Только он

После моей истерики Чонгук всё-таки звонит Хуну, чтобы тот отвёз меня домой. Я просто сказала, что мне это нужно, и он больше не сопротивлялся. Наверное, впервые так легко сделал то, о чём я попросила.

— Джису…- зовёт он меня, и я, укутавшись в его куртку, оборачиваюсь в дверном проёме. — Ты же знаешь, я тебя из-под земли достану, — ему весело от своих же слов, а у меня мурашки по коже.

— Знаю, — коротко отвечаю я и закрываю за собой дверь. Шофёр пытается скрыть своё удивление и тепло улыбается, когда я сажусь в машину.
Хун тоже настрадался за это время. Он уже в возрасте и служит Гуку с его школьных лет. Чонгук, в свою очередь, «пинает» его как ему приспичит, но уже привык к нему и я точно знаю, что ни за что на свете не согласится на другого шофёра и даже по-своему любит его. Он сильно привязывается к людям и не может пережить их уход. Наверное, прекрасно зная эту его черту, я и не ухожу. Если будет больно ему, будет больно и мне.

— Всё в порядке, мисс Ким? — спрашивает он.
— Да, спасибо. Я постираю ваш пиджак и потом верну, — сжимаю испачканную вещь в руках, но мужчина, повернувшись, забирает у меня её из рук.
— Бросьте вы это, не чужие ведь, — он хохочет, мило так, как это делают пухленькие старички. Почему Чонгука окружают такие хорошие люди, но замечает он лишь плохих?
Почему в школе у него был отличный друг Сехун, но подружился он именно с предателем Тэхёном?
Почему его безумно любила неплохая девушка с параллельного класса, но выбрал он всё равно Джиён?
Почему есть Хэин, но я по-прежнему выбираю Чонгука?

У каждого из нас свой неправильный выбор, и нам жить с этим.

— Мисс Ким,— голос шофёра выводит меня из раздумий. Оглядываюсь по сторонам, уже у дома. Я быстренько открываю дверцу машины, кланяюсь мужчине, но он останавливает меня: — Мисс Ким, вы не держите на него зла, чего бы он ни делал. Вы ведь прекрасно его знаете. Чонгук неплохой, он на глазах у меня вырос, как и вы. Он просто такой, выражает свою любовь и привязанность через грубость.
— Я знаю, — сдавленно отвечаю и пытаюсь улыбнуться Хуну. Возможно, мне правда не хватало именно этих слов. Мне нужно было, чтобы их кто-то сказал.
— Пожалуйста, не оставляйте его. Он ведь те три недели звонил именно вам. Он каждый раз напивался и хотел, чтобы приходили именно вы. Чонгук никогда не делает ничего просто так. У него по отношению ко всему есть определённая тактика, словно это бизнес. А ещё, он не умеет окружать себя хорошими людьми. Вы единственная, кто у него есть.

Это бьёт меня по всем слабым точкам. Только жалости не хватало в списке моих чувств к Чону.
Их и так там слишком много. Слишком. Домой я поднимаюсь совершенно разбитая. Опустошённая. Никакая.
Я провела лучшую ночь в своей жизни, которую можно назвать и худшей, потому что теперь эти картинки просто не дадут мне покоя.
Я так и буду слышать дыхание Гука над ухом. До сих пор ощущать его запах на себе. Видеть его раскачивающуяся серебряную цепочку на шее. И сердце каждый раз будет падать вниз, вспоминая прикосновение его пальцев. И ни чай с мятой, ни тёплый плед, ни внезапный снег за окном меня не спасает.
А звонок Чона лишь сильнее ударяет в виски. Я не беру трубку и, натянув одеяло повыше, сворачиваюсь калачиком в кресле.
Ещё один звонок. И ещё. И ещё.

Гук, просто прекрати, умоляю. Мне надо набрать в легкие такого воздуха, где тебя не будет. Но даже этого ты мне сделать не даёшь.

Приходит смс: «Хун отчитался, что ты уже дома. Какого чёрта не отвечаешь?»

Я просто выключаю телефон. Очень хорошо знаю, что он может взять и приехать сюда, но мне кажется, сегодня уже он этого делать не будет.
Мы морально устали. Оба. Весь следующий день я провожу дома. Причём в страхе, что Чон внезапно начнёт барабанить по двери, потому что звонок мой не работает, и выломает её если я не открою. Подскакиваю на месте, когда правда раздаётся стук в дверь.
Чёрт возьми, эти вечно меняющиеся охранники уже порядком достали, поэтому и пропускают всех подряд.

— Джису, это я, открывай, — слышу голос Юты и как ненормальная срываюсь к двери.
Моя реабилитация здесь. Открыв дверь, замечаю пакет с фисташковым мороженым в правой руке, что заставляет меня улыбнуться. А он замечает мой разбитый вид и без слов нежно обнимает.

* * *

— Теперь я вообще запутался, Су. Вы вместе или как? — спрашивает Накомото, когда мы садимся на кухне и, положив коробку с мороженым посередине стола, начинаем уплетать с двух сторон обеденными ложками.
Как оказалось, вчера Джиен в ярости покинула зал со своим новым хахалем. Я совершенно не удивлена. Хван ни разу не заметил отсутствия всех своих партнёров, а сам Юта проводил подвыпившую Юри домой и они, наконец, поцеловались. А потом, перестав визжать от этой прекрасной новости, я рассказала ему всё, через что прошла за последние 24 часа.

— А я откуда знаю. Но сейчас мне просто нужно, чтобы ты сказал мне, что я не сделала ничего неправильного. — Ты переспала с человеком, которого всегда любила. В этом нет ничего неправильного. Если кто и поступил неправильно, то — этот мудак. Если у тебя есть оправдание, то у него — никакого. Но вопрос всё еще остаётся открытым: что насчёт поездки в Германию?

— О какой Германии может идти речь, Юта. И вообще, ты видел, что Чон с ним сделал?

— Кстати, нет, потому что Хэин целый день не появлялся нигде и никто не видел его.

Мне становится очень паршиво. Даже мороженое не проглатывается.

— Мне нужно будет проведать его. Это я во всём виновата. Абсолютно во всём.

— Прекрати, Фисташка, — называет он меня ласково и на душе сразу становится теплее. — Два петуха подрались из-за тебя, другая на твоём месте сейчас ходила бы распустив хвост, а ты забилась в кресло, будто сама кого-то набила.

— Ты не понимаешь, я правда хотела подумать над предложением Хэина, а это значит, что дала ему пустые надежды, а в итоге вчера уехала с Чонгуком. Вернее, я просто хотела, чтобы они прекратили драку, а остальное уже вышло как-то…само по себе.

Я виновато опускаю взгляд и начинаю ложкой перебирать мороженое.

— Вы пробовали поговорить? Поговорить по-человечески?

