили. Ведь самым главным было то, что он отлично знал предмет, который преподавал и был добр к своим ученикам.

Оуэн смеётся, встаёт на ноги. Своими накаченными руками он легко поднимает стул и ставит его на законное место, а сам пристраивается за парту позади меня. Целый урок мистер Кларенс не сводит с нас взгляда, но больше замечаний не делает. Финниган то и дело шёпотом разговаривал с соседкой по парте, а та тихо хихикала, зачарованно глядя на блондина. Я же особо не вслушивалась в его глупые шуточки, а старалась сосредоточиться на немецком. Сейчас для меня это было явно важнее.

Сразу после урока я пошла домой одна, так как у Калеба начала тренировка, а Зои осталась на факультатив. Я шла как обычно, не спеша, по пути заглядывая в витрины различных магазинчиков. С них на меня смотрела невысокая девушка с гладким лицом, аккуратными бровями, небольшим вздёрнутым носиком и едва ли заметными веснушками. На моём лице играла улыбка, а ямочки дополняли её. Именно эта улыбка, добрая и искренняя, по словам все моих знакомых, так сильно привлекала людей ко мне.

— Ай! — я резко оборачиваюсь, теряя из поля зрения своё отражение, и вижу мальчика лет десяти-одиннадцати, лежащего на асфальте в шестнадцати футов от меня, на нём перевёрнутый велосипед, а из большого красного портфеля по тротуару разлетелись тетради и учебники. 

Не задумываясь, я подбежала к ребёнку, по пути подбирая разбросанные школьные принадлежности. Пока помогала парнишке вылезти из-под тяжелого велосипеда, который определённо был слишком большим для него, я запачкала белые джинсы. Поставив мальчика на ноги, тут же вручила ему уже собранный рюкзак, и мы вместе подняли велосипед с дороги, освобождая пешеходам путь.

— Не ушибся? — спрашиваю я, оглядывая рыжеволосого ребёнка. 

— Только нога болит, когда я упал, она застряла. Но это не страшно, — тоненьким голоском проговорил мальчик.

— Где ты живёшь? Давай я провожу тебя до дома?   — я тщетно пытаюсь смахнуть пыль и грязь с джинс, оставленными колёсами велосипеда.

— Не надо. Моя мама работает во-о-он там, — он указывает куда-то в ряд магазинов, стоящих буквально через дорогу.

— Хорошо, тогда бегом к маме. И обязательно скажи, что болит нога.

— Спасибо большое! — мальчик благодарно смотрит на меня большими карими глазами, а потом лезет рукой в портфель. Через секунду он протягивает мне маленькую ладошку, на которой лежал небольшой синий в белую полосочку значок на булавке с изображением чертополоха. — Это вам. Вы очень красивая. Извините, что запачкал одежду.

— Что ты, — я улыбаюсь ребёнку, — ничего страшного, это ведь всего лишь джинсы. Самое главное, что ты в порядке.

— Всё равно возьмите, — он сунул мне в руку значок.

— Благодарю, он не вероятно красивый, — я прикрепила его к своему пудровому рюкзаку, наплевав на то, что цвета совершенно не сочетаются.

Мальчишка просиял, а затем подхватил велосипед и пошёл к пешеходному переходу. Я наблюдала за тем, как он ставит свой транспорт передвижения на велосипедную парковку, блокируя его специальными замками. И как только мальчик зашёл в небольшой магазинчик, на витрине которого было написано «сувениры», я пошла домой со спокойной душой. Зайдя в квартиру, я обнаружила отца в гостиной. Он был совсем угрюмый и раздражённый. Меня очень удивило то, что он пришёл с работы так рано, ведь обычно он всегда задерживается. 

— Что-то случилось? — после приветствия говорю я, проходя в зал.

— Проблемы на работе. Начальство совсем уже ополоумело. — папа обнимает меня и улыбается, чтобы скрыть своё плохое настроение. — Как успехи в школе?

— Хорошо. — я скидываю с плеча рюкзак и оставляю его в своей комнате, которая размером в два раза меньше гостиной. — Оуэн упал со стула на глазах у всего класса.

— Это тот мальчик, который кинул в тебя футбольный мяч? — отец садится на диван.

