Праздник Чхусок
Тренировка с Чонгуком прошла на удивление ровно. И дело было даже не в том, что он спокойно показывал мне приёмы и обучал, не стараясь выпереть побыстрее и доказать, что я ни на что не способна, а в том, что я сама не испытала привычной дрожи и скованности. Не скажу, что стала равнодушна к этому парню, но эмоции притупились. Я подозревала, что повторный обман Чжунэ, вступление Джуниора в отношения и прочие разные непривычные изменения посеяли внутри меня некую воздушную подушку безопасности для случаев столкновения с тем, что может взволновать. То ли я утомилась от общения с мужским полом в целом. Прежде друзья-ребята были мне понятнее, с ними было проще. Но, переступив из подросткового возраста в тот, где они становятся мужчинами, а ты – женщиной, я наблюдала перемены. Они стали загадочнее, я подозрительнее. Чёртов жизненный опыт, почему он всё так усложняет? Вроде бы и на грабли не наступишь второй раз, если примешь урок к сведению, а с другой стороны, наверняка же пропущу что-то интересное и обижу кого-нибудь напрасной мнительностью.
Когда мы с Чонгуком занимались, я заметила возле его шеи небольшой синяк, а когда он двигался, и воротник футболки сползал в сторону, то просматривались и ссадины, похожие на кошачьи царапины. Однажды он моментом вычислил, что меня пытались придушить, в то время как остальные считали, что на мне засос. Я посмотрела на его синяк и не смогла определить, какого он характера. Поэтому просто спросила:
- Я не такой Шерлок, как ты. Тебя что, отлупить веткой терновника пытались?
- Что? – Чонгук посмотрел на меня, проследил за моим взглядом и, сообразив что-то, повертелся в поисках зеркала. Но ничего такого не было. Большое окно, через которое я любила разглядывать улицу, прозрачнейшим образом являло то, что было за ним, и никак нас не отражало. Чонгук уже было попросил зеркальце у меня, но вовремя продемонстрировал, что успел узнать меня получше: - У тебя, конечно же, с собой ничего такого, во что можно посмотреться, нет?
- Естественно, мне это нафиг не надо, - хохотнула я. Чонгук потёр не глядя место, где темнела отметина.
- Мы же недавно были в Логе, я там тренировался с парнями. Наверное, палкой кто-нибудь огрел, или я где-нибудь невольно обо что-то саданулся.
- Это кто же там достиг такого мастерства, что смог бы изловчиться?
- Ну, при определённых обстоятельствах любому повезти может. Но если говорить о мастерстве, думаю, Даниэль, Усон или ещё кто-то мог бы... Да, и Хоуп же там был, мы с ним разминались. Скорее всего, он.
- Эх, как же хочется туда вернуться, - вздохнула я, ни к кому не обращаясь, просто озвучивая то, что думала. Перед глазами проплыли образы адептов, с которыми я успела подружиться. – Как там Вернон? Диэйт? Джунхуэй?
- У всех всё хорошо. Вернон спрашивал о тебе и передавал привет, - сказал Чонгук.
- О, если поедешь в Лог снова, передавай ему от меня привет тоже. – Мы пошли на выход из центра. – А Мингю не вернулся?
- Нет, не видел его там. На калитке стоял Джеро.
- Его всё ещё никто не сменил на посту?
- Золотых не так много, - пожал плечами Чонгук. – Когда умелые бойцы возвращаются на Каясан, кто-то тренирует адептов, кто-то охраняет монастырь. Третьего не дано. Это не санаторий.
- Я думала, в связи с затишьем в Синьцзяне, золотые вернулись на родину...
- Так, затишье-то только в Синьцзяне, а остальной мир? Конечно, кто-то временно освободился и взял так называемый отпуск, но некоторые предпочли присоединиться к другим частям братства и быть в деле, как и раньше, хоть бы и в незнакомых пока для себя местах.