— Нет, мы начинаем ругаться толком не помирившись. Нам нельзя разговаривать.
— От этого и все ваши проблемы. Если честно, Джису, ты просто боишься. Ты хочешь, чтобы он делал шаг, но тут же пугаешься. Тебе надо решить: ты хочешь спокойствия или свою ненормальную любовь под названием Чонгук?

И в дверь начинают ненормально барабанить. Мы с Накомото дёргаемся одновременно.
-…вот и оно, — прошептав начало одними губами, Юта заканчивает фразу чуть громче.
— Может… может, мне спрятаться? — выдаю я, бегая глазами по кухне. Отчего меня трясёт больше: от факта, что после вчерашнего я даже не знаю о чём мы с Чоном должны говорить или оттого, что он увидит здесь Юту и мы все снова переругаемся?
— Ага, давай, в ванную, — Юта хохочет, указывая ложкой на дверь ванной комнаты, — а я открою дверь и скажу, что тебя здесь нет, да? Хотя, не переживай, он и не узнает тебя, с твоим то видом. Офигенную Джису в офигенном чёрном платье как ветром сдуло.

Тут же смотрю себе под нос. Действительно. Весь день проходила в смешной пижаме, на голове непонятный пучок, и я уверена на сто процентов вид у меня как у больного человека. Шуточки Юты вызывают на моём лице улыбку до того момента, пока Чонгук снова не начинает барабанить по двери со словами «Джису, открой немедленно». Почему это он уверен, что я дома?

— Тебе лучше открыть, иначе все соседи повыскакивают.
Я слушаюсь друга и отправляюсь на верную смерть. Стоит мне только приоткрыть дверь, как Чон тут же нападает:
— Ты ненормальная? Ты знаешь, что я уже собирался обзванивать все больницы, а? — на одном дыхании он говорит мне всё это, и я замечаю в себе жуткий эгоизм, что мне приятно это слышать.
Приятно, что я заставляю его нервничать. В конце концов, это то, что он делал со мной последние два-три месяца, так почему мне нельзя сделать то же самое?

— Ты заболела? — немного успокоившись, он осматривает меня с ног до головы, а я старательно придерживаю дверь, не пропуская его в квартиру.

Если честно, теперь он кажется вдвойне роднее, но смущает меня сильнее чем когда-либо. Я не сделала ничего не правильного, но почему же мне так сложно ему в глаза смотреть? Вчера всё было легче, потому что темнота придавала мне смелости, а теперь я снова чувствую себя каким-то маленьким человечком, который шарахается от близости мужчины, под которым ночью стонала.

— Д-да, кажется, простыла, — театрально чихаю и шмыгаю носом, но лучше бы этого не делала. Чон тут же прикладывает руку к моему лбу, причём с таким видом, будто уже десять лет работает врачом. Кажется, вот теперь у меня точно поднимается температура. В этот момент он цепляет взглядом обувь в коридоре. Я отмахиваюсь и мимолётом замечаю, как меняется его выражение лица, и снова начинаю переводить взгляд то на свои пушистые тапочки, то на ярко-красные кроссовки Чонгука.
— Долго я здесь буду торчать? — делает шаг ко мне, а я назад. Улавливаю запах алкоголя. Пил.
— Давай поговорим завтра, хорошо? — Кто у тебя там? — игнорирует мой вопрос и подходит ещё ближе. Резко хватает меня за подбородок, и я съеживаюсь от его яростного взгляда. — Давно ты мне лгать начала?
— Мне больно, — еле выговариваю я, ощущая, как пальцы давят на обе челюсти. Чон тут же отпускает меня и без разрешения пропихивается внутрь, сразу залетая на кухню. Я закрываю дверь и следую за ним.

— Я даже рад тебя видеть, маленький герой, — усмехается Чонгук, ведь он явно думал, что здесь окажется Хэин. — Хотя, если честно, вы оба меня просто задрали уже.
— Ты нам тоже не особо нравишься, но, признаться, Чон, в толстовке ты смотришься помоложе, — Накомото раскачивается на стуле, скрестив руки на груди, и сразу пробегается взглядом по моему взволнованному лицу.
— Что это у вас тут? — Гук цепляет пальцем коробку с мороженым, отчего она с грохотом возвращается на своё место на столе. — Ночные посиделки? Снова строишь из себя подружку? — он по-собственнически разваливается на стуле, на котором я сидела пару минут назад.
— Гук, — начинаю я, пока не поздно. Господи, как же я устала.
— А ты снова строишь из себя дерзкого? — с легкой улыбкой спрашивает Накомото.

— Вчера один уже получил за такое, ты тоже хочешь? — Чон берёт мою ложку и, посмотрев на меня, демонстративно облизывает её, хотя мороженого на ней и нет вовсе.
Чувствую, как во рту резко пересохло. Что за поведение! Потом он, улыбаясь, начинает доедать всё что осталось в коробке.
— Ну давай, если можешь, — Юта пожимает плечами, а я округляю глаза мол, ты что, с ума сошёл?
— Хитрый какой, — хохочет Чонгук с моей ложкой во рту. — Ты прав, при ней не могу, — он смотрит на меня, а потом переводит взгляд на японца. — Если того уёбка она мне простила, то тебя точно нет, а я знаю, ты именно этого и хочешь.

Он прав. Я никогда не прощу ему, если он тронет Накомото. Пожалуй, единственного человека, которому я доверяю полностью.
— Ты закончил? — нервно спрашиваю я, встав над головой Чонгука.
— Что закончил? Я жду, когда твой дружок оставит нас.

Чон включает идиота, и это чертовски бесит. Боже, как же бесит.

— Вообще-то, Чонгук, это ты прервал нашу беседу, — заявляет японец и я киваю, соглашаясь с ним.
— Вообще-то, Юта, если я прервал вашу беседу, значит, мне нужно поговорить с Джису, а значит, тебе надо съебаться. По-хорошему. И вообще, будь добр с этого момента спрашивать разрешение на ночные посиделки с моей женщиной, окей?

Не знаю, что именно нас удивило больше: всё сказанное или его спокойный тон. И по выражению лица Накомото, понимаю, что он даже удивлён больше чем я, наверное.

— Ты пил? — еле удерживаю себя, чтобы не перейти на крик. Но я уже знаю, что пил. Не настолько, чтобы нести чушь, но настолько, чтобы не держать язык за зубами. Хотя он и без этого так никогда не делает.
— Нет, котёнок, это ты пила, если думаешь, что я буду сидеть у себя дома, а ты тут будешь промывать мои косточки со своим передругом.

Котёнок? Пила? Передруг? Я даже не знаю, какие слова подобрать, чтобы показать всё своё возмущение. Накомото прав - вся проблема в нашей коммуникации. Но мне кажется, она неисправна. Мы не научимся понимать друг друга.
Не потому, что я не могу, а потому, что Гук не хочет. Уступать не хочет ни в чём.

