Глава 4
– Мне нравится вот эта. – Себ держал круглолицего веселого Будду на ладони. – Просто супер. – Это хотэй, его еще называют смеющимся Буддой. Символизирует удовлетворенность, достаток и удачу. – Рука Роуэн скользнула по щеке Будды. – Мне он тоже нравится. Думаю, это лучшая фигурка в коллекции.
Себ разглядывал крошечные нэцкэ, указывая на детали, которых Роуэн и не заметила. Она снова убрала фигурки в коробку и задумалась, с чего бы начать.
– Шесть месяцев я провела в Таиланде, потом поехала в Гонконг. Преподавала английский, денег едва хватало. Однажды, сразу после того как мне заплатили, я пошла за покупками. По дороге попался магазинчик, полный всяких интересностей, я мимо него каждый день проходила. В основном всякая ерунда, если честно. Но время было, и я зашла. Роясь в коробке с бижутерией, нашла брошь. И как-то сразу поняла, что она особенная. Качество работы было превосходным. Владельцы считали, что там просто стразы, но я знала, это не так. Не спрашивай откуда. Просто знала.
Себ облокотился на стол, внимательно слушая.
– Я нашла в Козуэе антикварный магазин. Губы Себа расплылись в улыбке.
– Дай угадаю, это оказалось чистое золото, украшенное бриллиантами?
– Лучше. Это была брошь Фаберже и стоила целое состояние. Мне повезло. Владелец магазина заплатил честную цену, хотя мог бы меня ограбить. Не знаю, как так получилось. На вырученные деньги я путешествовала полтора года. Удача подсадила меня на поиск. Я стала изучать антиквариат, украшения, предметы искусства. Поняла, что у меня глаз наметан на качественные вещи, и хотя брошей Фаберже больше не находила, удалось откопать посуду Лалик, майсенский фарфор и несколько не очень значимых произведений искусства. У меня появились деньги.
Что ж, это объясняло и доходы, и расходы. «Умная девочка, – подумал Себ. – Умная и очень красивая. Невероятно опасное сочетание».
– Большая часть денег сейчас завязана на доме в Лондоне. Мы купили его вскладчину и планируем...
– Продать? Роуэн вздернула подбородок:
– Да, этим я и занимаюсь.
– Так, возвращаясь к этим...
Она пересказала ему разговор с Грейсоном. Он в задумчивости помолчал.
– То есть сейчас надо выяснить, краденые нэцкэ или просто до сих пор не найденные и не задокументированные?
– Они не краденые, я почти уверена. Но без дополнительной информации никто не купит их по той цене, которую я хочу. Из этого следует, что я буду на мели дольше, чем рассчитывала.
Себ отмахнулся от ее финансовых проблем. Ему легко.
– Так каков следующий шаг?
– Исследования. Много исследований. Я знаю слишком мало о нэцкэ.
– Но знаешь, что именно эти ценные? Нужны мои навыки?
– Не думаю. Надо покопаться в базах данных по нэцкэ и попытаться найти мои.
– Ну а если надо будет пробраться туда, куда ты пробраться не можешь?
– Значит, вот чем ты занимаешься? Пробираешься в недоступные места?
– На самом базовом уровне.
– А за что именно тебе так много платят?
Он постучал пальцем по чашке с кофе:
– Думаю, меня можно назвать консультантом. Компании нанимают меня для того, чтобы я нашел уязвимые места в их компьютерных системах. Я пробираюсь туда и пытаюсь взломать их. В большинстве случаев это удается. Потом говорю, в чем проблемы. Иногда сам их решаю, иногда компании привлекают своих специалистов. В любом случае мне платят.
– Ого! Так ты используешь свои способности во благо, а не во зло? – Роуэн повторила его же слова.
– Ну да.
– И ты готов заглянуть для меня кое-куда? Это вообще законно?
– Возможно, немного неэтично. Слушай, я не собираюсь использовать информацию ради личной выгоды. А если она еще и поможет вытащить тебя из этой передряги, вообще замечательно.
Роуэн кивнула в знак согласия, подумала минутку.
– Давай я проведу кое-какие исследования. И если мне понадобится твоя помощь, попрошу о ней.