Попрощавшись, мы пошли каждый в свою сторону. Он – неизвестно куда, а я к Чжихё и Намджуну. Задним числом я корила себя, что не удержала язык и спросила о Мингю. Почему я так беспокоюсь за него? Притом что Чимин объяснил мне, чем тот мается. В безопасности занятия самоназначенного соблазнителя сомневаться не следовало, что ж я так тороплю его возвращение? Видимо, всё-таки он задел во мне что-то личное. Чего мне совсем не было нужно. Я никак не могла отойти от обмана со стороны Чжунэ и того, что я дважды повелась на его попытки прикидываться хорошим и порядочным! Каждый раз при воспоминаниях об этом делалось противно и хотелось не общаться с парнями вовсе. Но это исключено, если я хочу продолжать совершенствоваться в бое, если хочу быть в золотом братстве. Главное не поддаться отчаянию и не переносить на «своих», проверенных юношей качества «чужих», вроде драконов. Надо же, я уже начинаю мыслить категориями враждебных кланов. Тоже мне, Монтекки и Капулетти. Шекспировские страсти казались мне давным-давно изжившими себя, а с ними вместе канувшими в Лету и договорные браки, но нет же! Объявляются архаизмы вроде Чжунэ и Даны, и той дамочки, как её? Квон Дами. Я видела, конечно, девчонок, в том числе и свою Сынён, которые пытались пристроиться к богатству и искали от брачного союза не любви, а выгоды, но обычно, в современном мире, девушки для подобного притворяются влюблёнными, очаровывают мужчин, привязывают к себе, женят на себе, то есть, хотя бы одна сторона становится уверенной, что нашла своё счастье в любви. А тут, выходит, оба человека идут на шаг, не обещающий им ничего в личном плане, кроме облагодетельствования каких-то там людей, группы людей, стоящих за ними, связанных с ними интересами, семья ли это, родственный клан или бандитская клика. И судя по тому, что Хоуп в это не ввязался, золотые не поддерживают принудительные свадьбы? Но они вроде бы не против облапошить противника через постель, например, как Мингю, устремившийся к шаньсийкам. Мингю, опять он! Почему я возвращаюсь к нему мыслями? Подумать что ли больше не о чем?
Добравшись до Чжихё, я надеялась переключиться со своей недоустроенной, непонятной и немного проблемной жизни выпускницы на их семейную идиллию, но та меня не захватывала, навевая тоску. Намджун сидел перед телевизором с газетой, и слушая, и читая новости одновременно. В домашних спортивных штанах и футболке, подставив под ноги низенький пуфик, он переводил взгляд под очками с экрана на страницы и обратно. Это уже совсем не напоминало того серьёзного, неприступного бизнесмена, к которому я пришла в начале года, чтобы потребовать извинений перед сестрой. Этот Намджун был домашним и добрым. Чжихё в свободной футболке и растянутых на коленках старых джинсах, в фартуке поверх этого и резиновых перчатках для уборки, поливала и протирала растения их маленького зимнего сада. Это было что-то вроде балкона, идущего вдоль зала по одну сторону, застеклённая терраса для хозяйственных нужд, но поскольку из хозяйства у них там пока стояли лишь два велосипеда, сложенная гладильная доска, пылесос и сушилка для белья, остальное пространство заняли горшки и кадки с цветами и кустиками. Большая часть из них обладала глянцевыми листами, которые Чжихё аккуратно и вычищала деликатной, мягкой салфеткой.
- Котя, ты посмотрел в интернете про диффенбахию?
- Нет, прости, забыл, - отвлёкся Намджун от своих занятий и, дотянувшись до мобильного, стал там что-то набирать. – А что именно посмотреть?
- Ну, про неё что-нибудь почитай. Мне на рынке сказали, что её почему-то дома не держат. Почему бы? Это примета какая-то или от неё реальный вред?
- Сейчас посмотрю, лапушка, - отложив газету, зять увлеченно стал читать сайты. Я зевнула. Господи, что-то подобное у них каждые выходные, и их это устраивает. Более того, они наслаждаются тем, что с моей точки зрения болото болотом. Вот и как после этого верить в некую освободительно-преобразующую миссию и универсальные законы идеализации общества, если не воспринимаешь счастьем то, что для других самое настоящее счастье, радость, кайф.
