Биология раны

Слово «больница» ударило Антона как физический удар. Сердце заколотилось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Нет! — закричал он, отшатываясь от машины. — Никаких больниц!

Попов остановился, увидев панику в глазах подростка.

— Антон, там просто осмотрят твои раны...

— НЕТ! — голос сорвался на крик. — Я туда не поеду! Никуда не поеду!

Руки Антона тряслись так сильно, что он не мог их контролировать. Перед глазами поплыло, в ушах зазвенело. Воздуха катастрофически не хватало.

— Хорошо, хорошо, — быстро говорит Попов, поднимая руки в успокаивающем жесте. — Никаких больниц. Успокойся.

Но Антон уже не слышал. В голове крутились воспоминания, которые он старался забыть.

*Ему семь лет. Высокая температура, мать в панике тащит его в поликлинику. Белые халаты, запах лекарств, жужжание ламп. Врач — пожилая женщина с холодными руками — грубо хватает его за подбородок.*

*— Открывай рот, и не вертись!*

*Металлический шпатель давит на язык, вызывая рвотный рефлекс. Антон пытается вырваться, но медсестра держит крепко.*

*— Мамочка, — хнычет он, — я хочу домой...*

*— Молчи! — шипит врач. — Как же вы, родители, детей воспитываете? Совсем распустили!*

— Антон! — голос Попова доносится как сквозь вату. — Смотри на меня. Дыши.

Подросток моргает, пытаясь сфокусироваться. Учитель стоит рядом, но не приближается, боясь напугать сильнее.

— Я... я не могу... в больницу... — задыхаясь, говорит Антон.

— Не нужно. Мы не поедем в больницу.

— Правда?

— Правда. Но мне нужно понять — что с тобой случилось? И эти раны нужно обработать.

Антон провел дрожащей рукой по лицу. Паника медленно отступала, но страх оставался.

— У меня дома есть аптечка, — тихо сказал Попов. — Если хочешь, можем поехать ко мне. Я обработаю раны, и все. Никаких врачей.

— А если... а если понадобится врач?

— Тогда я сначала спрошу у тебя разрешения. И мы найдем другой способ.

Антон посмотрел на учителя долгим взглядом. В глазах Попова не было того холодного безразличия, которое он видел у врачей. Не было спешки, раздражения, или желания поскорее от него отделаться.

— Вы... вы не заставите?

— Никого нельзя заставлять лечиться против воли, — мягко ответил Попов. — Особенно когда у человека есть причины бояться.

— Откуда вы знаете, что у меня есть причины?

— По твоей реакции. Такой страх не появляется на пустом месте.

Антон кивнул. Попов оказался первым взрослым, который не сказал «глупости, врачей бояться нечего» или «возьми себя в руки».

— Хорошо, — прошептал он. — Но если я захочу уйти...

— Уйдешь в любой момент.

Дорога до дома учителя прошла в молчании. Антон сидел съёжившись, прижавшись к дверце. Каждый раз, когда они проезжали мимо медицинских учреждений — аптеки, поликлиники, больницы — у него сжималось сердце.

*Ему двенадцать. Отец в очередной раз перебрал и избил мать так, что пришлось вызывать скорую. Антон сидит в коридоре больницы, ждет новостей. Врач выходит из палаты— выглядит молодым, но усталым.*

*— Твоя мать будет жить, — равнодушно бросает он. — В следующий раз повезет меньше.*

*— А что с папой? — спрашивает Антон.*

*Врач смотрит на него с презрением:*

*— Твой папа — алкоголик и садист. А ты вырастешь точно таким же.*

— Приехали, — сказал Попов, паркуясь возле девятиэтажки.

Квартира учителя оказалась полной противоположностью дому Антона. Чисто, светло, пахнет кофе и книгами. На полках — учебники, художественная литература, какие-то научные журналы. На столе — стопка тетрадей для проверки.

— Проходи, садись, — Попов указал на мягкий диван. — Сейчас принесу аптечку.

Антон остался стоять у двери, готовый в любой момент убежать. Когда учитель вернулся с белой коробочкой, подросток невольно отшатнулся.

— Это просто йод и бинты, — успокаивающе сказал Попов. — Ничего страшного.

Но когда он открыл аптечку, Антон увидел знакомые предметы — шприцы, пузырьки с лекарствами, медицинские инструменты. Дыхание сбилось.

— Я... я передумал, — пробормотал он, пятясь к двери.

— Антон, подожди.

Попов быстро убрал все медицинские инструменты, оставив только самое необходимое — вату, зеленку, пластырь.

— Смотри — ничего лишнего. Можешь сам все проверить.

Подросток неуверенно приблизился, заглянул в аптечку. Действительно — только простые, нестрашные вещи.

— Хочешь, сам себя обработаешь? Я только подскажу как.

Эта идея показалась Антону более приемлемой. Контроль над ситуацией немного успокаивал.

Они сели на диван. Попов терпеливо объяснял, как правильно промыть ссадины, как не допустить инфекции. Говорил спокойно, без спешки, позволяя Антону самому решать, когда он готов к следующему шагу.

— А теперь расскажи, что случилось, — сказал учитель, когда раны были обработаны.

Антон рассказал о нападении в переулке. Но про шрамы на запястьях молчал — это было слишком личным.

— Заявление в полицию подавать будешь?

— Нет! — быстро ответил Антон. — Не нужно.

— Почему?

— Потому что... потому что дома спросят, где я был, почему так поздно... А я не могу им сказать, что был у вас.

— Почему не можешь?

Антон замолчал. Как объяснить, что дома его просто не поймут? Что мать решит, будто он жалуется учителям на семью? Что отец устроит очередной скандал?

— Сложные отношения с родителями? — мягко спросил Попов.

— Можно и так сказать.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет.

— Хорошо. Но знай — если понадобится помощь, я здесь.

Антон посмотрел на учителя с удивлением. Впервые за долгое время кто-то предлагал помощь, не требуя ничего взамен.

— А почему вы это делаете? — спросил он. — Зачем вам чужие проблемы?

Попов задумался, подбирая слова.

— Когда я был в твоем возрасте, у меня тоже были... сложности. И мне очень не хватало взрослого, который просто выслушал бы, не осуждая. Может быть, поэтому я стал учителем.

— И что у вас было?

— Это долгая история. Когда-нибудь расскажу.

Они сидели в тишине. За окном темнело, в квартире стало уютно от света настольной лампы.

— Мне пора домой, — сказал наконец Антон.

— Конечно. Подвезти?

— Лучше не надо. До остановки дойду сам.

На пороге Попов остановил его:

— Антон. Если что-то случится — звони. В любое время дня и ночи.

— У меня телефон украли.

— Тогда записывай номер на бумажке. И запомни адрес.

Подросток кивнул и вышел в подъезд. На душе было странно — впервые за много лет он чувствовал, что не совсем один в этом мире.

Но страх перед врачами никуда не делся. И Антон знал — рано или поздно это станет проблемой. Потому что раны на его запястьях заживали все хуже, а желание резать себя становилось все сильнее.

И что он будет делать, когда помощь врача станет жизненно необходимой?