— Я каждый раз пытаюсь убедить себя, что ты не такой уж и мудак, но каждый раз ты доказываешь мне обратное, Чон.
— Я люблю удивлять людей, да. Джису, давай, проводи своего героя.

Кулаки сжимаются от злости.
Почему он такой? Ведь в глубине души, я знаю, он очень тёплый человек. Да чёрт возьми, он заботился о нас с Джиён половину своей жизни, но старательно показывает всем, что он просто настоящий негодяй.

— Уходи, Чонгук!

Вырывается у меня и я правда хочу, чтобы он сейчас просто ушёл. Оба удивлённо смотрят на меня, а я лишь отсчитываю секунды, пока бомба взорвётся.
— Если я сейчас уйду, больше никогда сюда не приду, — его стальной голос вызывает холод в области позвоночника.
Он не по пьяни это говорит. Он полностью отдаёт себе отчёт в словах. Слова, которые меня пугают до ужаса. Ему так легко мной манипулировать. А я так легко ломаюсь под ним.
Меня просто взяли и поставили перед выбором. Очень нечестным выбором. Но жизнь настолько добродушна, что подарила мне невероятного друга.
Юта внезапно сам встаёт, понимая, что я не хочу прогонять его, но и не могу прогнать Чона от страха, что он, действительно, может больше не прийти.

— Не стоит париться, Чонгук, мне и так пора. Я должен к 11 заехать за Юри, — говорит он уже мне и один бог знает, как я благодарна ему за то, что он вот такой. Не знаю, правду ли он говорит насчёт Юри, но очень надеюсь, что — да.
Чонгук явно недоволен таким раскладом, потому что он хотел всё же услышать мой ответ, но уход Накомото всё равно вызывает на его лице самодовольную улыбку. Хочется влепить ему пощечину за это. Я иду провожать друга, это самое малое, что я могу сделать для своего гостя. Он целует меня в щеку и обнимает на прощанье.

— Если что, звони, — я киваю ему и закрываю дверь. Интересно, хоть один день моей жизни может пройти спокойно?
Или для этого необходимо выкинуть из неё Чона? А хватит ли мне на это смелости? На кухне уже вовсю расплылся дым от сигарет. Чонгук закинул ноги на стол и, откинув голову, выпускает колечки в потолок. Я, не проронив ни слова, сажусь напротив. — Поцеловал на прощанье? — спрашивает он, всё еще уставившись на своё творчество, а я смотрю, как кадык его ходит туда-сюда и как волосы спадают назад. — Куда поцеловал? — он резко опускает голову и смотрит так, что мне хочется раствориться в этом дыме над ним.

— Ты в хлам. Тебе надо выспаться, Хун на улице ждёт? — я тянусь к мобильнику на столе, но он перехватывает мою руку.
— Я тебе вопрос задал!

Я думала, что-нибудь изменится. Но ни черта не меняется. Его грубость как всегда перекрывает всё. Он, крепко сжимая моё запястье, встаёт и обходит стол. Садится передо мной на корточки и кладёт мою руку себе на щеку. Я снова чувствую это острое желание, точно как вчера. Носом он трётся об моё колено, а потом нежно целует. Так нежно, что руки покрываются мурашками, а пальцы на его щеке начинают дрожать. Он поднимает на меня взгляд, разводит колени в стороны и начинает поцелуями двигаться вверх по внутренней стороне бедра.
Точно дразнит. Сердце начинает бешено стучать от осознания того, что он делает или собирается делать.

— Прекрати, пожалуйста, — охрипшим голосом говорю я и пытаюсь приподнять его лицо, но он сопротивляется.
— Я так хочу тебя, — его дыхание обжигает, а слова начинают затуманивать рассудок. Но минуту назад он заставил выставить за дверь моего лучшего друга. У нас слишком много говна, с которым надо разобраться, а вместо этого он хочет, чтобы я снова простила всё, только потому, что его губы ещё немного и дойдут до заветного места.
— А я не хочу. Сегодня не хочу, — уточняю и с силой отталкиваю его от себя. — Прекрати это, пожалуйста. Прекрати всё. Ты не можешь обижать меня, а потом вот таким способом пытаться всё равно провести своё. Так не делается, Чонгук! — я резко поднимаюсь со стула, пока полностью не потеряла контроль над своими желаниями.
Гук запускает руку себе в волосы и тоже поднимается, возвышаясь надо мной.
— Чем я тебя обидел? Тем, что ты выключила телефон, а потом полчаса не открывала мне дверь, потому что сидела здесь с парнем, который к тебе неровно дышит? Причём уже долгое время, ну, ты сама прекрасно знаешь сколько. И не надо сейчас мне эту хуету про дружбу на уши вешать. Я в этой дружбе уже давно кручусь и мне ли не знать о чём думают все мужики мира, когда очень сильно дружат!

— А ты не сравнивай Юту с собой. Вы разные как небо и земля. И слава богу, потому что второго Чона я бы просто не выдержала!
— А чувства? Чувства у тебя к нам тоже разные как небо и земля? Ты вот прям ни разу не думала, чтобы построить отношения с ним? Ведь он весь такой родной и знает тебя как свои пять пальцев. Знает все слабости. Жизнь с ним была бы легче всего, нет разве?

Он повышает голос, что больше походит на рычание, что въедается мне в уши. Я устало тру лицо и задерживаюсь на лбу. Я не могу так больше.

— Почему ты такой?
— Что?
— Почему ты так ведёшь себя? И почему ты такой именно со мной? Я плохо на тебя влияю? Говоришь, что это я провоцирую тебя, но на самом деле ты ловишь кайф от этих вечных ссор и непонятных сцен ревности. Кидаешься то на одного, то на другого, хотя прекрасно осознаёшь, что для этого нет причин. И знаешь что? Сейчас, когда я вспоминаю, ты правда всегда был таким именно со мной. Я ни разу не видела, чтобы ты ссорился вот так с Джиён!

Сама не понимаю, зачем начинаю сравнивать наши отношения, но я уже не слежу за словами, он снова выводит меня на истерику.
— Потому что Джиён всегда послушно сидела и ждала, когда я приду и трахну её, а ты бесила меня своими ёбаными ухажёрами с голодными глазами, которых хотелось кастрировать всех по очереди. Причём ты так невинно окружала себя ими, что даже обвинить тебя нельзя было в чём-то, ровно, как и сейчас. Но сейчас у тебя есть я, зачем тебе ещё кто-то?

