Глава 14
Часть 3. Сделка
Глава 14. "Fight inside" - "Бой внутри"
«Enemy, familiar friend,
My beginning and my end,
Knowing truth, whispering lies,
And it hurts again».
Red – Fight inside.
«Враг, знакомый друг,
Моё начало и мой конец.
Искажённая правда, лживый шёпот.
И мне снова больно…»
Саске проснулся ближе к обеду, когда желудок начал противно урчать и сворачиваться, требуя еды и одновременно заставляя горький ком подкатывать к горлу.
Учиха не без труда разлепил тяжёлые, слипшиеся веки. Сколько же он спал?
Парень сел на кровати, осматриваясь вокруг: со сна всё плыло перед глазами, двоясь и теряя очертания, и пришлось выждать пару минут, чтобы зрение пришло в норму.
Да… это была спальня, выдержанная в весьма блёклых тонах, да и мебель здесь была безликой, словно хозяин попросту хотел побыстрее заполнить пространство из-за того, что так «надо».
Саске встал, отмечая, что всё ещё находится в джинсах, но уже без футболки.
Нужно было принять душ…
Путаясь в собственных же ногах, Учиха вышел в коридор и прошёл в просторную гостиную, совмещённую с кухней. Он замер в дверях, вглядываясь в знакомую спину высокого черноволосого мужчины.
Орочимару сидел за обеденным столом и неторопливо листал какую-то книгу, но завидев краем глаза Саске, отложил оную и сдержанно улыбнулся:
– Доброе утро.
– Сколько я спал? – резко спросил парень, входя и усаживаясь за стол.
– День ровно. Легче стало?
– День… – потерянно произнёс Учиха, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова болела, но это была привычная уже фоновая мигрень. Довольно слабая, по сравнению с тем, что он испытывал в те злосчастные два дня.
– Тебе нужен был отдых.
Доктор поднялся из-за стола и как-то по-отечески похлопал Саске по плечу, проходя к холодильнику. От этого фамильярного жеста Учиху слегка передёрнуло, и он поёжился, словно в комнату напустили холода. Поджав босые ноги, парень уставился за окно, где виднелись крыши других домов, что были пониже.
Орочимару жил в дорогом районе. Его просторную квартиру, не зная, что это обычная многоэтажка, пусть и дорогая, изнутри можно было принять за небольшой загородный дом какого-нибудь зажиточного человека. Человека, который не любил жить дома, приезжая сюда лишь ночевать, потому что обстановка здесь хоть и была приятной, но всё же отдавала какой-то холодностью, необжитостью.
На стол перед Саске опустился стакан холодного апельсинового сока и какой-то бульон в белой керамической чашке. Желтоватая жидкость исходила дымком, но Учиха не чувствовал запаха, и ему было всё равно, чем там его пытается накормить доктор.
– Зачем? – тихо спросил парень, постукивая пальцами по столешнице.
– Тебе нужно есть, несмотря на то, что не хочется, – дотошно пояснил Орочимару, садясь на своё место.
– Не о том, – качнул головой Саске, всё же делая пару глотков сока. Всё ещё не мог привыкнуть к тому, что всё, что бы он не пил, имеет вкус воды. То есть полное его отсутствие.
– А о чём?
Мужчина вновь погрузился в книгу.
– Зачем ты полез ко мне?
Тонкие брови доктора удивлённо вздрогнули, и он посмотрел на Учиху:
– Полез?
– Да. Тогда, – Саске смотрел прямо, и в глазах читалась злость.
– Эксперимент.
– Засунь свои эксперименты себе в зад, – прошипел Учиха, отставляя от себя стакан с соком. – Я тебе не педик, чтобы с тобой лизаться.
Бледное лицо мужчины на миг застыло, а затем доктор внезапно засмеялся. У него был тихий смех, почти беззвучный, и от этого было слегка жутко.
– Саске, чтобы целовать кого-то… необязательно быть… геем, – спокойнее пояснил Орочимару.
– А кем надо быть? – сквозь зубы прошипел Учиха.
Сначала парню показалось, что тот бредовый вечер был лишь плодом усталого сознания, но позже он понял: такие яркие сны ему никогда не снились.
