ИДЕАЛЬНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ

Он нависает надо мной, положив руки по обе стороны моей головы. Я смотрю вниз и вижу его эрегированный член, завернутый в презерватив, который сильно покачивается между моими раздвинутыми бедрами.
Он толстый и длинный, намного больше, чем у меня когда-либо был раньше, но я не девственница-невеста. Я знаю, что он подойдет мне как нельзя лучше.
Я зачарованно наблюдаю, как он сжимает свой член в руке и толкает его к моим мокрым складкам. Он скользит им вверх и вниз, пока верхушка не начинает блестеть.

- Посмотри на меня.

Когда я встречаюсь с его темным взглядом, он рычит:
- Ты моя до сентября. Скажи это.

Я говорю, затаив дыхание:
- Да. Я твоя до сентября. Я вся твоя.

Одним резким движением бедер он заталкивает весь свой толстый член глубоко в меня.
С криком я выгибаюсь из матраса. Он подпирается на локоть, впивается кулаками в мои волосы, а другую руку протягивает подо мной, чтобы собственническим движением схватить меня за задницу.

На мое ухо он приказывает:
- Обхвати меня ногами за талию.

Я так и делаю, дрожа всем телом. Он выдыхает, медленно отходит, пока внутри меня не остается только кончик его члена, потом снова вонзает его.
Он подавляет мой стон поцелуем, глубоким и требовательным. Затем он снова и снова вонзает меня, сильно въезжая в мое болезненное влажное влагалище.
Это не нежно. Это не любовь. Это трах, сырой, животный и прекрасный в своей неотложности.
Единственное сильное сокращение внутри меня заставляет меня оторваться от его рта и умолять.

- Чонгук, о Боже, Чонгук, пожалуйста, мне надо кончить, пожалуйста, позволь мне кончить...

Тяжело дыша, он замедляет движение бедер до мельчайших движений, затем замирает. Твердым голосом он говорит:
- Нет.

Он наклоняет голову к моей груди и втягивает мой твердый сосок в горячий, влажный жар своего рта.
Обезумев, я барахтаюсь под ним. Моя кожа горит. Все мои мышцы сжаты. Я качаю бедрами, трусь клитором о его таз и преследуя жжение, разгорающееся в моей сердцевине. Я чувствую прилив возбуждения, когда его член дергается в ответ.

Он приближает свой рот к моему уху.
- Такая плохая девочка. Моя прекрасная, плохая девочка. Если ты сейчас же не прекратишь двигать бедрами, я выйду из тебя и отшлепаю тебя по заднице, пока она не заболит так, что ты не сможешь сидеть целую неделю.

Я рыдаю от разочарования.
Я знаю, что эта игра на грани - это игра, в которую я согласилась играть, но, черт возьми, как же я жалею об этом.
Не двигаясь, я лежу под ним, задыхаясь и дрожа, с мокрой от пота кожей. Он снова наклоняет голову к моей груди, одаривая вниманием другой сосок, пощипывая его и проводя по нему языком.
Мне так хочется пошевелить бедрами. Вместо этого я сильно кусаю нижнюю губу и остаюсь неподвижной, пока Чонгук перемещается туда-сюда между моими пульсирующими сосками, сосет и нежно кусает, испытывая мою плоть зубами, чтобы увидеть, что заставляет меня стонать, а
что заставляет меня задыхаться.

Когда я уже готова сломаться и заплакать, Чонгук шепчет:
- Идеально. Ты идеальна. Я люблю тебя такой, за то, что ты так стараешься быть для меня хорошей, даже если тебе так сильно хочется кончить.

- Так сильно, - лепечу я, - так... так сильно.

Чонгук говорит что-то, чего я не могу понять.
Или я действительно брежу, и мой мозг слишком воспален, чтобы понимать слова, или он говорит на языке, который я не узнаю, чем-то экзотическим и мужским, со всеми скрипучими фрикативными с оттенком, похожим на мурлыканье.
По какой-то причине, это то, что в конце концов заставляет меня сломаться.
Я начинаю выгибать бедра, неистово трахая себя на твердой длине прекрасного члена, похороненного внутри меня.
Чонгук ругается, и я его понимаю.

- Я кончаю! Кончаю, кончаю, кончаю, кончаю! Я не могу остановиться, о Боже, Чонгук, я не могу остановиться...

Он вонзается в меня и рычит:
- Отдай это мне.

- О, Даа...

- Да, любимая, дай мне все, что у тебя есть.