— То есть, ты хочешь, чтобы я просто сидела и ждала, когда ты придёшь и трахнешь меня? Может, тогда ты примешь Джиён обратно, а? — мой голос срывается и ком подходит к горлу. Хочется колотить его по груди, пока он не перестанет быть таким придурком.
— Почему из всего, что я говорю, ты выбираешь самый говняный кусок и понимаешь его неправильно?
— А по-моему ты очень доступно всё объяснил. Я всё поняла, можешь уходить и не возвращаться! — рукой указываю ему на выход, но вместо этого он подлетает ко мне и хватает лицо холодными руками.
— Иногда мне правда хочется просто оттрахать тебя, чтобы всю эту дурь выбить из твоей головы! — его мышцы расслабляются и он начинает улыбаться. Чёртов придурок. — Отцепись от меня, — сжимаю его кисти, но высвободиться всё равно не получается, даже когда мотаю головой туда-сюда.
— Нет! — твёрдо говорит Гук и начинает одну руку медленно спускать мне на шею. Замечает засос и улыбается ещё шире. — Это я сделал? — проводит по нему большим пальцем, отчего мне становится чертовски приятно.

— А кто ещё может такое сделать? — Действительно, — нежно целует в шею, а потом проводит языком по красной отметине. Я впиваюсь в его руку, потому что от его действий внизу живота сводит.

— Гук, Юта мой друг и ты не можешь ставить меня перед таким выбором. Если бы я сказала тебе выбирать между мной и шофёром Хуном, ведь тебе тоже было бы сложно?
— О боже, — он открывается от моей шеи и начинает громко хохотать. — Более глупого сравнения не слышал. Мне было бы очень легко, потому что кроме тебя мне никто не нужен, Джису. Но судя по всему, тебе меня мало. — Слабость заключается не в том, чтобы перешагнуть гордость и признать, что тебе кто-то дорог, Чонгук. Слабость в том, что ты не можешь признаться.
— Понятно, решила пофилософствовать? А твоя слабость в том, что ты позволяешь всем читать себя как раскрытую книгу. Особенно мне.
— В таком случае, ты должен понимать, как мне дорог Юта.
— Джису, давай в моём присутствии ты не будешь говорить о том, как тебе дорог какой-то левый парень, который меня со школы ещё бесит!

Чон соглашается больше не цепляться к Накомото только тогда, я сдаюсь и позволяю ему остаться ночевать сегодня здесь. На самом деле, играть на его желаниях оказалось очень легко и он поддаётся сразу же. Кинув свою толстовку с майкой на кресло, а следом и штаны, он с довольным выражением лица падает на мою подушку, закидывая руки под голову.
— Я всё думаю, ты переедешь ко мне или мне переехать к тебе? Мне нравится запах этого дома. Хотя, так если подумать, когда ты переедешь ко мне, то и мой дом начнёт так пахнуть, да?

Я слушаю всё это пока достаю вторую подушку и мне кажется, что когда-нибудь это должно закончиться. Разве такие наши диалоги могут стать реальностью? Разве это мы с Чоном? С моим тем самым Гуком?
— Я не хочу переезжать к тебе, — коротко заявляю я, кинув подушку рядом с ним. Я, правда, не хочу жить там, где почти что жила Джиён.
Там, где я сидела на кухне и ждала, пока новая пассия Чонгука кончит с громким стоном и покинет квартиру. — Ты такая нежно-ранимая, что я иногда не знаю что с этим делать.

— Ничего, если это тебе мешает, ничем не могу помочь, — я пожимаю плечами и фыркаю. Кидаю резинку от волос на стол и забираюсь под одеяло. Чон смотрит на меня каким-то слегка удивленным взглядом.
Следит как я тыкаю в пульт, переключая каналы, и останавливаюсь на фильме «Спеши любить» с корейскими субтитрами.

— О боже, нет, ты сейчас обрыдаешься как всегда, — он выхватывает у меня из рук пульт, а я выхватываю его обратно. В итоге мы начинаем дурачиться и драться за него, как это делали ещё давным-давно, когда Чон оставался у нас в старом доме. Только теперь сил у него больше, поэтому он с легкостью хватает меня и сажает к себе, а когда я пытаюсь дёрнуться и перевалиться на свою сторону, потому что щеки начинают гореть, он скрещивает пальцы на моей спине и не выпускает. Я упираюсь ему в грудь руками, придумывая выход из положения. — Мне хочется спать, — говорю я, пытаясь выбраться, но кажется делаю этим только хуже.
— Джису, если ты не прекратишь ёрзать…- он прикрывает глаза и улыбается.

— Прости, — я тут же останавливаюсь. Никогда не думала, что мне ещё надо будет учиться вести себя с ним правильно. Ну дожили.
— И, кстати, актриса из тебя никакая. Ты даже чихнула пиздец смешно, — Гук открывает глаза и заливается смехом, а я хочу ударить его по груди, но он тут же хватает мою руку и целует в шрам, что образовался от стекла в тот день, когда ему было плохо и я как ненормальная помчалась к нему домой. Он умеет быть нежным, по-своему. Старается. Это приятно. Чувствовать его такую нежность. А ещё чувствовать его желание сквозь ткань моих шорт. Я рассматриваю родные черты лица и теперь всё это мне кажется ещё более нереальным.
Гук замечает моё замешательство и моей рукой начинает ласкать себя по щеке, по носу спускаясь к губам. — Смотри, я весь твой, Джису! — говорит, не прекращая улыбаться, а у меня сердце готово из груди выпрыгнуть. — Ты можешь меня касаться где хочешь, — выдыхает он мне в ладонь, а потом спускается к шее. — Когда хочешь, — ниже по груди. — Как хочешь, — останавливается на мышцах живота и следит за тем, как с каждым разом моё дыхание сбивалось. Я больше не выдерживаю, откидываю волосы на одну сторону и начинаю водить двумя руками по накаченному торсу, а потом опустившись целую в шею, как он это любит делать. Пальцами Чонгук зарывается мне в волосы и начинает стонать, когда я оставляю влажные следы от поцелуев по всему его телу. Плоть подо мной тут же твердеет и руки сильно сжимают ягодицы, притягивая меня ближе и насаживая так, чтобы я чувствовала его там, где должна.
Сегодня он не такой как вчера. Сегодня он нежнее. Верх от пижамы летит на пол, как и шорты, а следом и боксёры Чона. Он тянется одной рукой к карману штанов на полу, а потом матерится сквозь поцелуй.

— Блять, снова забыл. Ну ладно, — он переворачивается, оказываясь сверху, а я останавливаю его.
— Ну правда, это уже второй раз. Давай не будем, Гуки.
— Джису, ты хотя бы знаешь сколько раз я… — понимая, что говорит уж точно то, что не должен, он закусывает губу. — Неважно, короче просто не засоряй голову, — он продолжает ласкать меня и целовать ключицы, но теперь моя голова засорена ещё больше.
— И всё же нет, — я отталкиваю его в сторону и он нервно рычит.
— Блять, ты серьёзно, что ли? С чего это такие страхи? Боишься завести маленького Чонгуки с паршивым характером?— Да. Повеситься можно будет!