– Человеком, – пожал плечами собеседник. – Поцелуй ничего не значит…
– Ты извращенец, – устало выдохнул Саске, понимая, что сейчас не в лучшем состоянии для выяснения отношений. Тело требовало забраться под горячий душ и просидеть там хотя бы час, давая мышцам расслабиться, а шкуре согреться.
– Я всего лишь не столь зажат, как ты.
– Зажат? – брови удивлённо поднялись.
– Угу, – Орочимару довольно кивнул. Он пока вёл в этой беседе-игре. – Ты был с девушкой?
Такой прямой вопрос заставил Учиху нахмуриться и замолчать на пару секунд. А после он прыснул так громко, что сам удивился своей реакции. Отчего-то его начало разбирать на смех.
– Ты хочешь прочитать мне лекцию о разнице между мужчиной и женщиной, идиот?
– Всего лишь спрашиваю, – пропуская мимо ушей оскорбление, заметил Орочимару.
Саске прыснул вновь, допивая сок и поднимаясь:
– Не твоё дело.
– Как пожелаешь. Я просто хотел сказать, что…
– Мне всё равно, что ты там хотел сказать.
Учиха, развернувшись, направился на поиски ванной. Разрешения он просить не стал, логично решив, что если ему дали выдрыхнуться в чужой постели, то и душ позволят принять без спроса.
***
Наруто места себе не находил.
Растущая внутри тревога заставляла парня просыпаться каждые полчаса, вымучено глядя в окно и ожидая, пока наступит рассвет, а когда расцвело, Узумаки также мучительно долго ждал обеда.
Больничная еда так и не лезла в горло, и он отставил её на тумбочку, мало интересуясь тем, что медсестра очень внятно объяснила – для выздоровления нужно есть.
Наконец-то дверь палаты открылась, и в неё вошёл красноволосый, на которого Наруто едва не бросился, чтобы вытрясти всю информацию поскорее.
– Привет! – горячо выпалил Узумаки, вцепившись взглядом в лицо парня.
Нагато улыбнулся и осторожно прикрыл за собой дверь. Вообще-то ему здесь быть не положено, но когда его интересовали правила?
– Ты как, доходяга? – беззлобно бросил тот, садясь на край кровати.
Наруто отодвинулся, уступая ему место, и пожал плечами:
– Живой. Но башка кружится… Ты… ты узнал?
Нагато усмехнулся легонько, по-братски проведя по волосам Узумаки. Последний был настолько поглощён колючим ожиданием, что этот странный жест практически и не заметил, а если и заметил, то сразу забыл.
– Прости, но там была какая-то женщина. Она сказала, что он там больше не живёт.
– Почему?! – выпалил Наруто, от удивления даже выпрямляясь. Комната начала странно накреняться, а отбитые рёбра стрельнули болью.
– Я не знаю, – пожал плечами Нагато. – А сегодня, когда я опять туда заехал, она меня чуть с лестницы не спустила… Поверь, твоего друга там нет.
– Блин, – протянул Узумаки, моментально как-то потухая.
В душе начала разрастаться дыра безнадёжности. Куда мог уйти Саске в его состоянии? Далеко ли? Да даже, если он и пошёл домой, что вряд ли, то всё равно не дошёл бы. Ведь это приличное расстояние… пешком.
Наруто тряхнул головой, отгоняя от себя тревожные мысли, хотя это не помогло.
– Ты не знаешь, где он может быть ещё?
– Да я видел его дом… но я не помню адреса, – устало пояснил Узумаки, смотря на свои сложенные на одеяле руки. – Если бы я увидел, то узнал бы то место…
– Тебе отсюда нельзя, – предугадывая его желания, строго заявил Нагато. – Отлежись хотя бы пару дней.
– Ты не понимаешь, – потряс головой Наруто. – Мне срочно нужно найти его.
– Да куда ты в таком состоянии? – фыркнул слегка раздражённо Нагато. – Ты сам на ногах еле стоишь.