Если бы не придавивший меня поднос с обедом на коленках, я бы сбежала, но вместо этого продолжала сидеть на кресле и лопать домашнюю лапшу во вкуснейшем бульоне. Хорошо, прикорм был второй причиной помимо непосредственной помехи в виде подноса.
- Чонён, - обратилась сестра ко мне, - ты не забыла, что в четверг Чхусок?
- Оу, - втянув в себя лапшу и облизнув от бульона губы, выдала я возглас, - забыла, если честно.
- Мы утром за тобой и Сынён заедем, поедем на кладбище к родителям. Надень ханбок. – «Только не это!» - проныла я в душе, но знала, что придётся. Такую традицию не нарушают. Надо будет навестить могилу мамы и папы, а потом ехать домой к Намджуну, ведь теперь это были самые старшие родственники в нашей семье. Полагалось подносить именно им еду и делать поклоны. Я могла бы от этого отвертеться, мол, мне-то они не прямые родственники, но три выходных дня, положенные из-за праздника, что ещё мне было делать? При всём желании, тренировками всё время не занять, да и Чимин меня точно скоро пошлёт с подобным графиком, ему-то и своей жизнью заниматься хочется, а тут всё время я, я и снова я.
- Ладно.
- Джинни с Шугой уедут к нему, - отвлекшись от чтения, поднял лицо Намджун. – На весь Чхусок. Я хотел возмутиться, но папа сказал, что это будет справедливо, ведь он у них единственный сын...
- И правильно сказал, - поддержала свёкра Чжихё. – Нас и так будет много, а представь, каково родителям Юнги? Остаться одним в такой праздник? Ну нет, нельзя так.
- Ага. А Джинни-то как обрадовалась, что смотается! – недовольно проворчал Намджун.
- А ты бы как вёл себя на её месте? Она теперь одна живёт с кучей взрослых, которые глаз с неё не сводят и постоянно поучают чему-нибудь.
После того, как Намджун с Чжихё поженились, и он переехал в собственную квартиру, в его комнату перебрались тётя и бабушка по отцу. Бабушке уже было за семьдесят, требовался присмотр и уход, и хотя она и раньше жила с дочерью – незамужней тётей Намджуна, они решили объединиться с отцом Намджуна, чтобы всем было легче. Старшим-то легче стало, а вот Джинни, зажатой между родителями, бабушкой и тётей – нет. Я даже как-то по-тихому предложила ей поночевать у меня, но она прямо сказала, что постесняется прийти вместе с Шугой, а без него на ночь улизнуть и смысла нет. С таким доводом трудно было поспорить. Впрочем, живи я по-прежнему одна, я бы сказала ей и с Шугой приходить, меня бы это не смутило, но вот Чеён и Чэрён, наверное, не оценят безобразия через стенку.
- Нашёл! – провозгласил Намджун. – Диффенбахия ядовита, у неё токсичный сок, поэтому надо держать подальше от домашних животных и детей, и обрабатывать её только с защитой... ты в перчатках?! – в панике посмотрел зять на Чжихё, увидел, что да, она в перчатках, и успокоено выдохнул.
- Пусть до весны тогда ещё постоит тут, - разрешила сестра цветку, вместе с тем уже провожая его глазами, - а потом сразу же уберём! К тому же, нужно будет освобождать место для коляски и ещё много чего...
- Уберём, конечно! – закивал согласный на всё, что предлагала жена, Намджун.
- Пойду я чаю себе налью, - подняла я с колен поднос с опустевшими тарелками и встала. Чтобы продолжать наблюдать этих щебечущих пташек, мне надо быть с занятым ртом, а то либо сорвётся сарказм, либо буду ржать. Ни то, ни другое они не оценят.