– Обещаешь? – Себ пробуравил ее взглядом. – Просто у тебя все обстоит не очень хорошо, когда надо просить о помощи, надоеда.
– Обещаю. Можно воспользоваться твоим компьютером?
– Конечно. В кабинете их несколько, еще один в спальне. – Себ намеренно поиграл бровями, Роуэн, как и предполагалось, закатила глаза. Ага, пора положить этому конец и избавиться от напряжения в ее взгляде.
– Я к твоей спальне даже близко не подойду, Холлис!
– Что так? Боишься, не сможешь сдержаться и набросишься на меня?
– С ума сошел! Ты для меня как... как...
– Только не говори «брат», – простонал Себ. – Это слишком страшное слово.
– Нет. Боже! Фу! – Роуэн поежилась и стукнула чашкой по столу. – Никаких разговоров о спальнях!
Ему понравилось, как краска залила лицо Роуэн. И блеск в ее глазах. Он решил немного ее подразнить.
– Ладно. Тогда давай поговорим о том, что там происходит.
– Мы никогда не сможем заняться сексом!
– Э-э-э... Вообще-то сможем. Моя часть А войдет в твою часть Б...
Взгляд Роуэн леденил.
– Хватит шутить! Это безумная идея! Не сомневаюсь, тебе иногда бывает жарковато, но это будет большой глупостью. Мы ведь друг другу даже не нравимся.
Себ провел ладонью по ее волосам, положил руку на спинку ее стула и наклонился так, что их лица оказались очень близко. Она скрестила руки на груди и самоуверенно изогнула бровь.
– Пытаешься меня смутить? Когда мне было десять, у тебя ничего не получалось. Почему считаешь, что выйдет сейчас?
– Мне интересно, у тебя по-прежнему приятный вкус и запах?
– Тебе этого никогда не узнать. – Роуэн оттолкнула его и немного отошла. – А теперь вернемся к делам. Если я попрошу о помощи, сколько это будет стоить?
– Что?
– Твои навыки. За еду и крышу над головой я плачу помощью по дому.
Себ взглянул на гору посуды в раковине:
– Не то чтобы ты много сделала.
– Дай мне отдохнуть! Я все сделаю. Так сколько ты хочешь за помощь?
– Мы что-нибудь придумаем, – расплывчато пообещал Себ.
– Меня такой ответ до чертиков пугает. Ты, как обычно, сумел вывести меня из себя, так что мне надо уйти. Пойду в магазин, а то в доме есть нечего.
– Хочешь, пойду с тобой?
– Я уже давно сама хожу по магазинам. Думаю, как-нибудь справлюсь.
Роуэн придала голосу ровный бесстрастный тон, но на скулах виднелись два одинаковых пятна румянца. Себ улыбнулся. Ее грудь порозовела, соски выступали под рубашкой. Мозг и губы, может, и возражали против идеи переспать с ним, но тело явно не против. Себ знал: если притянет Роуэн сейчас к себе, долго ее убеждать не придется.
Только вот он предпочел бы, чтобы она хотела этого и разумом, и телом. Он не хотел, чтобы она сожалела, считала, что ее принудили. Роуэн никогда не играла честно.
– Деньги. Я не могу идти в магазин без денег, Эйнштейн, а у меня совсем ничего нет.
«Точно! Соберись, Холлис!»
Себ достал бумажник и дал Роуэн пачку купюр.
Он понятия не имел, сколько там, да это и не имело значения. С деньгами все просто. Люди. Люди – вот что сбивало его с толку.
– Ключи? – потребовала она.
– От чего?
– От твоей машины. Или ты думал, покупки из магазина я повезу в корзинке на руле велосипеда?
– Ни за что не позволю взять мою драгоценную машину. Вот пульт от гаража и ворот и ключи от машины Яс. Возьмешь ее.
– Я не могу ехать на машине Ясмин!
– Это моя машина, Ясмин берет ее, когда едет по делам, чтобы не помять свою. – Себ бросил ключи, Роуэн поймала.
Их взгляды встретились, вспыхнул электрический разряд. Только на этот раз, черт побери, не только от сексуального желания и первобытного импульса.