На самом деле нет. Я всегда мечтала выйти замуж за Чона и родить кучу детишек - таких же красивых и умных. А потом эти мечты просто умерли. А сейчас, возрождая их, Чонгук не задумывается об этом серьёзно. Ни разу.

— Хорошо, ты можешь отдать свой характер, а я постараюсь отдать свою челюсть. Она ведь тебе нравится, да? — он проводит рукой по острой линии челюсти и снова нависает надо мной. Сопротивляться бесполезно. — Я осторожно, — шепчет он мне в ухо и входит медленно, целуя в висок.
Вот таким я люблю его ещё больше. С такой правильной нежностью.

* * *

А ещё более правильным кажется то, что утром, открыв глаза, я вижу рядом спящего Чона.
Руки снова под подушкой, чёрная чёлка спадает на глаза, а одна нога закинута на меня. Проскальзывает мысль, что аж самой себе завидно. Ещё два месяца назад я такого даже предположить не могла. Осторожно убираю его чёлку в сторону. Он сам похож на маленького, когда вот такой спокойный.

— Я всё-таки добился провести с тобой утро, — с закрытыми глазами произносит он сонным голосом и улыбается.

* * *

Всю квартиру заполняет запах кофе и карамели. Чонгук расплылся в улыбке, когда я сказала, что иду готовить завтрак. Заставил краснеть, когда под его пристальным взглядом пришлось натягивать бельё, потому что он не отдавал одеяло со словами «да что я там не видел».

— Я в душ, — говорит он мне, прикусывая мочку уха и внезапно обнимая сзади, когда я только набрала сахар на ложку.
— Хорошо, — рука дрогнет и сахар сыпется немного мимо. — Ну чёрт! — Что значит «хорошо»? Ты должна сказать «я с тобой».

— Я готовлю кофе, не мешай!
— Мелкая зануда! — усмехается он и, перекидывая полотенце через плечо, уходит в ванную. Мне просто нужно к этому всему привыкнуть.
Привыкнуть, что, судя по всему, по утрам душ мы будем принимать вместе.
Привыкнуть к желаниям Чона и стараться приучать его к своим. Он возвращается когда тосты готовы и его карамельный кофе даже немного остыл. Он любит именно такой.
А я за это время успеваю ответить на смс Юты, который спрашивает всё ли у меня хорошо. Отлично. Интересно надолго ли?
— Кто там? — спрашивает Гук стальным голосом, отчего я подпрыгиваю на месте и убираю телефон.
— Юта, — честно отвечаю я и замечаю как ему не нравится мой ответ, но он ничего не говорит. Сильнее затягивает полотенце на бёдрах и садится напротив. Возможно, идея мыться вместе была неплохой.
Чонгук после душа — пожалуй, самый привлекательный Чонгук. Влажная от воды шея, растрёпанные мокрые волосы и запах геля для душа. Моего геля для душа.

— У меня сегодня много дел, так что меня не будет в отеле. Мне надо встретиться с несколькими дохера о себе мнения бизнесменами. Я буду очень поздно. А что у тебя на сегодня? — спрашивает он, отпивая кофе.
Это превращается в завтрак, как бывает в романтических фильмах. Даже не верится.
— Сегодня мне надо в отель, а потом…- я тут же мысленно ругаю себя, — буду там до вечера.
— Будешь ждать у меня, пока я приеду? — скорее не вопрос, а просьба. Ну разве я могу отказать, когда он так осторожно это говорит?
— Буду, — киваю я и облизываю ложку с вишнёвым джемом. Только сейчас замечаю потемневший взгляд Чона, которым он следит за каждым движением, а потом резко выхватывает эту самую ложку и кладёт на стол.
— Прекрати, ты меня отвлекаешь, — говорит он с улыбкой.
— Фу, Гук, ну мы же за столом! — возмущаюсь я, когда до меня доходит всё пошлое направление его мыслей.
— Что значит фу? Это тоже своего рода питание. И вообще, я сейчас очень оскорбился! Мне стало грустно, где мои сигареты?
— А можно мы хотя бы позавтракаем без дыма, а?
— Нельзя. Мне хочется сигарет или тебя. Последнее мне не достанется сейчас, поэтому мне нужны сигареты, — улыбается как довольный первоклашка, который сказал что-то безумно умное. И запах кофе с карамелью мешается с запахом никотина. А я готова прожить так бесконечность.

Прощаемся мы долго. Чонгук прижимает меня к стене в моём и без того узком коридоре и страстно впивается в губы, пока руками гуляет по всему телу.

— Тебе…тебе надо идти, иначе опоздаешь, — переводя дыхание, говорю я и пытаюсь выгнать его, потому что не могу долго отказывать. Совсем не могу.
— Ночью жди меня без одежды. Пустая трата драгоценного времени, — улыбается и целует меня в шею.
— Ну прекрати говорить свои скользкие штучки, — пытаюсь в шутку отпихнуть его, что начинает его смешить.
— Да ладно, тебе же нравится, когда я говорю все эти «скользкие штучки»?!

Нравится. Мне нравится, как это звучит. Нравится, как он пошло улыбается в такие моменты. Нравится его маленькая ямочка на щеке. Нравится, как мурашки бегают по телу от его пошлых шуточек.

— Иди уже отсюда, — упираюсь руками в его спину и толкаю вперёд. Со стороны это, пожалуй, выглядит как попытка снести стену. Я просто вожу ногами на одном месте, а Гук смеётся надо мной. В конце концов, он прекращает ребячество и уходит.
Я тоже быстро собираюсь и еду в отель. Мне по-прежнему нужно закончить все дела касающиеся «Косты», а потом покончить с не менее важной проблемой. Из-за того, что сроки поджимают, работы становится ещё больше, но по-прежнему вкладываю всю душу в этот филиал. И я по-прежнему хочу вернуться на своё прежнее место работы.
Да, отношения с Чоном налаживаются, но это не значит, что я хочу работать с ним бок о бок, да и работать он мне нормально не даст. Я хочу работать отдельно от него, хочу делать своё дело, куда он не должен вмешиваться. Но уже одна мысль об этом разговоре вызывает во мне дрожь.
Зная его вспыльчивый характер и зная, его дикую ревность к Накомото, он вряд ли разрешит мне уйти. Мы определённо круто поругаемся.

— Вы уходите пораньше? — спрашивает меня его секретарша, которую мне до сих пор хочется выгнать. Вот уж её голодные глаза ни с чем не спутаешь. В них так ясно выражена надежда на что-то большее чем быть просто секретаршей, что хочется спустить её с небес на землю.
Но самое идиотское, что Гук не дурак, он наверняка это понимает, но всё равно держит её. Знаю, что вчера сама ему заливала что-то про ревность, а сегодня вот позволяю ей и мой мозг затуманить.
Так, всё, нет! Никакой ревности.