Дабы пережить наличие на себе ханбока, я всегда представляла, что это нечто вроде дождевика или специального защитного костюма, без которого в ближайшие часы не обойтись. Но под конец меня начинала раздражать юбка, я её попинывала перед собой, постоянно поправляла елозящий на груди верх, в котором мне было тесно и неудобно. Я не носила ни обтягивающих вещей, ни громоздких, ни тех, в которых завязочки, ленточки, пояса и другие детали из льющихся тканей могли сползти и перекоситься набекрень, я носила только то, в чём удобно! Но эту пытку раз в год требовалось выдерживать. Я не только не умела носить традиционное платье, у меня ещё длина волос не позволяла делать соответствующую причёску, а без неё, уж поверьте, с современной стрижкой выше плеч, ханбок смотрится нелепо. Вернее, человек внутри него. Полная безвкусица и, как сказала бы Сынён (а она и сказала) – дешёвая пошлятина.
- Спасибо, - ответила я, развела руками и поехала на кладбище, воображая, что я мешок с картофелем, и мне просто нужно позволить провозить себя весь день туда-сюда, а потом меня отгрузят, и я буду свободна.
У могилы мы вели себя уже без подначивания и шуток, разумеется. Сынён всегда здесь превращалась в ледяную статую с глазами, полными трагедии, ей не терпелось уйти, будто она была в чём-то виновата перед родителями. Я подозревала, что только тут в её голову закрадывались мысли, что она – старшая, и должна была устраивать свою жизнь как-то иначе, с большей заботой о нас с Чжихё, поэтому ей и делалось нехорошо на кладбище. Не до дурноты, но в моральном плане. Я, стискивая зубы, здоровалась с мамой и папой, а потом ждала, когда приберётся Чжихё и выполнит все положенные ритуалы. Но та заговорила, рассказывая родителям о будущем внуке или внучке, разревелась, заставила глаза Намджуна увлажниться и чуть не довела меня. Я отвела лицо в сторону, сжимая кулаки, и стойко простояла, когда всё не закончилось. Удивительно, но удержаться от рыданий мне помогло воспоминание о Кидо, у захоронения праха которого я разговорилась в Тигрином логе. А тот тигр? Права ли была Джоанна, дух ли это был почившего воина или дикое животное, способное броситься и растерзать? Подождав, когда Намджун успокоит Чжихё и они вместе с Сынён пойдут на выход, я подошла к надгробию, положила на него руку и, помявшись, сказала:
- Мам, пап... к вам там недавно парочка ребят присоединилась... Кидо и Сандо. Я, честно, не была с ними знакома, но, уверена, они вам понравятся – очень достойные люди. Я хочу быть такой же, как они. Только не скажите, что против! Пообщайтесь с ними получше, - убежденно посоветовала я, ощущая, что веду себя, как ненормальная, и всё же не в силах остановиться, - они объяснят, что я выбрала лучший для себя путь... И... да, я ж их действительно не знала, поэтому вы им про меня скажите, что я это... ну... не подведу... Пусть повоздействуют как-то на мнение своей земной братии...
Вспомнив лекции мастера Ли, я замолчала. По буддийскому канону душ не существует, а та часть человека, что делала его живым на земле, обладала чувствами и памятью, обитает в пограничье сорок дней, после чего исчезает или условно перерождается, рассыпаясь в разные стороны и даря жизненный потенциал различным сущностям. Так что, мамы и папы давно уже нет нигде, а погибшие золотые как раз должны заканчивать свой промежуточный перевал, переход в иную... как это? Субстанциональную форму. Во, поучилась в монастыре, вашу мать! Интересно, если их относительные души исчезают примерно в эти дни, могут ли их остатки оказаться в ком-то, кто в этот период рождается? Всё-таки, тема реинкарнации – увлекательная, но для того, чтобы её обмозговать, понять её, нужны знания, каких у меня и в помине нет.
- Чонён! – окрикнула меня Сынён издалека. Они отошли уже больше, чем на сто метров.