В ее восхитительных глазах светился разум, у нее острое деловое чутье и талант находить произведения искусства. Физическое влечение к ней само по себе раздражало. А тянуться разумом – все равно что напрашиваться на неприятности.
Себу тем не менее приходилось бороться с желанием прижать Роуэн к себе и сделать своей. Он уперся кулаками в бедра и глубоко вздохнул от разочарования. Нужно все обдумать, объяснить влечение к ней. Попытаться выяснить, откуда импульсы, требовавшие раздеть ее. Себ верил в рациональность, необходимость анализировать то, что не понимал.
А он не понимал, что с ним происходит, когда дело касалось Роуэн. Надо бы разобраться с непредсказуемыми губительными импульсами, которые возникали, лишь только в комнате появлялась она. Как импульс раздеть ее, перегнуть через спинку стула и...
О боже! Вокруг одни проблемы!
– Ладно, скоро буду. – Роуэн неуверенно посмотрела на Себа и вылетела из кухни.
Он стиснул спинку стула и уронил голову. Что с ним не так? Он никогда не сходил с ума из-за женщин, никогда не терял над собой контроль. Секс важен. Он это любит. Но всегда может отойти в сторону. Всегда.
До недавних пор. До Роуэн.
Она вернулась в его жизнь меньше двадцати четырех часов назад и уже перевернула все с ног на голову. Он содрогнулся от ужаса, представив хаос, который она могла создать в ближайшем будущем.
«А он по-прежнему меня бесит», – думала Роуэн, направляясь к отделу со свежими фруктами.
«Моя часть А войдет в твою часть Б...»
Эти слова гремели у нее в мозгу. Глупая фраза, от которой пробудилось желание, закружилась голова (боже, словно героиня исторического романа, самое подходящее описание) и захотелось прижаться губами к этой сардонической ухмылке.
Роуэн никогда не хотелось прижиматься – прижиматься? – к чьим-то губам, а теперь, вопреки законам Вселенной, не терпелось познать вкус Себа. Собранная, спокойная, мудрая, она не могла поверить в то, что будет вести себя как возбужденный подросток, готовый вот-вот свалиться к его ногам влажной, стонущей, глупой кучей, захлебывающейся слюной.
Это унизительно. Нет, правда!
Откинув прядку с лица, она надула щеки. Зазвонил мобильный, она от радости едва не подпрыгнула.
– Ро? Милая? – Голос лучшей подруги донесся сквозь многокилометровые помехи.
– Почему ты не в Кейптауне, когда так нужна мне? В кои-то веки я вернулась, а тебя нет, Калли!
– Извини, дорогая. Меня задержало обстоятельство ростом метр восемьдесят пять с проникновенными зелеными глазами. А еще мне нужно встретиться в Лос-Анджелесе с дизайнером, но он может только на следующей неделе. Или через неделю.
– Так себе предлог.
– А ты почему вернулась и как?
– Долгая история.
Роуэн вкратце пересказала события последних дней и отказалась от денег, когда Калли предложила в долг. Вздохнула в трубку.
– Что-то еще не так, – уверенно заявила Калли. – Давай рассказывай.
– Не понимаю, о чем ты.
– За последние пятнадцать минут ты, кажется, упомянула имя Себа всего однажды. Будь все в порядке, ты оскорбила бы его уже раз десять к этому времени. В чем дело?
Так бывает, когда знаешь кого-то всю жизнь. Ничего утаить нельзя.
– Не уверена, что тебе надо это знать.
– Я всегда все хочу знать. Рассказывай.
– Кажется, я вдруг воспылала страстью к брату моей лучшей подруги.
Когда Калли отсмеялась, Роуэн поднесла мобильный к уху.
– Святые пирожки с рыбой! Милая, ты вляпываешься всегда наверняка.
Роуэн удивилась. Столь мягкие выражения несвойственны Калли.
– Святые пирожки с рыбой? Вляпаться?
– Мое нынешнее увлечение чуть не хватил сердечный приступ, когда я ругнулась. Он немного консервативен. Так что слежу за своим лексиконом.
Роуэн рассмеялась, понимая, что это продлится до тех пор, пока Калли не сядет на самолет до дома.
– Ладно, расскажи, что ты там хочешь сделать с моим братом?
