Глава 4
Интересно, в мире есть любовь? Есть ли на свете человек, который предназначен мне Богом? Я редко говорила об этом, разве что Алексе или своей сестре Элоизе, но мне так хочется почувствовать любовь, любовь взаимную, надежную, крепкую, нежную, ответную. Часто я выбирала тех, кто меня не выбирал, смотрела на них "издалека", предпочитая не приближаться, вечно играла в "передрузья-недоотношения", а затем страдала, ощущая себя разбитой и брошенной, когда понимала, что с этими мужчинами у меня ничего не будет. Как и любой человек, я тоже хотела любить. Правда. Мне надоело сохнуть по тем, с кем у меня нет перспектив, выбирать тех, кто меня не выбирает, бояться отношений, словно огня. Я... я страшилась того, что мои отношения будут похожи на отношения Алексы пару лет назад, когда она рыдала в нашей комнате, согнувшись пополам и валяясь на полу. Ее бывший так часто изменял, заставляя чувствовать ебя некрасивой и никчемной, говорил, что она никогда не сможет заинтересовать мужчину, что с ней встречаются из жалости, мог даже руку поднять на нее, запрещал ей общаться с мужчинами, даже ограничивал во встречах со мной.
Я боюсь напороться на такого же, без памяти влюбиться и не найти в себе силы выбрать себя. Мы так много разговаривали с ней, приходили обе к мысли, что ей нужно бросить его, позаботиться о себе, но, когда ты зависишь от человека, тебе сложно придерживаться этих мыслей. Ты думаешь, что сможешь исправить его, что твоя любовь его вылечит, что именно ты станешь той, ради которой он трансформируется, но это не так. Как часто женщины возлагают на себя бремя спасителя, а затем гниют в морге, отдав жизнь за спасение того, кого спасти может только психиатр.
Качая из стороны в сторону пакет из книжного магазина, где хранились блокнот и ручки с изображением потягивающихся котиков, я бродила по Вендфорду. Погода была чудесная: моросил дождь, небо заволокло туманом, погрузив улицу в темноту, отчего я чувствовала себя героиней книги "Сумерки". Я шла куда глаза глядят, не думая о маршруте, когда вдруг мои ноги сами остановились перед зданием "VB Imperial", куда дорога мне была закрыта. Здание, массивное, построенное в духе современности, возвышалось над нами, являя собой образец совершенства. Глядя на него, мне почему-то захотелось быть птицей, летающей вокруг, имеющей возможность наблюдать за людьми с высоты своего полета. Я хотела быть свободной. От мыслей, убеждений и страха.
Свернув за угол, я вошла в парк, в котором совсем недавно сидела на скамье с Уго и рассуждала о человеческой природе. На душе стало так тоскливо. Пройдя дальше, углубляясь и видя перед собой пруд, я вновь опустилась на ту скамейку, откинувшись на ее спинку, достала из сумки "Киндер" и, глядя на возвышающееся здание банка, погрузилась в мысли. Внутри был страх. Внутри была такая тревожность. Я не смогу. У меня не получится. Я плохой кандидат. У меня недостаточно умений. Вдруг я напортачу? Вдруг так в своей жизни ничего и не добьюсь? Вдруг выйду замуж и стану домохозяйкой, которая изредка будет наведываться в гости к соседям, живя в родном городке?Что, если я стану похожей на свою мать?
Почувствовав влагу на лице, я сначала подумала о том, что это дождь, но, когда влага полилась из моих глаз, поняла, что это слезы мои, перемешиваясь с дождевыми каплями, струятся по щекам. Гнетущее состояние охватило меня. Но я обязана. У меня должно все получится. Мне нельзя сдаваться! Я поспешила вытереть слезы, не понимая, почему именно сейчас они появились, почему не вчера, когда я смотрела "Титаник", почему не утром, когда меня разбудил дрель с нижнего этажа, почему именно сейчас...кто-то опустился на скамейку рядом со мной, и я поспешила отвернуться, чтобы привести себя в порядок. Мне не нравилось плакать на людях. Смеяться - да, шутить - да, бегать и прыгать, вытворять какие-то сумасшедшие вещи - да, но не плакать. Я не хотела демонстрировать свою уязвимость, не желала быть слабой с другими, чужими мне людьми, именно поэтому меня никогда нельзя найти пьяную в баре, болтающую с барменом о том, как все плохо, изливающую ему душу. Нет, таким я занимаюсь дома, лежа на коленях Алекс и звоня по фейс-тайму.
- Знаете, что-то мне подсказывало, что именно сегодня в этом месте я найду вас.