- Иду! – опомнилась я и побежала догонять, приподняв ханбок, чтобы не мешал двигаться.
Оттуда мы поехали к родителям Намджуна, затарившись по пути в супермаркете разными вкусностями, в основном мясными*. Нам всё красиво упаковывали, чтобы вручение выглядело более торжественным. Когда все церемонии были исполнены, я готова была поддержать Джинни в её побеге. При всём уважении и моей воспитанности, сидеть и час за часом, слушать истории прошлого и не совсем мне понятные прибаутки старших поколений было тяжело. Открывая для себя любовь к мытью посуды, я предложила заниматься этим, чтобы иметь возможность отходить из-за стола и двигаться. Сынён тоже скучала, я знала это, хотя по ней и не было видно, но ради сохранения маникюра сидела и не двигалась. Чжихё искренне сдружилась со свёкром и свекровью, а теперь ещё и толковала о давних временах с чуть глуховатой бабушкой Намджуна. Взяв грязные тарелки, я ретировалась на кухню, где новые порции готовила сестра господина Кима, Ынбин, тётушка моего зятя. Я поставила стопку посуды возле раковины, оглядываясь, за что бы ещё взяться, чтобы задержаться? Женщина выключила воду, чтобы не шумела, и обернулась ко мне.
- А я всё искала возможность с тобой пообщаться!
- Со мной? – удивилась я.
- Да. Присядь, - указала она на стул и села на соседний. Я присела. – Намджун рассказал мне о твоих увлечениях. Ты действительно собираешься стать воином?
- О, вы... знаете? – ещё больше растерялась я.
- Да, помощь золотым – дело нашей семьи не в первом поколении. Брат хотел, чтобы Намджун стал им непосредственно, но, как ты знаешь, его немного подвело здоровье. Наш отец, дедушка Намджуна и Джинни, был торговцем рыбой, когда эта страна ещё выглядела, как одна большая деревня. Он часто снабжал золотых едой и деньгами, кто-то из его друзей детства вступил в братство, так всё и повелось.
- Надо же, я не знала, - с интересом оживилась я. – А вы... тоже им как-то помогаете?
- Все свои деньги я всегда делила на две части, одну – родителям, другую – братству. Я управляла магазином в Пусане много лет, но потом умер отец, мама осталась одна, я продала своё дело, вложила всё в ценные бумаги и теперь живу на проценты, зато всё время провожу с ней, могу присматривать за ней. – Ынбин прислушалась к голосам в зале. Там шёл оживлённый разговор. Когда что-то надо было довести до сведения бабушки, то говорящий угромчался. Женщина вернула внимание ко мне. – Времена сильно изменились, надо же, теперь девушка может быть воином. Ты такая молодец, Чонён!
- Вы правда так считаете? Некоторые ребята из золотых это начинание не оценили.
- О, консерваторы везде найдутся! – отмахнулась она. – Если бы мне в молодости сказали, что есть хоть маленький шанс, что меня примут!.. Но тогда и представить такое было невозможно.
- Вы хотели бы стать бойцом?
- Пожалуй, да. Может быть, мои стремления были бы не столь бескорыстны, как твои... Я всего лишь хотела быть рядом с одним из воинов. – Женщина с грустью улыбнулась, уставившись на угол стола. Перед внутренним взором у неё представали картины молодости. – Я была влюблена, Чонён, в одного из друзей своего брата. Но он был очень принципиальным молодым человеком. Золотым тридцать лет назад никак нельзя было жениться, если это был не главарь. Но тридцать лет назад нельзя было и жить с молодыми людьми без брака. Это сейчас молодёжь спокойнее ко всему относится, общество вроде бы осуждает, но уже не так влияет на наши жизни. А тогда... тогда, если не было свадьбы, то не было ничего. Никакой неофициальной любви существовать не позволялось, что ты! Это же позор на всю семью, до самой смерти. Никто ведь не знал, что через пару десятилетий многие странные и непонятные вещи сделаются нормой. Конечно же, я была бы нарушительницей этого нравственного правила, я бы не посмотрела на приличия, поддержи меня возлюбленный, но золотые смотрели за моралью, и мой отец тоже. Я знала, что если предам его доверие, если его доверие предаст кто-то из золотых, он перестанет их поддерживать, оскорбится. И я осталась со своим неразделённым чувством.