Роуэн поморщилась. Фу! Но, зная, что Калли не сменит тему, пока чего-нибудь не вытянет, обдумала ответ.
– Я никогда ни на кого так не реагировала! Никогда! Прямо хочется от него кусок откусить!
Роуэн не была монашкой, хотя последние годы секс был случайным, беспорядочным, нерегулярным. Но он был. Пара связей на одну ночь, несколько отношений длиной в сезон и одни длиной в год.
– Пора бы уж встретить кого-нибудь, кто сведет тебя с ума. Но из-за Себа хочется намочить трусики от смеха.
– Рада, что тебе все это кажется забавным. Мне нет. Не представляю, что с этим делать. – Роуэн прислонилась к прилавку с оранжевым бататом. – Ладно, расскажи о своем увлечении. – Она решила сунуть голову в песок.
– Соблазнительный, консервативный, милый. А чего это ты сменила тему, не хочешь разбираться со своей сексуальностью?
– Пока, Калли. Люблю тебя!
– Избегать проблемы – значит не решить ее.
– Скучаю по тебе! Постарайся скорее вернуться домой, ты мне нужна! – Роуэн закончила разговор.
Разочарованно повела плечами, думая о своей «сексуальности». Секс всегда был просто чем-то милым и приятным. И несложным. Дарил удовольствие. Но она вполне без него обходилась, если было нужно. Точно так же, как могла бы обойтись без постоянного мужчины и постоянного места жительства. Она никогда никому не отдавала сердце, не могла, потому что до сих пор смотрела на мужчин и пыталась понять, можно ли им доверять. Не нужен ей секс и однозначно не нужна любовь.
Она прекрасно обходилась без нее все эти годы и, скорее всего, не знала бы, что с ней делать, если бы обрела. Но ведь это нормально – желать любви иногда? Это означает, что она человек, так ведь? В любом случае от уважения она бы не отказалась.
Она любила Джо. Безумно, глубоко, до умопомрачения. Так любить можно, когда тебе восемнадцать и все вокруг черно-белое. Ее женская часть, загадочная и мудрая, знала: Джо заставит ее повзрослеть, изменит до невозможности, повлияет на судьбу. Но Роуэн и подумать не могла, что из-за любви жизнь пойдет по такому пути.
Объявление в супермаркете отвлекло от воспоминаний, она поняла, что стоит в магазине и смотрит на идеально разложенные фрукты и овощи.
Яблоки, красные, как отравленный плод в сказке о Белоснежке. Ядрено-оранжевая морковь, фиолетовые баклажаны, шесть сортов салата, травы, батат. И ни одного человека. В девять утра супермаркет пустует.
Роуэн огляделась. Где крики продавцов-тамилов? Где запах лемонграсса и горячего масла? Такое изобилие, такое разнообразие, и ни одного человека! Так много искусственных красок, громкая музыка по радио, даже ушам больно, и ни одного человека! Где все?
Как вышло, что при огромном выборе выбирать некому?
Хотелось оказаться на рынке в Ханое, в очереди желающих прикоснуться к Будде в Пхукете, в переполненном поезде, идущем на Гоа.
Не хотелось находиться в городе, с которым связано так много плохих воспоминаний. Не хотелось разбираться с Себом, из-за которого кипела кровь, становилось жарко и некомфортно. Не хотелось разбираться с родителями и вспоминать прошлое.
Она мечтала вернуться на шумные улицы, тропы инков в Перу, в небольшую деревушку лесорубов на Юконе. Мечтала вновь оказаться предоставленной самой себе, заводить ничего не значащие отношения. Она жаждала вернуть себе свободу, независимость, одиночество.
Роуэн вышла из магазина с пустыми руками.
«И деньги в банке».
Деньги. Черт. Она заключила сделку с дьяволом, и в нее входила покупка продуктов. Роуэн вернулась в магазин.
Проклятье!
Потратив значительное количество денег, она направилась к побережью по основной дороге, которая вела к пляжам. Скрытые солнечными очками глаза расширились при виде изменений. Ее любимый пляж на месте (куда бы ему деться?), зато здания на противоположной стороне улицы превратились в роскошные бутики и магазины подарков, рестораны и кафе.