Повернувшись, я увидела Уго, смотревшего на меня с улыбкой на лице. Меня словно окутали теплом, завернули в одеяло, вручив кружку горячего чая в этой холодный, промозглый день. Невольно улыбка тронула мои губы.
- Ну здравствуй, - произнесла я, стараясь скрыть нотки радости.
Мне не хотелось, чтобы он думал, что я готова вешаться на него, что я без ума. Уго, одетый в кожаную куртку поверх пуловера и джинсы с берцами, выглядел совсем юным по сравнению с тем солидным мужчиной, которым он был почти неделю назад здесь, в этом же парке. Уго, ничего не говоря, протянул мне стакан с крышкой. Я в немом изумлении вопросительно выгнула бровь, на что Уго вновь улыбнулся. И снова меня окутало теплом. Так странно.
- Это имбирный чай,- он поднял в верх свой стакан. - Я и себе взял.
Я усмехнулась, открыла крышку и увидела, как внутри плавают дольки лимона, кусочки имбиря, душистый перец и почки гвоздики.
- Я понимаю, что от незнакомцев вообще-то ничего брать нельзя, но, поверь, я хороший мальчик. Меня так мама воспитала, - проговорил он, сделав большой глоток из своего стакана.
Я засмеялась, ощущая такую легкость.
- Хочешь, могу выпить из твоего и доказать тебе, что я не подмешивал туда наркотики? Мы же в конце концов не на вечеринке у Пи Дидди.
Я отпила из стакана, выставив вперед руку.
- На доверии, чувак, на доверии.
Уго почесал свою короткую бороду, а затем спросил:
- Почему вы плакали?
Улыбка пропала с моего лица, я уставилась на воду, по котором шла мелкая рябь из-за дождя. Ветер, подувший в нашу сторону, принес к моим ногам несколько опавших желтых и красных листьев, промокших и продрогших насквозь. Я вновь отпила согревающего напитка, чувствуя, как жидкий огонь приятно разливается по моему телу.
- Если вы не хотите говорить об этом, мы можем поменять тему, - предложил Уго, а затем посмотрел мне в глаза. - Но я готов вас выслушать. Правда.
Что-то внутри меня надломилось. То, как он это сказал, как взглянул, какими были его глаза, голос...
- Есть переживания, - начала я, чувствуя себя скованной, но так было поначалу, потом я расслабилась. Почему с ним мне хотелось поговорить о себе? Почему с ним у меня не возникло мысли, что мне нужно спрятаться, что нельзя показывать свою слабость? Почему с ним я захотела быть откровенной? - мне кажется, что у меня ничего не получится, что моя попытка сепарироваться от матери не увенчается успехом, что мое пребывание здесь, в Вендфорде, временно, что мне придется вернуться в родительский дом и выйти замуж за человека, которого я не люблю и никогда не полюблю, что у меня не получится проявить себя в работе, что я в целом не смогу получить должность. Конкуреция высокая, да, это факт, но я училась, я работала над собой, превозмогала себя, чтобы добиться успеха, чтобы быть востребованной. И я боюсь, что все это напрасно.
- Вы боитесь быть зависимой и не найти свое место, - подытожил Уго.
- Да, - выдохнула я, - да, именно так.
Мы замолчали, оба глядя на воду, в котором плавали утки. Дождь будто усилился, но мы сидели так, на мокрой скамье, понимая, что оба вымокнем до нитки. Рядом с Уго я ощущала тотальное спокойствие, странную уверенность в завтрашнем дне и безграничное доверие к нему.
- Почему вы боитесь быть зависимой?
- Это плохо. Человек распоряжается тобой, ставит тебе условия, и ты вынужден подчиняться.
- Хорошо, здесь я с вами согласен. Быть зависимым от чего-либо или кого-либо чревато плохими последствиями. Но вопрос такой: представьте себе, что вы оказались беременны от своего молодого человека и в какой-то момент физически не сможете работать, то есть он будет обязан вас обеспечивать. Это зависимость?
- Да. Кто знает, что ему может прийти в голову? Вдруг он начнет ставить условия, например, или требовать чего-то, или ему захочется поразвлекаться на эмоциональных качелях?
- Это если вы залетели от какого-нибудь идиота, дорогая. Тогда да, это зависимость.
- Хорошо, - выпрямилась я, чувствуя, как на меня накатывает злость. - А если я забеременела от нормального мужчины и прошу у него денег, спокойствия и эмоциональной стабильности - это разве не зависимость?
Уго повернулся ко мне.
- Это доверие. А раз вы ему доверяете, вам не нужно просить удовлетворить ваши базовые потребности, потому что это априори должно быть выполнено.