Бъясь в конвульсиях и крича, я барахтаюсь под ним, пока он трахает меня. Оргазм разрывает мое тело с такой силой, что это похоже на детонацию. Сжимаю и отпускаю, сжимаю и отпускаю, волна за волной, волна за волной наслаждения накрывает меня. Беспомощная, я отдаюсь ему, когда Чонгук въезжает в меня, бормоча, его рот прижимается к тому месту, которое пульсирует на моем горле. Держа мои запястья и сильно присасываясь к моей шее, он проникает в меня мощными ударами, опустошая меня.
Владея мной.
Он ненадолго замирает, а затем издает хриплый стон. Все его тело дергается. Он приподнимается на руки, запрокидывает голову назад и кричит.
Затем снова начинает выгибать таз, трахая меня прямо во время оргазма.
Я крепко сжимаю бедра вокруг его талии и держусь, пытаясь игнорировать предупреждающий голос Келли в моей голове, который говорит мне быть осторожной.
Но уже слишком поздно.

***
Где-то ближе к рассвету дождь утихает. Я лежу, засыпая в теплом убежище объятий моего любовника, слушая, как его сердце медленно и равномерно бьется о мою щеку, чувствуя чудесную боль в моем теле, нежные места, где он проводил зубами по моей коже и погружал свои сильные пальцы глубоко в мою плоть, когда брал меня.
Он пометил меня. Более чем одним способом.
Я стараюсь не думать об этом.

Чонгук пробормотал:
- Ты проснулась.

- Как и ты, наверное.

- Я никогда не засыпал.

Я откидываю голову назад и смотрю на него. Он смотрит на меня мягкими глазами и еще мягче улыбается. Его темные волосы взъерошены, и ему крайне необходимо побриться, но он так роскошен, что у меня перехватывает дыхание.
Он наклоняет голову и прижимает нежный поцелуй к моим губам, затем прижимает мое тело к своему, подтягивая меня ближе, так что я плотно прижимаюсь к его боку. Его плечо поддерживает мою шею. Наши ноги сплетаются под смятыми простынями. Он прижимается щекой к моему лбу и одной рукой играет с моими волосами, а другой нежно скользит по моей обнаженной спине вверх и вниз.
Он обводит кончиками пальцев бугорки моего позвоночника, медленно и трепетно, будто запоминает форму каждого из них.
Мне так хорошо, когда я лежу с ним вот так. Так интимно и правильно.
Колодец необработанных эмоций заставляет меня спрятаться лицом в его шею и закрыть глаза. Я перевожу дыхание и борюсь с чувствами. Возьми себя в руки. Это не личное. Это секс. Это страна фантазий. Это не более, чем летняя интрижка.

- Я знаю, - бормочет Чонгук, касаясь губами моих волос, - Я тоже борюсь с этим.

Я настолько поражена его странным восприятием, что на мгновение все, что я могу сделать, - это лежать в шоке. Оправившись, я слишком громко говорю:
- Это так странно. Ты должен прекратить это делать!

- Я ничего не могу сделать.

- Ты мог бы ничего не говорить!

- Я бы все равно заметил.

- Возможно, но я бы не чувствовала, что ты влез прямо в мой продолговатый мозг!

Он хихикает, сжимая меня.
- Ты имеешь в виду твой головной мозг.

Я хмурюсь на его подбородок.
- Что?

- Головной мозг выполняет высшие интеллектуальные функции, такие как обработка речи и эмоций. Продолговатый мозг управляет непроизвольными телесными функциями, такими как чихание или рвота.

Я бормочу:
- Я сейчас покажу тебе несколько непроизвольных телесных функций, вот что я тебе скажу.

Он снова сжимает меня, пытаясь подавить смех, потому что знает, что я в ярости.
- Перестань быть умнее меня. Это раздражает.

Он принимает серьезный тон.
- Прости. Я забыл о твоих научных степенях.

- Точно.

- Наверное, это тоже оскорбление для твоего гордого феминизма.

- Чувак, ты даже не представляешь.

Он делает паузу.
- Ты только что назвала меня чуваком?

- Я выросла в Сан-Диего. Если ты не запрограммирован на сленг серфингистов до выпускного класса средней школы, тебе не дадут выпуститься.

Как только это прозвучало, я поняла свою ошибку. Я закрываю глаза и кладу голову ему на плечо, надеясь, что он не заметит того, что я сделала.
Но я забыла, с кем имею дело. Этот человек - умник. Он замечает все.

- Калифорнийская пляжная девушка, - говорит он, тыкаясь носом в мои волосы, - Это значит, что ты умеешь кататься
на серфинге?

Я раздумываю, обращаться или нет к Деликатной теме, но решаю, что кот уже вылез из мешка.
- Я пыталась заниматься серфингом в подростковом возрасте, но, оказывается, если все детство просидеть дома, погрузившись в книжки, это не делает человека особо спортивным.

- Ты не могла встать на доску?