– Да плевать! – горячо заявил Узумаки, поднимая глаза на парня. – Если я его не найду, то… то…
Наруто запнулся, точно не зная, что «то». Возможно, он вновь паниковал из-за пустяка и снова предстанет истеричным наивным ребёнком в глазах Учихи, но сейчас все последствия казались какими-то неважными.
– Всё с ним будет нормально, – терпеливо выдохнул Нагато. – Ты главное сам поправляйся, а потом найдём мы твоего Саске.
– Да не мой он, – в запале отмахнулся Узумаки. – Просто… я волнуюсь.
– Понимаю, – как-то хитро усмехнулся тот. – Ладно, ты прости, но мне надо ехать. Я и так еле отпросился.
– Ой, – едва не хлопнул себя по лбу Наруто. – Ты же с работы… блин. Прости.
– Забей, – весело отмахнулся Нагато. – Я тут недалеко работаю.
С этими словами он подошёл к двери и напоследок бросил:
– Поправляйся.
– Хорошо, – как-то неуверенно выдохнул Узумаки, опуская голову.
Наруто чувствовал себя безногим, безруким и слепоглухим человеком, которому заявили, что он ещё и онемел. Сидеть в этой клетке было невыносимо. Стены давили на тело, заставляя то и дело глядеть на часы, переворачиваться на другой бок и тщетно пытаться уснуть.
В груди противно ныло и тянуло, приходилось успокаивать себя глупыми фразами о том, что Учиха непременно бы нашёл куда пойти, где остановиться…
Узумаки прикрыл глаза.
Оставалось только ждать.
***
– Ваш сын со мной, – терпеливо объяснял в трубку Орочимару. – И я думаю, что ему на некоторое время лучше задержаться здесь.
Судя по нахмурившимся бровям доктора, в трубку начали протестовать.
– Вы же понимаете, что дома он не останется…
Складочка на лбу расправилась, и мужчина довольно улыбнулся:
– Хорошо, я сообщу, как только что-то изменится.
– Сдаёшь? – тихо спросил Саске, что давно стоял позади доктора и прислушивался к разговору. С волос ещё капало, а тело, скрытое под лёгким халатом, слегка морозило, но приятное ощущение чистоты того стоило.
– Предупреждаю твоих родителей, что с тобой всё хорошо, – спокойно отозвался Орочимару, оборачиваясь. Он смерил взглядом Учиху и кивнул: – Сейчас дам тебе вещи…
– Хорошо? Со мной? – прыснул Саске, направляясь следом за мужчиной.
– Ты же ходишь, дышишь.
– Пока что, – мрачно поправил Учиха, смотря, как Орочимару вынимает из высокого шкафа стопку одежды. – Откуда у тебя это?
– Твой отец завёз.
– Значит, он знал, что я рано или поздно окажусь здесь?
– Мы предполагали такой поворот событий, – согласно кивнул тот, протягивая Саске одежду.
– Меня поимели, – выдохнул Учиха, резко забирая стопку из рук доктора и направляясь в уже знакомую спальню.
Захлопнув за собой дверь, парень раздражённо скинул чужой халат и поспешил быстрее облачиться в более привычные джинсы и футболку. Сверху надел серую толстовку, чтобы хоть как-то унять дрожь.
Взгляд сам собой упал на зеркало. Чёрные глаза смеялись. Зло, холодно. Отражение, будь его воля, разразилось бы издевательским смехом над застывшим напротив человеком, который по какой-то дурацкой случайности был его хозяином.
Такой слабый и хрупкий – пни и разлетится на осколки.
Саске фыркнул, сжимая кулаки. Он ненавидел того, кто прятался за тонкой лишь на первый взгляд зеркальной гладью.
– Тебя бросили, – одними губами прошептало отражение.
– Заткнись.
– Наруто убежал побыстрее, чтобы не видеть такую жалкую картину…
– Заткнись.
– И он оставил тебя. Нарушил обещание…
Учиха зажмурился, прикладывая руку ко лбу. Он знал, что это всего лишь плод его больного разума, но от этого чужие слова не становились тише, нереальнее. Они всё так же осколками врезались в сердце и в уши:
– Ты никому не нужен.
Зажав уши руками, Саске опустился на кровать, упираясь локтями в согнутые колени.