Я боялась довериться. Да. Потому что доверие часто приводило меня к зависимости.
- Откуда ты такой умный? - повела плечами я, пряча улыбку за стаканом чая. - Ты меня бесишь.
Уго рассмеялся, после чего покачал головой.
- Все, мы теперь на ты? Я так долго этого ждал!
Улыбка стала шире на моем лице, прятать ее уже не было возможности.
- Какой ты отвратительный.
Уго протянул "м-м-м-м-м-" и прикрыл веки якобы от удовольствия.
- Как приятно слышать такие слова! Давай еще.
- Противный, - глаза Уго расширились, от предвкушения губы приоткрылись, лицо приняло радостное выражение, - ужасный, такой страшный, - подстегнутая им, я стала входить во вкус, - высокомерный, чванливый, ленивый, стремный мужлан.
Уго захохотал так, что голуби, сидевшие неподалеку, испуганно устремились вдаль, а я, испытывая странное волнение и воодушевление, веселилась, глядя на реакцию едва знакомого мне мужчины. Дабы не выронить стакан, Уго положил его на скамью, вытирая слезы, покатившиеся из глаз. Стоит упоминать, чтобы мы уже достаточно сильно промокли, чтобы в принципе не вытираться?
- Я еще не закончила, - проговорила я, ощущая, как начинаю дрожать. - Это было только начало.
Уго зацокал, качая головой и улыбаясь так, словно я только что употребила сто прилагательных, которые возвеличили его и поставили на пьедестал.
- Знаешь, а ты мне нравишься, - проговорил он так, между делом, после чего набрал какое-то сообщение и снова взглянул мне в глаза. - Не теряй своей жизнерадостности, окей? Проблемы случаются, родители часто не слушают своих детей, тебе может казаться, что ты какая-то не такая, но ничто из этого не определяет в действительности, кто ты. Будь всегда за себя. Поняла? Доверяй Богу, Он обязательно укажет тебе на верную дорогу.
Я кивнула головой, ощущая такую душевную близость с этим человеком, что это даже испугало меня.
- Это наша не последняя встреча, ты в курсе? - спросил он, вставая. - А теперь марш домой, греться.
Я улыбнулась, вновь не сдержавшись.
- И ты будешь мне указывать? - выгнула бровь я.
Уго подмигнул мне, а затем протянул руку.
- Я буду указывать тебе, если дело касается твоего здоровья, дорогая Эсмеральда.
- Фу, попахивает абьюзом, - покачала головой я.
Уго все так же протягивал руку.
- Ты все еще продолжаешь одаривать меня комплиментами? Что, уже сохнешь по мне?
Я загоготала во все горло, вложив руку в его ладонь. Уго одним рывком поднял меня со скамьи, но сделал это так аккуратно и легко, что я даже не заметила этого. Мы двинулись в сторону выхода.
- Дорогой мой, ты не в моем вкусе.
Уго ахнул.
- Ты хочешь сказать, что я страшный?
- Я тебе сказала об этом еще пару минут назад.
Он схватился за грудь, там, где сердце, изображая боль.
- Ты разбила мне сердце! - театрально воскликнул Уго.
- Ты сегодня в ударе? - повела плечами я.
Надо ускориться, я вся продрогла.
- Такое редко бывает, но да.
Заметив, как я дрожу, Уго взял меня за руку, а затем повел в сторону небоскреба, в котором совсем недавно у меня проходило собеседование. Я уперлась ногами в плитку, остановив нас обоих, а затем, нахмурившись, обратилась к Уго:
- Что ты делаешь?
- Я не хочу, чтобы ты умерла от переохлаждения. Тебе следует высушить волосы и переодеться.
- И что, мы зайдем к ним, как в ни в чем не бывало, представимся как кто? Это тебя пропустят, потому что ты здесь работаешь, а меня кто пропустит?
Уго вновь подмигнул мне.
- Я знаю путь, который известен немногим работающим в этом здании.
-Тайный?
- На веки вечные, - протянул Уго.
Золотое колечко в его ухе дернулось.
- И что, ты меня зарежешь в каком-нибудь потайном коридоре?
- Ты раскусила меня, - Уго дернул меня за руку, приблизившись настолько, что я стала ощущать его дыхание на своем лице. Он опустил голову к моему ухо и низко произнес: - ну что, как быстро ты будешь убегать от меня?
- Ты еще возьми меня в заложники, - фыркнула я, тряхнув головой.
- Обязательно, буду требовать за тебя миллион долларов, стану миллионером и укачу в Европу клеит девушек. План - капкан.