— Да, но он кидал не в меня. Мячик отскочил от ворот.

— Не люблю футболистов, — фыркнул папа, а на его лице прояснились морщинки. Нелюбовь к спорту мне перешла именно от него. Хотя по телосложению моего отца совсем не скажешь, что он не занимается спортом.

— Калеб обожает футбол, но он хороший, — я пожимаю плечами и падаю на диван, рядом с папой. Ноги гудят от долгого хождения, и я вытягиваю их вперёд.

— К слову, говоря о Калебе, твоя мать считает, что твои друзья плохо на тебя влияют, — вдруг изрекает он, повернув голову в мою сторону, а меня аж передёргивает.

— Чего? — мои глаза распахиваются, и я буквально чувствую ту волну раздражения, что накатывает на меня. — Откуда ей знать, кто плохо на меня влияет, а кто нет?!

— Это её личное мнение.

— Боже... А что думаешь ты? — конечно, я бы никогда не отреклась от своего мнения, но мне было интересно послушать, что скажет папа.

— О Мэй или твоих друзьях?

— О всех.

— Твоя мама, как и я, хочет для тебя лучшего. — устало вздыхает папа, улыбаясь мне. — И если твои друзья хотят того же, то я не против.

Сжимаю губы в тонкую линию. Мне жаль, что мама так относится к Калебу и Зои, ведь она знает их с нашего детства, а с матерью Зои — Корой, очень хорошо дружит. Это же как нужно не доверять подруге и собственной дочери? Знаю, что мои родители хотят для меня только хорошее, но иногда это переходит границы. Я их очень люблю, ведь ради меня они пашут на работе и покупают почти всё, чтобы я не попросила. Но мне так не хватает живого общения, а не этой маленькой беседы, при которой мы обмениваемся парой фраз. Обычно меня спрашивают : «Как дела в школе?» или «У тебя всё хорошо?», на что я всегда отвечаю : «Всё отлично». Даже, если это неправда. Маме было бы не интересно, да и она всегда говорит, что во всех своих проблемах и трудностях виновата лишь я сама, поэтому не должна ни на что жаловаться. Из-за того, что она вбила мне это в голову, я не могу рассказать и папе ничего. Боюсь подобной реакции. А это больно слышать, когда у меня действительно ничего не отлично.

Папин телефон на кухне начинает разрываться от входящих вызовов, поэтому отец спешит поднять трубку. А остаюсь на диване одна. Пока папа разговаривает с кем-то по телефону, я от нечего делать, разглядываю нашу гостиную. Она такая же чистая, как и всё в этой квартире, каждая вещь стоит на своём месте, потому что мама неисправимый перфекционист и терпеть не может бардак. Почти вся наша квартира выполнена в чёрных, серых и белых цветах. Всё довольно строго и деловито. Минимализм — любимое слово мамы, поэтому интерьер именно в таком стиле. Исключение из этого правила являлась — моя комната. Она будто не относила к этой квартире вовсе, что сильно раздражало маму. Комната была в стиле контемпорари. А там строгих правил не существовало, разве что использование недорогих практичных материалов и четкие линии. Предметов декора моей комнате было столько же, сколько во всех других комнатах квартиры вместе взятых. Небольшая кровать, постельное бельё в нежных тонах, заставленные книжные полки во всю белоснежную стену, а возле окна рабочий стол.

Я ждала пока папа закончит разговор и вернётся, чтобы поболтать со мной хотя бы ещё минут пять, но потом мне надоело это пустое ожидание. Поднялась с дивана, и взяв с кухни коробку сухим завтраком, отправилась в любимую комнату. Рассевшись на кровати, предварительно схватив книжку с полки, я принялась есть хрустящие шарики. Но не успела я прочитать даже десять страниц, как на телефон пришло сообщение.

Калеб: Грейс, мне срочно нужно с тобой поговорить, ты не занята?

Что удивительно, Калеб написал мне в личные сообщения, а не в наш общий чат, где присутствовала и Зои. На вопрос парня о моей занятости, я перевела взгляд на открытую книгу. Но мне было важнее узнать, что стряслось у друга, чем о проблемах главной героини очередного романа. Я быстро печатаю ответ.

Я: Не занята. Что случилось?