– Никому. Все обманут. Уйдут. Бросят.
Учиха тяжело выдохнул. В голове вновь звенело, мозг нагревался и, кажется, был готов вот-вот лопнуть.
– А ты думал, что я так просто отступлю? Что всё будет так просто?
Женский голос рядом… Саске резко открыл глаза, вскакивая с кровати и озираясь по сторонам, в поисках уже привычного силуэта.
– Пошла вон! – выпалил парень.
– Я внутри тебя. Я не смогу уйти…
Комната вокруг слилась, став серыми декорациями. Плоскими, холодными, шершавыми и безжизненными. Постепенно пропало всё: кровать, стол, окна… – осталось лишь зеркало, отражающее его, потерянного, тяжело дышащего.
Руки обхватили плечи, сжимая до боли. Учиха надеялся, что боль вернёт его в реальность, хотя её сейчас было достаточно…
– Только я останусь с тобой в итоге…
– Заткнись.
– Только я, и никто больше.
– Саске?
Голос, не принадлежащий этому серому миру, внезапно ворвался в плотный кокон из чужих призрачных шепотков и холодных лезвий, что касались кожи, оставляя невидимые раны.
Орочимару ухватил застывшего посреди комнаты Учиху, разворачивая к себе лицом. Мужчина часто видел то, как больные начинают сходить с ума. Их глаза отрешённые, смотрящие куда-то в пространство, взволнованное лицо и пальцы, цепляющиеся за одежду врачей…
Но здесь было что-то другое. Взгляд его пациента был наполнен злостью и горечью, руки безвольно висели вдоль тела, а он сам казался просто задумавшимся человеком, а не раздираемым болью больным.
– Пойдём, – тихо сказал доктор, пытаясь усадить Саске на кровать. – Я принесу обезболивающее.
– Нет, – слишком резко для находящегося в таком состоянии заявил Учиха, хватая руки Орочимару, что сжимали его плечи. – Не надо.
– Саске, – устало вздохнул мужчина, вглядываясь в непроницаемые чёрные глаза, – твой мозг не выдержит нагрузок. Тебе нужно сбить боль…
– Нет, – ещё твёрже отказался тот. – Я сам…
– Почему ты противишься лечению?!
Что-то внутри Орочимару начало ломаться. Нет, ему не было жаль этого парня, ему не было дело до того, как долго прослужит тому его мозг, насколько хватит сил, чтобы не покончить с собой из-за постоянных приступов. Ему не было дела до всего этого. Он просто поступал так, как было предначертано действовать врачам: советовал, уговаривал, пытался воззвать к здравому смыслу. Алгоритм, заученный за многие годы практики, сейчас, казалось, начинал осыпаться осколками, разбиваясь о стену отказа, отчуждения и упрямства.
– Ты никому лучше этим не сделаешь, – внятно проговорил доктор, глядя в глаза парня. – Ты сойдёшь с ума раньше весны…
– Я не сойду с ума, – упрямо и вполне трезво заявил Учиха, вглядываясь в лицо мужчины. – Ни ты, ни она не сможете меня заставить…
– Она? – нахмурился Орочимару. – Саске… мы здесь вдвоём.
Кажется, части головоломки начали становиться на свои места. Картина заполнялась, и теперь мужчина осторожно отпустил руки Учихи, заинтересованно вглядываясь в его лицо. Что это? Что за явление перед ним? Понятно было лишь одно – Саске уже столкнулся с галлюцинациями зрительными, слуховыми…
– Оставьте меня в покое, – устало попросил Учиха, сам опускаясь на кровать и закрывая уши руками. Он зажмурился, опустив голову. – Просто уйдите.
Орочимару покачал головой, внимательно оглядывая сгорбившееся тело.
Время было безжалостным ко всем… и сейчас то, что казалось так надёжно спрятанным, проступало наружу. Слишком тонкие запястья, слишком выступающий позвоночник, заострившиеся скулы и отстранённый взгляд. Саске будто уже не было здесь: только дряхлая и хрупкая оболочка, кокон, который остался после своего хозяина и вот-вот рассыплется трухой, стоит к нему прикоснуться.