— Да, — коротко отвечаю ей и прохожу мимо.
— А Чонгук что передать, если он спросит?

Соблазн просто так велик, что я…

— Скажи, что я жду его дома, как он и просил.

Это было попадание в десяточку. Чёрт возьми, Су, когда это мы стали такими, а?
Что за острые собственнические чувства?
Что за прилив радости, когда видишь недовольство на лице секретарши?

Отношения с Чоном ни к чему хорошему не приведут, как показывает практика.
Он сказал, что будет после 12, а значит, у меня ровно два часа на разговор. Ровно два.

* * *

— Привет, — тихо произношу я, когда Хэин осторожно открывает дверь своей квартиры. Лицо всё в ссадинах. Держится за бок.
Одним словом, выглядит ужасающе. Сердце неприятно сжимается. — Привет, — так же тихо отвечает он и пропускает меня внутрь.

* * *

Чай завариваю я. Вернее, это хотел сделать Хэин, но я не позволила. Он и так разбитый. Морально и физически. Сажусь в кресло напротив. Сон ничего не спрашивает о том вечере. Вообще ни о чём не спрашивает.

— Ты как? — задаю глупый вопрос, просто потому, что не знаю что ещё сказать.
— Как видишь, жить буду, — он улыбается уголками губ и внимательно смотрит на меня, отчего становится не по себе.
— Я…я хотела просто извиниться и убедиться, что ты в порядке. Сравнительном порядке, — уточняю я и барабаню пальцами по кружке. Я ведь всегда знала как успокаивать людей, почему же теперь так сложно?
— Всё нормально, Су. Ты не должна извиняться. В конце концов, когда-то я поступил как придурок и ты меня простила, так что…я в принципе даже не имею права тебя обвинять в чём-либо.

Теперь мне ещё хуже. Во рту становится очень горько.

— Думаю, даже тогда, виновата была я. Ты всегда был терпеливым и осторожным. И сейчас такой же. — Ничего не изменилось. И моё предложение тоже не изменилось. Я купил два билета в Германию, ещё тогда, когда сказал тебе про поездку, — Сон поднимается и достаёт из маленького шкафчика билет.

— Я хочу, чтобы ты взяла его и подумала ещё раз. Если ты придёшь, я обещаю сделать тебя самой счастливой девушкой на земле, Су. Я построю вокруг тебя ту нежность, которой тебе всегда не хватало. Но если ты не захочешь, я отстану от тебя навсегда. Я вернусь из Германии и мы будем с тобой общаться исключительно на уровне коллег. Ты знаешь, я серьёзно отношусь к работе, как и ты, поэтому я смогу это сделать.

Я даже поздно замечаю, что рука моя замерла на чертовски горячей чашке, отчего подушечки пальцев покраснели. Ком подступил к горлу.
Во рту пересохло. И я не знаю что могу сказать сидящему напротив мужчине. Поистине хорошему мужчине. Почему я не познакомилась с Хэинос раньше чем с Чоном? Моя жизнь не была бы столь грустной местами. Возможно, даже я была бы уже замужем.

— Хэин…я не смогу поехать с тобой. Вернее, даже если бы могла, это очень нечестно. Я не хочу укрываться от боли твоим пиджаком. Ты честен со мной, я тоже хочу быть честной. Я не поеду с тобой, по хорошо известной тебе причине. Прости меня. Ты заслуживаешь ту, которая с радостью поместит тебя в своём сердце, а не посадит на чужой стул.

В глазах всё нечётко, потому что я снова слабая. Снова еле сдерживаю слёзы. Ну серьёзно, когда я, наконец, научусь не плакать? Хэин улыбается и подносит руку к моему лицу. Большим пальцем смахивает слезинку.

— Ты слишком чистая для этого мира, Су. И всегда была такой. Поэтому тебе так сложно среди нас. Посмотри на себя. Ты меня не любишь, но плачешь из-за того, что я тебя люблю. Даже не знаю, мне от этого приятнее или больнее, — его слова отчего-то смешат и я улыбаюсь в ответ. Вытираю слёзы, но они все равно продолжают капать. Ну, чёрт возьми, я ничего не могу с собой поделать! Просто обидно.

— Не плачь больше. Ни из-за меня, ни из-за кого-либо ещё. А если он тебя правда любит, он позаботится об этом.

Я сжимаю его руку и, взяв свою сумку, ухожу. Он провожает меня до лифта и машет рукой на прощанье.

— Счастливого Рождества, Хэин.— говорю я, прежде чем закроются двери.
— И тебе, Джису.

* * *

Смотрю на часы, скоро уже 12.
Золушке надо домой к тёмному рыцарю. Как ненормальная несусь по дороге, чёрт, главное успеть к этому ненормальному. Дрожащими руками достаю ключи, захожу.
Темно. Успела. Кидаю пальто в коридоре вместе с сумкой и иду на кухню. Надо приготовить кофе, чтобы в квартире стоял любимый запах. Чёрт, а карамель забыла купить. Внезапно свет включается сам.

— Золушке, определённо, есть чему у тебя поучиться.

Я замираю на месте. Так, будто меня поймали с поличным. Сердце начинает биться как бешеное от яростного взгляда Чонгука. Сидя за столом, нервно крутит в руках мобильник. Коленки начинают дрожать. Он ведь сам сказал, что будет после полуночи, чёрт возьми! Я так хотела избежать любых проблем. Вернее, так хотела отгородить их от Гука, именно вот из-за этого тона.
— У тебя ровно десять секунд, чтобы ответить мне честно, иначе я собью телефоном вооон ту бутылку с карамелью, — он указывает на бутылку стоящую на шкафчике недалеко от стола. Вспоминаю как он крушил здесь всё и резко хочется где-то спрятаться.

— Я была с Ютой, — стараюсь, чтобы голос не дрогнул.

В конце концов, на Юту у него более мягкая реакция. Но сразу же жалею о сказанном. Чон резко поднимается со стула и запускает телефон в бутылку, как и говорил. Я вздрагиваю и закрываю уши руками.

— Ебаное вранье! — рычит он и бутылка летит вниз. Сладкая жидкость тут же начинает растекаться по полу под осколками и под разбитым телефоном. — Я как кретин торопил этих уёбков. Заставил закончить нашу встречу пораньше, потому что хотел скорее примчаться сюда и провести с тобой больше времени. А ещё по дороге купил ёбаную карамель. Но нет, Джису. Прихожу, а Джису здесь нет, — он обводит руками кухню и каждый раз подходит ближе. — И ты настолько хреновая лгунья, что даже не подумала о том, что я первым делом твоему дружку и позвонил бы.