Но вместо того, чтобы написать, Калеб, сразу после того как прочитал, позвонил мне по видео связи. Я даже удивилась. Приняв звонок, я лицезрела лучшего друга в футбольной форме, а его волнистые волосы были зачёсаны назад. Калеб часто жаловался на свои волосы, так как они ему мешали играть, ведь были короткими, чтобы собрать в хвост, и одновременно длинными, ведь лезли в глаза. Но мне и Зои очень нравились его каштановые кудряшки.

— Что случилось? — ещё раз спрашиваю я, но на этот раз уже в слух.

— Ты, наверное, подумаешь, что я идиот. — я сразу уловила в голосе Калеба некое волнение. — Но мне нужно тебе кое-что сказать. Ты должна знать.

— И что же это за тайна такая? — после достаточно интригующей паузы парня, не выдержав, спросила я.

— В общем...

— С кем ты тут болтаешь? О, Марлоу, как делишки? — в кадр влезла светлая копна волос Оуэна, а затем показался и сам капитан сборной команды школы. — Милая комнатка.

— Милый стадиончик, — парировала я, глядя двум парням за спину.

— Разговорчики откладывайте на потом. — язвительно улыбнулся Финниган. — У нас тренировка,  — сказал он и исчез в неизвестном для меня направлении.

— Ну так что ты хотел сказать? — спрашиваю я, сгорая от нетерпения.

— Прости, что потревожил. Но, видимо, сейчас не нужное время. Давай позже. — растеряно признаётся Калеб, когда мы слышим Оуэна, кричащего о том, чтобы все игроки заняли свои позиции. По рассказам Калеба, Финниган был очень суровым капитаном.

— Что? Не-е-ет, Калеб, я ведь теперь не смогу спокойно жить!

— Извини, но мне правда пора идти. Потом обязательно расскажу.

Как только мы оба даём отбой, я возвращаются к книге. Читая строчки, я не могу выбросить из головы то, что мне так и не рассказал друг. Я решительно и раздраженно закрыла книжку, потому как не могла сконцентрироваться на словах, и продолжила жевать хлопья, бездумно копаясь в телефоне. Потом мы немного поговорили по переписке с Зои, которой я не стала рассказывать о странном поведении Калеба. Пока я сама не знаю, что у него было такого важного, но волновать лишний раз подругу не хотелось. А через тридцать минут в комнату зашёл отец и позвал меня ужинать. И я поспешила на кухню, чтобы поесть в тишине и спокойствии до прихода мамы. Иначе она опять начнёт заваливать меня вопросами, на которые правильного ответа просто не существует. Чтобы я ей не сказала, она в любом случае найдёт к чему придраться и будет читать мне нотации о том, что я сделала что-то не так, либо же вообще ничего не сделала. Пятиминутный разговор с моей матерью выматывает меня в разы сильнее, чем целый день в поместье Бедфодов. И по возможности я старалась избегать встречи с ней, невзирая на то, что мы живём в одной квартире, которая была крайне далека от понятия "пентхаус", чтобы здесь можно было легко "случайно" разминуться. 

После сытного ужина благодарю отца и возвращаюсь в свою комнату, чтобы вновь открыть ноутбук. В личных заметках я каждый день записывала то, что мне рассказывали Элизабет, Сара и остальные. И здесь было достаточно много пунктов, которые я обязана выучить. Пробежавшись глазами по списку, к горлу вдруг подкатил ком. Руки затряслись и меня захватил гнев. Сжав руки в кулак, я стоически сдержала в себе навязчивые мысли о том, чтобы разбить ноутбук к чёртовой матери. Мне было до одури обидно за то, что мне приходится переживать сейчас. Я поняла, что та жизнь настоящая, но теперь во мне часто просыпаются вспышки гнева. Почему я должна так страдать? А порой, когда я вижу Оуэна, из-за которого всё это началось, мне так сильно хочется огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове, что аж руки чешутся. Мне приходиться всё о второй жизни хранить в секрете, иначе люди начинают смотреть на меня, как на сбежавшего пациента лечебницы соответствующего направления. А ещё мне было страшно. Очень страшно от того, что я не понимала почему со мной это происходит. Совсем не понимала.