Роуэн направилась к одному из баров-ресторанов, приземлилась за маленький столик у окна, заказала эспрессо и кусочек чизкейка и молча сказала себе, что прибавит это к той сумме, которую уже должна Себу.
День стоял просто восхитительный. Вдали виднелась зелено-сине-фиолетовая Столовая гора, естественный символ невероятно красивого города. Голубой с зеленым океан был спокоен, солнце отражалось в белом песке.
Роуэн посмотрела на официантку и указала на табличку «Требуется помощь» на двери:
– Смотрю, вам нужна еще одна официантка?
– Вообще-то бармен.
Даже лучше! Роуэн ненавидела работать официанткой.
– Как с чаевыми?
– Отлично. Заинтересовались? Если да, могу позвать менеджера.
Роуэн кивнула и через пятнадцать минут договорилась о том, что в пятницу вечером отработает пробную смену. Если все пойдет хорошо, ночных смен в неделю будет три. Она тут же согласилась, надо же пополнить оскудевший счет и скорее уехать из города.
Поток женской ругани отвлек от изучения перспектив; она обернулась и увидела, как за соседний столик садится модная дама лет пятидесяти с небольшим. Фантастически ухоженная, светлые волосы, уложенные волнами, огромная грудь, длинные ноги обтянуты джинсами, очки как у Одри Хепберн, печальное выражение лица.
Рядом с женщиной Роуэн почувствовала себя садовым гномом. Съела кусочек чизкейка и застонала от вкуса, раскрывшегося на языке. Жестом подозвав официантку, женщина подняла очки на волосы. Заметные морщины окружали светло-зеленые глаза, Роуэн решила, что она гораздо старше. Пожалуй, ближе к шестидесяти, но выглядит очень хорошо. Женщина указала на чизкейк и чашку Роуэн.
– Наверное, ей хочется того же самого, – подсказала Роуэн смутившейся официантке и улыбнулась, когда блондинка подняла вверх большой палец.
– Что значит, вы ошиблись? – с французским акцентом кричала она в телефон. – L'imbécile![2] Я забронировала ферму на четвертое, и мне плевать, даже если сам президент забронировал ее на тот же день!
Роуэн подперла подбородок и даже не делала вид, что не слушает. Интригующе. Что за ферма? Бордель? Ночной клуб? Ресторан?
– Как я объясню внуку, что его вечеринка будет не там? Может, вы ему объясните?
Или площадка для детских праздников.
Обругав очень доходчиво представителя фермы на французском и английском, женщина захлопнула телефон и положила голову на скрещенные руки. Роуэн почувствовала симпатию к блондинке, наклонилась и коснулась ее плеча:
– Привет.
Может, эмоциональной привязанности к этим местам у нее и нет, зато она всегда умела заводить ничего не значащие знакомства на минуту, час, день.
Светловолосая голова поднялась, очки упали на красивый нос. Роуэн заметила слезы в потемневших глазах.
– В чем дело? Может, я могу помочь? Женщина поправила очки и шмыгнула носом:
– Только если сможете за десять дней найти площадку на двадцать пять детей. А еще нужны лошади, трек для мини-квадроциклов, площадка для пейнтбола. И торт в виде танка.
– Прощу прощения?
– Я забронировала чудесную площадку для детских праздников на следующую субботу. А они записали на этот день еще кого-то. Теперь придется отменять торжество. Это разобьет сердце моему внучку. Я, кстати, Энни.
Мозг интенсивно заработал. Она знала место, где были лошади, участок земли, который можно приспособить под трек для квадроциклов, и тюки сена, чтобы устроить площадку для пейнтбола.
– А какой у вас бюджет? Похожая на Джейн Фонду женщина посерьезнела и назвала сумму.
Роуэн прочистила горло, усомнившись в том, что расслышала все правильно. Кто тратит такие деньги на детский праздник? Мальчику всего семь лет, и он не сын султана Брунея!
Роуэн пересела за стол к блондинке:
– Мое имя Роуэн, друзья зовут меня Ро. Давайте немного поболтаем.
Когда Себу исполнилось двадцать два, Пэтч сказал, что передает ему управление семейным пакетом недвижимости, а сам открывает в Саймонстауне компанию, которая будет предлагать туристам морские прогулки на каяках.