Эту стадию доктор знал, но не думал, что она наступит так быстро.
Где же попытка договориться, где же то, что обычно врачи называют периодом «сделки», когда больные на всё готовы, свято веря, что переход на овощи, ежедневные молитвы и жизнь праведника вернут им здоровье, продлят срок…
Да. Здесь он бессилен.
– Отдыхай, – тихо сказал Орочимару, впервые за много лет, кажется, пребывая в странном рассеянном состоянии, когда мозг пытается ухватиться за предоставленные отголоски информации, но те водой утекают меж пальцев.
Сказав это, мужчина осторожно прикрыл за собой дверь, направляясь в свой кабинет. Зайдя в небольшую комнатку, пахнущую книгами, тот достал из кармана сигареты и задумчиво взглянул на никотиновую палочку.
– Так быстро, – одними лишь губами проговорил он, усаживаясь за стол и открывая чёрную папку.
Болезнь имеет лицо. Каждая. Она имеет характер… личность…
У кого-то она вяло течёт, медленно играя со своей жертвой, словно кошка с поймавшейся мышкой. Наслаждается процессом, упивается чужой болью и растёт, крепнет от чужих страданий.
У кого-то болезнь проходит незаметно. Слишком быстро, чтобы больной мог что-либо осознать. Как правило, в таких случаях диагноз подтверждают лишь после смерти пациента.
А у кого-то…
Орочимару втянул в себя горьковатый дымок, прищурился, глядя на сизые разводы в воздухе.
Для кого-то она становится вторым «я». Субличностью, делящей разум на две воинствующие части, для кого-то врагом или другом. Выбор был невелик: все заканчивали одинаково. Болезнь съедала их слишком быстро, подкреплённая голосами из недр повреждённого разума.
Мужчина затушил сигарету в медной пепельнице и взял со стола ручку. То, что он узнал, должно было быть записано…
***
Саске пришёл в себя, когда в комнате стало темно и только жёлтая полоска света под дверью слегка очерчивала предметы в комнате едва заметным контуром.
Учиха моргнул, пытаясь привыкнуть к этой реальности. Сил встать и пройти в кухню опять не было, да и не хотелось.
Яркое пятно света слева заставило перевести взгляд на него, и парень нехотя притянул к себе мобильник. Кажется, это Орочимару заботливо положил его рядом… или он сам достал его. Память отказывала воспроизводить то, что было всего несколько часов назад.
Над жёлтым конвертиком была красная пометка: одно сообщение. Машинально Саске открыл его и попытался сфокусировать взгляд на прыгающих буквах.
«Каким бы ты мудаком не был, но ты лучше этих баб», – Наруто.
Губы искривились в улыбке, чтобы вновь стать бесчувственными и неживыми. Старая смс. Тогда он ещё смутно верил во что-то. Сейчас же последняя вера ушла, забрав его куртку и пообещав вернуться с таблетками.
Палец застыл над кнопкой вызова. Если он наберёт Узумаки, то что скажет? То, что неожиданно для него самого это мелкое предательство резануло больнее, чем все слова Орочимару? Что он его ненавидел за это поспешное исчезновение? За трусость, которую Наруто ловко прятал до сих пор за маской веселья и беззаботности. За пьяными обещаниями всегда быть рядом.
Узумаки даже ничего не написал… после своего исчезновения.
Учиха раздражённо перевернулся на спину, прикрывая лоб рукой. Какого чёрта он лежит здесь на чужой кровати и рассуждает, как какая-то малолетняя дура, которую бросила очередная любовь всей жизни?! Какого чёрта?! Ему же нет дела, а это просто Наруто. Придурок, который ничего не может ему дать, ничем не сумеет помочь.
Так или иначе, никто ничего друг другу не должен.
Саске раздражённо отложил телефон в сторону, подкладывая руку под щёку.
А если никто никому ничего не должен, то зачем предъявлять претензии. Учиха не имеет на это, ровно так же, как не имеет на этот право и Узумаки.
Только горечь от этих поспешно сделанных выводов меньше не стала, расползаясь чёрным горящим пятном под рёбрами.
***
Наруто тяжело вздохнул, лёжа на боку в своей палате.