- Так, это была безответная любовь?
- Не знаю, Чонён, может, он тоже любил меня. Скорее всего, любил. Трудно поверить, но именно из-за этого он, вероятно, и не нарушил никаких обетов братства, не допустил со мной никакой связи. Он считал, что испортит мне жизнь. Но, разве ты ещё не встретила хоть одного такого золотого? Который не поступится своими принципами ни на шаг. – Я сразу же подумала о Чонгуке. – Таких до сих пор большинство из них. Да, какие-то послабления есть, но, опять же, скорее в модернизированном обществе, а не в их уставе. Я смотрю на тебя, на Джинни, и так рада, что всё поменялось. Что вам никто и ничто не сможет помешать.
- Вы... поэтому не вышли замуж? – робко спросила я. – Извините, это личный вопрос...
- Ничего страшного. Да, поэтому. Я любила только одного золотого. Когда мне было уже больше тридцати, он погиб где-то в Ираке. И я не вышла замуж после.
- Мне жаль...
- А я не жалею о том, что не создала семьи, - улыбнулась она. – Знаешь, я никогда не чувствовала себя одинокой. Приятнее знать, что я никогда не шла против зова сердца. Я не сделала того, чего хотели от меня люди, я не предала ни себя, ни своих чувств. А сейчас? У меня двое замечательных племянников, я ещё приношу какую-то пользу и у меня по-прежнему есть дела. Разве жизнь прожита напрасно?
- Нет, конечно же! Я восхищаюсь вами. Даже в наше время люди вокруг ещё очень давят своим мнением, по поводу того, как надо и не надо. Вы отстояли свой интерес, отстояли себя.
- Уверена, ты тоже сможешь, Чонён, - взяла она меня за руку и потрепала. – Я вижу, что ты сильная и упорная девушка. Никогда не иди против сердца – вот и всё, и не придётся сожалеть о чём-либо.
Хорошо рассуждать, когда отдала сердце золотому. А если я была влюблена в дракона? Если бы я тогда и дальше шла на поводу у своей влюблённости? Есть ли вообще хоть один счастливый исход для отношений с драконами? Джинни рассказывала о попытках соблазнить её и участи её пропавшей подруги. Возможно, драконы не созданы для того, чтобы отдавать им своё сердце, возможно, они как раз охотятся за сердцами, потому что не имеют собственных. Ну и шли бы они подальше! Я своё оставлю при себе. Или когда-нибудь всё же решусь на какого-нибудь золотого. Если он не будет чересчур принципиальным, чтобы не сломать мне жизнь кучей заморочек, а скорее не взрывать ими мозг. Всё меньше люблю сложности во взаимопонимании. Так, где там Мингю? Господи, когда ж эта зараза из моей головы выйдет? Он не тревожил меня так, пока был неподалёку, в Логе, но за время его отсутствия я накручу себя и желание его видеть до невиданных размеров. Он бы сам себя так не пропиарил, как это сделаю я с подачи Сынён. Умеет же набить себе цену!
Чеён и Чэрён на три выходных дня Чхусока тоже отправились к матери, поэтому мы с Сынён расслабились и запустили квартиру, не готовя и не убираясь (да и все эти дни мы не вылезали из гостей или кафе, зачем было готовить?). Чимин предупредил меня, что отбудет, о чудо, к родителям, и меня это почему-то изумило. А что я думала, что его в капусте нашли? При учёте, что я знала о его брате, я могла бы и задуматься о том, что Чим не сирота. Какого же чёрта мне раньше не приходило это в голову? Только мой тренер умел общаться так, будто всё перед тобой открыто и ясно, но по итогу ты понимаешь, что ничегошеньки не знаешь о человеке. Даже о том, откуда он родом и где его мама и папа, живы ли?