Себ сначала не поверил, но через полгода к его обязанностям добавилось управление складами, офисными зданиями и жилыми домами по всему Кейптауну, а Пэтч переехал из Авельфора в дом в Саймонстауне и занялся туристическим бизнесом.
Дела шли хорошо, Пэтч открыл отделение в Херманусе, хотя большую часть времени сопровождал группы. Саймонстаун недалеко от Кейптауна, и Себ часто переезжал через полуостров и присоединялся к отцу на вечерней экскурсии. Сегодня грести в безопасной гавани было легко, Себ быстро обогнал группу и направился в открытое море. Обогнув ударный корабль морского флота, ожидавший захода в док, направился на юг, ко всемирной известной бухте Боулдерс-Бич, по пути высматривая китов. Пронесся мимо огромных скал у Боулдерс, посмеявшись над колонией пингвинов, толпившихся на пляже с целью поохотиться. Примерно через полчаса он вернулся к туристам.
В кармане водонепроницаемой куртки зазвонил мобильный. Себ выругался и, не обращая внимания на недовольное шипение Пэтча, приложил телефон к уху.
– Никаких мобильных на воде, Себастьян, – громко сказал Пэтч.
Узнав номер Авельфора, Себ проигнорировал отца и быстро ответил:
– Роуэн, что случилось?
– Ничего. Я... Э-э-э... Сделай мне одолжение.
Его лицо прояснилось. О, это обещает быть интересным! Еще одно одолжение? Их число быстро растет!
– В чем оно заключается?
– Можно мне устроить мероприятие здесь в субботу?
– Я думал, ты на мели! Откуда деньги на развлечения?
– Это не совсем развлечение. Мне нужно провести детский день рождения. И я вроде как предложила Авельфор.
Она что, шутит?
– Ты вроде как что?
– Одна леди заплатит мне неприлично большую сумму за организацию детского праздника, и мне нужно место для организации трека для мини-квадроциклов и площадки для пейнтбола.
Себ убрал телефон от уха, посмотрел на экран и покачал головой:
– Ты совсем с ума сошла? Не хочу, чтобы дети бегали по всему имению!
– Тебя там даже не будет! Я видела напоминалку на холодильнике, у тебя в субботу забег по пересеченной местности.
– Ты всего два дня в стране и уже нашла человека, который может дать тебе работу! Как такое возможно? И с чего ты взяла, что она тебя не обманет?
– Возможно, с того, что она заплатит мне шестьдесят процентов суммы вперед. Да или нет, Себ? Если нет, мне надо переходить к плану Б.
– У тебя есть план Б? – Себ увернулся от Пэтча, который пытался вырвать телефон у него из рук.
– Нет. Но придется придумать, если ты скажешь «нет». Пожалуйста, не отказывай.
– Почему мне кажется, что ты уже пообещала провести праздник в Авельфоре?
– Потому что так и есть. Извини. Я придумаю другой план, если ты против.
Себ не рассердился и, если подумать, даже не расстроился. Если бы кто-то другой так вольно обошелся с его домом и имением, у него случился бы удар. Но Роуэн долго была частью Авельфора, потому предложение не показалось посягательством или наказанием. Как ни странно, именно так.
– Ладно, успокойся. Только в следующий раз, когда решишь пустить в дом стаю обезьян или цирк с акробатами из Восточной Европы, обсуди это сначала со мной, ладно? Мне пора.
– Я запрещу тебе участвовать в моих турах, – возмутился Пэтч.
– Извини. – Себ взмахнул веслом.
Какое-то время они гребли в приятной тишине, потом Пэтч нарушил молчание:
– Что Ро натворила на этот раз?
Себ рассказал, Пэтч посмеялся:
– Жизнь без нее однозначно была не такой красочной.
– Зато более упорядоченной.
– Упорядоченной? Фью! Я сегодня утром пил с ней кофе. Здорово, что она вернулась. Эта девочка всегда мне нравилась.
Себ смерил его взглядом:
– Когда была маленькой – да, но...
Пэтч указал туристам на тюленя, обменялся с ними парой шуток и повернулся к Себу:
– Но?...
– Она не напоминает тебе маму?