— Гук…
— Ты у меня как на ладони, Су. Я по глазам могу сказать, где ты была и с кем ты была. Но я не понимаю зачем. Зачем ты врёшь мне? Захотелось проверить, каково это? А? Или это у вас в крови? Последнее бьёт меня сильнее пощечины.
— Не говори то, о чём потом будешь жалеть. Соврала я тебе именно поэтому. Вот поэтому, — указываю на разбитую бутылку и стараюсь говорить спокойно, потому что если и я начну сейчас кричать, мы можем наговорить слишком много чего. — Я знала твою реакцию, поэтому. Если бы ты умел выслушивать людей и не реагировал, как с цепи сорванная собака, тогда мне бы и в голову не пришло тебе врать. — Зачем ты ходила к нему? — голос его становится тише, и это меня немного успокаивает. Возможно, я смогла достучаться. Снова.

— Затем, что я не могу, как вы. Я не могу причинить человеку боль и не спросить, справится ли он с ней. Не могу сидеть спокойно, зная, что в чём-то виновата. Я бежала к тебе побитому, а потом обрабатывала раны, помнишь такое? Тебе ведь было тепло от этого? А у Хэина нет такого человека. Никто не спрашивает у него: где болит. Его сестра в Японии, и сомневаюсь, что ей есть до этого дело. Чонгук, ты просто не знаешь, что такое жить надеждами. Это самое плохое, что может сделать человеку человек — обнадёжить. Поэтому надо предупредить, чтобы надежды перестали расти. Иногда действий недостаточно. Нужно использовать слова, чтобы избежать недопониманий и пустых надежд.

Чонгук молча слушает меня, и по его лицу я понимаю, что, наконец, он чувствует, как был неправ только что.
— Джису, — он подходит ко мне и кладет обе руки на шею, проводя большими пальцами по челюсти. — Ты ведь не бросишь меня?

Мне хочется засмеяться.
Бросить Чонгука. Мне скорее себя будет легче бросить, чем его.
Боже. Да если бы я могла…
— Нет, — мотаю головой и осторожно убираю спадающую ему на глаза чёлку.
— И не изменишь мне никогда?

В глазах его читаю всё то предательство, которое он заполучил от моей сестры и своего лучшего друга.
— Нет, — повторяю я и глажу его по щеке.
До чего же глупый. Но он не виноват. Когда тебя предают хоть раз, доверие к людям исчезает. Но особенно больно, когда это делают самые близкие люди.

— Хорошо, — шепчет он и просто крепко обнимает меня.
В этом его жесте читается «я устал». Я глажу его по затылку, словно он маленький ребёнок, которого надо успокоить. Наше спокойствие прерывает звонок.
Чонгук нехотя от меня отходит, а я иду за телефоном.
На экране высвечивается Тэхён. Неожиданно. Последний раз мы с ним говорили очень давно и желания разговаривать у меня больше не было. А вот номер так и остался.

— Джису? — раздаётся знакомый голос.
— Да, — сухо отвечаю я. Козёл.
— Джису, я знаю, я последний, с кем ты бы хотела говорить, но, я подумал ты должна знать. Джиён в больнице.

Сердце будто падает вниз. Куда-то. К пяткам. Рука с телефоном начинает дрожать.
— Что с ней? — голос мой тоже дрогнет и в этот момент подходит Гук. Замечая мой взволнованный вид, он подходит ближе со словами: «что случилось?»
— Села пьяная за руль. У неё перелом ноги и…и человек ранен.

Голова резко начинает болеть. Все беды оттого, что Джиён всегда на всё наплевать.

— В какой вы больнице?

* * *

Чонгук ни за что не стал отпускать меня одну. Я даже не знаю — это лучше или хуже. Он ведь не должен ехать если не хочет, тем более столкнётся там с бывшим другом. Но его невозможно было переубедить. Я не стала садиться за руль, потому что слишком была на нервах.
Сначала от нашей с Гуком ссорой, а потом от новостей о сестре. Как только мы зашли в больницу, я тут же подбежала к знакомой фигуре парня. Рядом с ним стояли ещё и полицейские. Кажется всё намного серьёзнее, чем я думала.

— Джису, — подскакивает Тэхён, а потом бледнеет замечая Чонгука. — Привет, Чонгук, — говорит он так осторожно, будто боится разбудить в нём зверя. Он кивает ему просто на «отстань».
— Что произошло, объясните нормально, — я смотрю то на полицейских, то на Тэхёна.

Джиён отделалась переломом ноги, слава богу, и мужчина, в которого она въехала, к счастью сильно не пострадал. Стало ясно, что так просто сестра не выкрутится.
Напилась. Села за руль. Устроила аварию. Я опускаюсь на стул и хватаюсь за голову. Почему она просто не может жить спокойно? Чего ещё ей не хватает?

— Семья пострадавшего требует…господин Чон? — мужчина в костюме полицейского, который только что вышел из лифта, внезапно останавливается, уставившись на Гука.

— Господин Чхве? Рад встрече, — он протягивает руку и полицейский с широкой улыбкой пожимает её.
— И я очень рад, господин Чон. Правда, жаль не в лучшем месте. Что вы тут делаете? С вами всё хорошо?
— Со мной да. Я здесь с невестой. К сожалению, её сестру недавно привезли, полагаю, это дело ведёте вы?

Я бы сейчас на какое-то время задержала у себя в голове слово «невеста», но подумаю об этом потом. Мы с Тэхёном и двумя другими полицейскими смотрим на встречу двух знакомых. Думаю Чон смог бы выжить где угодно, со своими-то связями.
Он начинает внимательно слушать господина Чхве, смотреть в какие-то бумаги, а потом внезапно, похлопав полицейского по плечу, отводит его в сторону:
— Давайте-ка мы с вами отойдём и поговорим на эту тему.

Я не знаю что Чон собирается делать, но что бы он ни делал, я уверена Джиён до конца жизни не сможет ему отплатить. Через некоторое время меня запускают к сестре. Тихо захожу к ней и она, увидев меня, закатывает глаза.

— Ну сейчас начнётся лекция о правилах движения и употреблении алкоголя. Заранее говорю, я очень раскаиваюсь. Ну, чтобы ты успокоилась и сегодня спала спокойно.
— Я в любом случае сегодня уже не буду спать спокойно, — говорю я и сажусь рядом.
— Ты одна? — спрашивает сестра и я знаю, что ей важно «да» или «нет». — Нет, Чонгук говорит о чём-то с полицейскими.
— Оу, он пришёл сюда? Как это мило, чёрт. Может снова попробовать вернуться к нему? Да шучу я, не напрягайся.
— Я не напрягаюсь, Джиён, — я пожимаю плечами, потому что мне всё равно.
Я слишком хорошо знаю Чона. Теперь уже слишком хорошо. Можно свернуть горы, но предав его раз, ты предаёшь его навсегда.
— Ааа, истории о вечном доверии и любви. Только ты можешь в такое верить, честное слово, — она начинает кашлять, а я наливаю ей воду. — Не хочу. И вообще, прекрати, твоя забота меня напрягает.