- Если бы это было так просто. Мало того, что не смогла встать, я едва не утонула.

Он отвечает с полной уверенностью:
- Я мог бы научить тебя серфингу. У меня отличные навыки обращения на воде.

- Навыки на воде? Ты так говоришь, как будто прошел курсы или что-то в этом роде.

- Продвинутый курс, да. Навыки на воде - это фундаментальная вещь.

Хорошо, что я не использую ботокс, потому что в ответ на это странное заявление я так сильно наморщила лоб, что чуть не разбила себе лицо.
Через некоторое время Чонгук говорит:
- Давай. Спроси меня.

Его тон снисходительный. Он не выглядит обеспокоенным.
- А как насчет земли Деликатной темы?

- На этот раз я откажусь от нее. Но взамен получу один бесплатный проход.

- Я только что дала тебе бесплатный проход, когда сказала, где я выросла!

- Да, но это было случайно. А я хочу намеренно.

Я смотрю на него и изучаю его лицо.
-Ты очень странный человек.

Он улыбается.
- Тоже самое, горячая штучка. Договорились?

Побежденная, я вздыхаю.
- Ладно. Договорились.

- Хорошо. Итак, ты хочешь знать о водной компетентности?

- Да.

- Ты думала, что я тайный морской котик или что-то в этом роде?

Я думаю об этом.
- Не совсем, но теперь, когда ты об этом упомянул, кажется, что ты мог бы пройти какую-то формальную военную подготовку.

Он смотрит на меня с изогнутыми бровями.
- Правда? Как так?

- Ты очень... альфа.

Он взрывается смехом.
- Альфа?

Я говорю кисло:
- В отличие от бета-версии, да.

- Все феминистки так думают о мужчинах? С точки зрения греческих букв?

Я на это закатываю глаза.
- Не альфа, как греческая буква, а альфа, как волк. Вожак стаи. Самый сильный, который защищает всех остальных.

Его смех медленно утихает, пока он не смотрит на меня с присущей ему интенсивностью и пронзительной сосредоточенностью.

Я говорю:
- Я вижу, как крутятся шестеренки.

- Я даю тебе только один бесплатный пропуск.

- Я не спрашиваю, я просто говорю.

- Что именно ты говоришь?

- Неважно. Вернемся к вопросу об умении держаться на воде. Рассказывай.

Чонгук смотрит на меня. Тишина нарастает, пока не становится невыносимой. В моей голове трещит миллион разных теорий, каждая из которых неправдоподобнее предыдущей: от того, что он когда-то был каскадером в кино до эксперта по водному абордажу, допрашивавшего вражеских комбатантов в грязной камере тюрьмы в Гуантанамо.
Когда он наконец отвечает, тон его рассказа - констатация факта.

- В детстве я был спасателем в нашем общественном бассейне.

Мое разочарование сокрушительно.
- Ох.

Увидев, как я растеряна, услышав его простое объяснение, он снова начинает смеяться, только на этот раз уже не может остановиться.
Я бью его кулаком в грудь.
- Заткнись, придурок!

Он тянет меня на себя и смеется, смеется и смеется, его голова откинута назад в подушку, а глаза закрыты, руки крепко обхватывают меня, чтобы я не могла вырваться, даже когда я борюсь.

- Видела бы ты свое лицо! - улюлюкает он. Вся кровать содрогается от его смеха - Ты выглядела так, будто тебе только что сказали, что Рождество отменили!

- Ха-ха, - сухо говорю я.
- Смейся, любовничек, потому что в следующий раз, когда ты уснешь и будешь нежно храпеть, я прокрадусь к тебе в квартиру и брошу тебе в рот червяка. Тогда ты не будешь смеяться.

Чонгук резко перестает смеяться и смотрит на меня.
- Черви имеют дурную славу. Они очень питательны и на самом деле не так уж плохи на вкус, если привыкнуть к их текстуре.

Я смотрю на него с разинутым ртом, пока он снова не растворяется в шквале смеха.
Я вздыхаю с отвращением, кладу голову на его широкую грудь и жду, пока он не выведет это из организма.

- Боже, ты такая чертовски очаровательная. - Он засыпает поцелуями всю мою макушку.

Глядя на комод на противоположной стороне комнаты, я говорю:
- Рада, что ты находишь меня такой забавной. Возможно, у меня есть будущее в стендап-комедии.

Он берет мое лицо в руки и глубоко целует меня, его язык ищет мой рот. Когда он отрывается и говорит, его голос становится хриплым, а глаза становятся горячими.

- Да, я нахожу тебя забавной. Забавной, захватывающей и такой чертовски сексуальной, что я мог бы провести с тобой всю жизнь и никогда не насытиться.