Пэтч молча покачал головой:
– У них только одна общая черта – любовь к путешествиям. Нет, Себ, Ро совсем не похожа на Лауру. Она никогда не оставила бы своих детей, не оставила бы людей, которых любит, не потеряла бы с ними связь.
– На пару месяцев Ро так делала, – напомнил Себ.
Зачем он завел этот разговор? Что надеялся услышать от отца? «Да, она точно такая же, как Лаура, беги от нее сломя голову»? Заставит ли это мозг одержать победу над другим органом и избавиться от запретных фантазий о Роуэн?
Слова Пэтча вернули Себа к разговору:
– Похоже, все забыли, но Ро регулярно писала Калли по электронной почте и просила передать Стэну, Хайди и нам, что у нее все в порядке. Она тогда немного заблудилась и пыталась найти себя. Когда дистанция с родителями установилась, снова вышла на контакт. Нелегко ей приходилось дома, Себастьян.
– Но они любили ее, пап!
– Так сильно, как только могли. Но ей нужно больше. Она не сбежала бы, если бы чувствовала себя любимой. Они не понимали ее, иногда мне кажется, это страшнее всего. Мне нравятся Стэн и Хайди, но, похоже, образу их идеального ребенка соответствовал Питер, прилежный в учебе, тихий, сосредоточенный на самом себе, умный, спокойный. А Роуэн со своим ураганом эмоций покачнула их мир.
– Может быть. Она действительно ураган эмоций. И чертовски соблазнительна.
Пэтч сжал губы, но в глазах у него заплясал озорной огонек.
– Я встречался с женщинами и моложе, но никогда не скажу, что моя вторая дочь чертовски соблазнительна. Хотя прекрасно понимаю, почему мой сын так считает. Он вполне мог заметить, что она выросла, оформилась, и теперь у нее убийственно прекрасное тело.
Себ скривился:
– А у меня из-за нее убийственная эрекция.
Пэтч раскатисто рассмеялся:
– О боже, это до добра не доведет! Особенно если учесть, что ты действуешь по принципу «Поматросил и бросил», так ведь? – Жестоко, но справедливо. – Сделаешь ей больно, надеру тебе задницу, – пообещал он.
Себ покрутил головой, снимая напряжение с плеч и шеи:
– Нам с ней есть что вспомнить. Моя сестра – ее лучшая подруга. Ее родители для меня много значат. Она мне не особо-то и нравится, в ней есть все то, чего я обычно избегаю в женщинах. Ей чужды условности, она вольнолюбива и немного эксцентрична. Но я забываю обо всем, как только вижу ее. Все, чего я хочу...
– Не говори. Как и Калли, я предпочитаю думать, что она совершенна, идеальна.
– Лицемер! – Себ засмеялся, а потом задумался. – Я никогда так остро не реагировал на женщин. Никогда. Почему она и почему сейчас?
– Это судьба отвесила тебе оплеуху. Она любит так делать.
– Это скорее запрещенный прием. И никаких многозначительных советов?
– От меня? Короля неудачных решений во всем, что касается женщин? Ну уж нет! Я собираюсь просто понаблюдать, как ты выставляешься дураком перед этой девчонкой.
– Не будет этого. Мой мозг все еще контролирует тело, – солгал Себ сквозь стиснутые зубы. Густой смех Патрика разнесся над водой.
– Повторяй себе это чаще, сын мой!
– Спасибо за помощь. Я, пожалуй, поеду обратно. Где сегодня ночуешь?
– В коттедже, потому что безумная Миранда сменила в моем доме замки. – Пэтч поежился. – Нужно с ней что-то делать, и поскорее.
– Думаешь? – Себ быстро развернулся, ударил Пэтча в ладонь и поплыл прочь. Слова отца заставили его обернуться.
– Она в порядке? Твоя мать. Я знаю, ты время от времени проверяешь ее.
Себ выдохнул:
– Насколько мне известно, пап, да.
– Где она?
– В Южной Америке.
Пэтч вдруг стал выглядеть на все свои шестьдесят с хвостиком.
– Ро не как Лаура, Себ. Она добрее, умнее и не так зациклена на себе. – Он опустил весло и брызнул сыну в лицо водой. – Давай проваливай отсюда.