Я всё равно наливаю воду в стакан и ставлю его рядом, на случай если ей пригодится потом. На лбу и на челюсти у неё ссадины. На руке тоже большой синяк. Неужели это стоило того?
— И давно ты стала пьяным гонщиком? — игнорирую её подколы и спрашиваю более строго.
— У нас с Тэ семейные проблемы. Слушай, а здесь ведь можно курить, правда?
— Надоел? Хочешь бросить его? — усмехаюсь, ведь это так в её стиле. — Не смотри с таким осуждением. Это моя жизнь, я могу уходить от тех людей, которые мне надоели.
— Джиён, ты долго так жить собираешься?
— Нуу как тебе сказать, я планировала дожить хотя бы до 95. Но сегодня пиздец испугалась, больше не буду пить, мало ли не доживу, — она начинает хохотать, а потом хватается за бок и морщится от боли. — Вот блять, а!

Я никогда не понимала сестру и, кажется, теперь ещё больше не понимаю. Такое чувство, будто она просто не нагулялась в молодости. Будто не совершала достаточно безумств, и поэтому сейчас навёрстывает упущенное.
— Ну как спится с Чонгуком?
— Ты знаешь, что тебе тюрьма грозит? — Он так же жёстко трахается?

Мне хочется залепить ей пощечину, но я не буду этого делать.

— Нет. Со мной он очень нежный.

Убедившись, что достаточно задела сестру судя по её лицу и пропавшему хорошему настроению, хватаю свою сумку и спешу отсюда уйти.
Какого чёрта я вообще здесь делаю? Она во мне не нуждается. Да и никогда особо не нуждалась.
— До того момента, пока однажды не застанешь его с какой-нибудь секретаршей. А потом он будет просить прощения с цветочками, да? — она начинает нести всякую чушь и старается побольнее меня ударить. Разве родная сестра должна так делать?
— Кактусами, — говорю я, остановившись у двери.
— Что? — сестра понятия не имеет о чём я, а Гук понял бы сразу.
— С кактусами. Он знает, что я не люблю цветы. Чонгук знает, а ты нет. Точно так же, как и о нём ты не знаешь абсолютно ничего. Ты знаешь, что в его кофе полторы ложки сахара и столько же карамельного сиропа? Не знаешь, Джиён. Ты ни черта не знаешь. Держись за Тэхёна. Он единственный, кто сможет тебя терпеть, потому что вы похожи.

Я громко хлопаю дверью и тут же сталкиваюсь взглядом с Чоном.
Он стоит, прислонившись головой к стене, и смотрит так тепло, что ссора с Джиён уже не имеет никакого смысла.

— Пошли к тебе домой, поливать кактусы? — говорит он улыбаясь.

Всё слышал. Я чувствую такое облегчение от его нежного и уставшего взгляда. Киваю и тогда он берёт меня за руку, засовывая в карман своего пальто.

— Полицейские, — начинаю я по дороге к машине.
— Я всё уладил. Ни о чём не думай. Они избавились оплатой за лечение пострадавшего.

Понятия не имею как он это всё провернул. Неужели мир богачей правда такой могущественный и гнилой?
— Избавились? Или ты их избавил?

Чон молчит и поворачивается назад, выводя машину из парковочного места. Значит, да.

— Гук?
— Слушай, какая разница. Просто включи какую-нибудь музыку лучше. — Зачем ты это сделал?
— Чтобы отпустить, Су. Отпустил обиду вместе с деньгами, скажем так. А ещё, чтобы ты всю ночь не переживала о том, как твоя несчастная сестричка будет за всё платить. Потому что ночью у нас дела поважнее, — он снова так пошло улыбается, следя за дорогой, и я замечаю, что едет он медленнее чем обычно.
Испугался.

— А ещё попросил Тэхёна больше не показываться в нашей жизни.

Слишком много всего за один день. Голова моя тяжёлая, будто в ней не мозг, а кирпичи. Я упираюсь лбом в окно.

— Кажется не только я, но и ты слишком чистый для этого мира, — обречённо вздыхаю, вспомнив сегодняшние слова Сона.
— Опять всякой фигни начиталась? — хохочет Гук и я готова слушать этот смех постоянно. Такой родной.
— Да, — я зеваю и закрываю глаза. — Джису?
— Мм?
— Поедем на Рождество к озеру? Возьмём с собой много-много бутылок карамели и много-много кактусов.

Я улыбаюсь.

— Поедем.

* * *

Эпилог

— Чонгук, вот всегда так, мы вечно опаздываем из-за твоего чертового душа!

Я бегаю по комнате в поисках подходящих к ожерелью серёжек. Больше не будем принимать душ вместе.
Всё. Чёрт, ну надо же, в такой-то день.

— Завяжи мне его и не истери, — Гук поправляет рубашку и протягивает мне фиолетовый галстук. Я быстро завязываю его, а потом разворачиваюсь спиной.

— Подними её, — он тут же поднимает молнию на моём фиолетовом платье, которое мы подбирали к его галстуку. — Юта мне никогда не простит. Опоздать на его свадьбу. Да это настоящее предательство. А Юри до конца жизни будет дуться! А всё из-за кого?
— А всё из-за паршивого Чона, — тут же отвечает Гук с самодовольной улыбкой.

— Хун приехал! — я быстро надеваю туфли и мы выскакиваем.

Третья неделя шла.

Третья, с того момента как мы открыли Косту в отеле Чона. Это стало настоящим бумом. Тогда в Японии тут же поменяли решение насчёт нашего филиала, и Сон полетел туда, чтобы довести проект до конца и сделать то, что они не дали сделать нам месяцами ранее.

А ещё шла третья неделя с того момента, как меня тошнит. Я надеюсь это правда будет мальчик с таким же паршивым характером и тёплой улыбкой, как у отца.

Ведь, в конце концов, каким бы плохим он ни был, лучше него я всё равно не нашла.

К О Н Е Ц

🤍

Я люблю эту историю всем сердцем, ведь она чем то похожа на мою личную историю. Это мой горький опыт. Хотя в работе все в конце счастливы, в жизни у меня такого не было. Я не выдержала таких отношений, не знаю, это показатель силы или слабости, но я рада, что смогла выйти из токсичных отношений.
В один момент я подумала, что хватит, я должна уважать себя и любить, я НЕ хочу терпеть такое отношение к себе.
И я ушла. Сначала было тяжело, ведь любовь действительно сложная штука, слёзы, истерики.... но сейчас у меня все отлично, живу для себя и ни о чем не жалею.
Хочу сказать, что эта история научила меня, как НЕ нужно поступать. По отношению к СЕБЕ. Любите себя и если есть кто-то, кто отравляет твою жизнь, то нужно бежать.

Всех люблю❤