Не выдержав, я рассмеялась, несколько раз хрюкнув, чем удивила Уго, смотревшего на меня так, словно ему реально предложили миллион долларов.
- Ты можешь сделать так еще раз? - восторженно спросил он и приблизился ко мне.
- Хватит меня смущать, Уго, - отмахнулась я, залившись краской. - Это ужасно.
- Это восхитительно! - воскликнул он своим низким голосом. - Все, отныне я буду делать все, чтобы тебя развеселить и слушать этот великолепный хрюк двадцать четыре часа в сутки.
Мы стояли так близко друг к другу. Я только сейчас это заметила. Стояли и смотрели в глаза, видя в них смешинки, наблюдая за тем, как двигались мышцы лица, когда мы улыбались. Честно? Мне хотелось обнять его. И это желание было таким сильным, что я невольно сделала шаг назад, чтобы вдруг, ненароком не обнять Уго.
- Спасибо тебе, - сказала я, уже не ощущая холода. Наоборот, тело и щеки словно горели...горели от близости к мужчине, от хорошего настроения, которое он мне подарил. - Я люблю такую погоду, мне нравится, когда идет дождь, слушать его барабанную дробь или тихое постукивание, прыгать по лужам, пить горячий-горячий чай или кофе в этот момент. Но сегодня у меня было паршивое настроение, для того чтобы наслаждаться. А ты взял и поднял мне его. Мне было весело с тобой.
- Было? То есть ты больше не хочешь общаться со мной? - спросил Уго.
Красивый. Статный. Такой сильный. Надежный. Веселый. Умный. До безобразия идеальный. Я боялась таких мужчин. Я влюблялась в них, а затем оставалась с разбитым сердцем.
- Мы же с тобой едва знакомы.
Уго поджал губы.
- А что нам мешает познакомиться и стать друзьями? Ты вот даже знаешь, где я а работаю, как меня зовут, а я знаю, что ты безработная нахлебница по имени Эсмеральда, которая заставляет людей даже чай ей покупать.
Последнее предложение вызвало у меня непрекращающийся приступ смеха, в ходе которого я вновь хрюкнула.
- Ну все, день прожит не зря, - во все зубы улыбнулся Уго.
Чтобы я не упала от своего же хохота, он придерживал меня за плечо.
- Так, все, хватит смеяться. Тебе надо быть немного серьезней, - я посмотрела на него во все глаза. - Итак, меня зовут Уго, мужчина, гетеро, тридцать один год, живу с мамой, есть сорок кошек. Твоя очередь.
Я была не в силах говорить. Все, что говорил Уго, порождало дичайший смех внутри меня, от которого я даже сложилась пополам. Смеясь так долго и громко, я даже стала кашлять, а из глаз брызнули слезы.
- Эсмеральда, гетеро, двадцать четыре года, живу одна, с кошкой.
- Смотри, как много общего у нас! - воскликнул он. - Ну все, теперь мы бест френдс форевер, - он протянул мне палец и произнес: - У-у-у-у, тс-с-с-с!
Я ошеломленно уставилась на него, не веря своим ушам!
- Ты смотрел "Ханну Монтану"?!
- Обижаешь, Эсмеральда! Любой уважающий себя мужчина смотрел "Ханну Монтану".
От затопившего меня восторга я ударила его в плечо и хлопнула в ладоши.
- Только не говори, что ты и "Сумерки" смотрел...
- Лев влюбился в овечку..глупая овечка...
Не успел Уго договорить эту культовую фразу, как я бросилась к нему на шею, так вцепившись в него, что была похожа на мартышку.
- Уго, ты лучший! Лучший! - кричала я, так смеясь и радуясь, словно мне только что сказали, что я выиграла миллион баксов в лотерее. - Боже, я хочу быть твоей подругой!
Уго обнял меня, держа в своих крепких руках, а затем положил голову на мое плечо.
- Я тоже хочу быть твоим другом, Эсмеральда. Ты как глоток свежего воздуха для меня. С тобой я чувствую себя беззаботным, словно я ребенок.
- Ну все, Уго, мы кенты?
- Кенты, брат, кенты.
Я спрыгнула с него, и мы дали друг другу пять. Раздался такой громкий хлопок, что мы оба протянули:
- Е-е-е-е-е-е.
- Ну все, Уго, до встречи! - я уже было развернулась, когда он схватил меня за руку.
-Как мы с тобой встретимся, если мы даже позвонить друг другу не можем?
- Точно! Записывай.
Мы обменялись телефонными номерами, после чего Уго потрепал меня по голове и поймал для такси. Сев в автомобиль, я уставилась в окно, за которым стоял махавший мне рукой мой новый друг. Порой жизнь удивляет.