- А далеко у тебя родители живут? – в ходе первой же тренировки после его возвращения, задала я вопрос.
- Не очень. Да и разве в Южной Корее есть вообще «далеко»? – засмеялся он, но я уже разгадала этот номер. Ответил так, что ничего толком и не ответил. Но я сама виновата, надо учиться спрашивать.
- Чоноп с тобой был?
- Нет, они в Японии сейчас. Как ты провела праздники?
- Ну... я думала будет хуже. Я поближе подружилась с тётей Намджуна. Очень приятная женщина! Ты её знаешь?
- Видел, но близко не знаком.
- А ещё мне приходилось надевать ханбок, - я поморщилась, - ненавижу надевать то, что сковывает движения.
- Типа кожаных штанов? – просиял Чимин.
- А они что, очень тесные? – впервые задумалась я. А ведь действительно, с виду они очень даже обтягивающие.
- Когда новые надеваешь и пока не разносишь, слегка жмёт, - подмигнул Чимин, - но тебе будет посводобнее.
- Почему? Я вроде не такая тощая...
- Чонён, - остановил меня золотой, - я не про размер, а про наличие органов, которых у тебя нет.
- А-а... - протянула я, поняв. – Слушай, а мне что, действительно выдадут потом такие штаны? С именным ремнём? То есть, символической пряжкой.
- Если ничего не изменится, и ты закончишь обучение, став мастером, то да. – У меня аж дыхание спёрло от предвкушения. Я уже ощущала, как вставляю одну ногу в штанину, потом в другую, как натягиваю на зад чёрную кожу, по-мужски застёгиваю ремень. А потом, как Терминатор, напяливаю на нос солнечные очки, и с блатной походкой иду мочить злодеев. Восторг!
- Супер! – сделав глоток воды в создавшейся передышке, вышла я из вселенной грёз и повернулась к Чимину. Он смотрел мне ниже поясницы. – Эй?
- Что? – растерянно поднял он взгляд, но моментально вернул свою обычную непринужденность и улыбчивость. – Продолжаем тренировку?
- Куда ты пялился?
- Я? – он уже начал открывать рот, чтобы сказать одно, но потом дунул на чёлку и, будто подписывая явку с повинной, пожал плечами. – Ну, я прикидывал, как на тебе кожаные штаны будут сидеть.
- Прикинул? – хмыкнула я, стараясь не смущаться. Давно бы пора привыкнуть к этой манере Чимина ненавязчиво поднимать девушкам самооценку и делать комплименты между строк.
- И скинул, - засмеялся он. Я швырнула в него полотенце, схваченное с лавки. Он поймал его. – Что?! Я ещё в Логе тебе сказал, что у тебя классная фигура.
- Она не для этого классная... в смысле, я всего лишь спортивная! Потому что занимаюсь. И больше ничего.
- Я разве что-то говорю? – подошёл Чимин, положил полотенце и тоже попил воды из отставленной мною бутылки. Нет, он ничего такого не говорил. Не задевал меня и не подразумевал, вроде бы, какие-то намёки или предложения. Я тысячи раз слышала в компании ребят и худшие пошлости, и откровенные сальности. Но они не касались меня, не делались в моём направлении. Как странно, что Чимин, поддержавший мои стремления и помогающий мне обрести равные с другими борцами права, ощутить себя такой же, как воины-мужчины, при этом никогда не даёт забыть, что я – женщина. Даже больше, именно при нём я себя порой чувствую по-настоящему девушкой, как в кафе, к примеру, когда не позволяет за себя заплатить. Хорошо это или плохо? Я вроде боролась за равноправие, а не отсутствие гендерных различий.
Я посмотрела ему в спину – он шёл занимать начальную позицию для возобновления спарринга. Сильная, широкая, через белую ткань тобока немного обозначены плечевые мышцы. Удивительно, как это я так редко вспоминаю, что Чимин – мужчина, а не только мой товарищ и тренер?