Он чувствовал себя нормально. Сотрясение, если верить своим ощущениям, не было такой уж большой проблемой до тех пор, пока тело было в горизонтальном положении. Конечно, его иногда мутило, но это можно было потерпеть…
А вот часы, проходящие здесь слишком медленно, терпеть уже было невыносимо.
Чувство вины буквально разрывало Узумаки на части. Если бы он знал, что всё так обернётся, то предупредил бы…
Парень фыркнул, пытаясь выгнать из головы по сто раз уже продуманные мысли, картинки и те выходы из ситуации, которые было слишком поздно предпринимать.
Наруто вновь издал долгий вздох. Хотелось выть от беспомощности. И злость, что не получалось ни спать, ни есть. Да и не хотелось…
Он чувствовал себя виноватым…
Но завтра приедет Нагато… возможно, вместе они что-то придумают…
Робкий блик надежды всё же упал в темноту, и Узумаки слабо улыбнулся. Только легче не стало: нетерпение принялось жечь с новой силой.
***
– Выпей эти таблетки.
Орочимару сел на кровать рядом с Саске. В предрассветном свете лицо доктора казалось каким-то змеиным, слишком бледным и даже синеватым. И лишь два ярких пятна – глаза, сейчас, кажется, светились янтарным.
Учиха сморгнул, сбрасывая наваждение, и приподнялся, усаживаясь в кровати:
– Что это?
– Уймёт голову, – пояснил мужчина, высыпая на холодную ладонь четыре таблетки. – Предотвратит приступ. Возможно…
– Возможно? – чёрные брови иронично изогнулись, хотя таблетки Саске сжал в руке. Не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Не было смысла.
– Больные твоего типа проходят терапию, – устало улыбнулся Орочимару. – Они находятся под постоянным наблюдением врачей. Кто-то даже к психологу обращается…
– На хрен? – нахмурился Учиха. – Зачем вся эта дрянь? Всё равно подыхать.
– Каждый хочет до конца чувствовать себя частью общества. И мы предоставляем им это… в нашей клинике.
Саске фыркнул. Это всё звучало, как рекламный слоган, который улыбающиеся белозубым оскалом актёры заученно диктуют с голубых экранов.
– Зачем им это?
– Система. Привычка, – пожал плечами Орочимару. – Ощущение того, что ты всё ещё жив.
– А если его нет? – Учиха поднял глаза на бледное лицо доктора.
– То остаётся недолго.
– Вот и прекрасно, – вздохнул парень, всё-таки запихивая таблетки в рот. Не потому что верил, что они помогут, а просто из-за желания ещё раз доказать себе, что это всё бесполезно.
– Каждый должен за что-то держаться до конца.
– Зачем? – повторил Саске, с трудом сглатывая капсулы.
Видя его затруднения, Орочимару запоздало подал принесённый стакан воды.
– Не знаю, – честно ответил доктор. – Но многие держатся…
– Придурки, – прыснул Учиха.
– Наверное, – янтарные глаза сверкнули. – Но ты не умнее их.
Саске удивлённо поднял взгляд на мужчину.
– Ты отказываешься даже от лечения. Я не понимаю, что ты хочешь этим доказать.
Судя по тяжёлому вздоху, Орочимару действительно не понимал, и его это утомляло. Он привык решать всё быстро, с первого взгляда. Но здесь запутался…
– И не поймёшь, идиот, – фыркнул Учиха, укладываясь обратно. – Я завтра уйду.
– Куда?
– Да хоть куда. Не собираюсь тут оставаться. Всё одно: что у тебя, что в той клинике.
– Ты без таблеток и дня не протянешь.
Саске промолчал, смотря в потолок. И что из того, если не протянет? Как будто с ними он задержится здесь дольше. Зачем пытаться продлить то, что уже кончилось?
– У тебя даже денег нет.
– Убью кого-нибудь и ограблю, – спокойно пообещал Учиха.
– Не смешно. То, что ты умираешь, – Орочимару поджал губы, – не значит, что у тебя есть право тянуть кого-то за собой.
Саске скосил глаза на сидящего рядом мужчину и хмыкнул.
– Решать тебе, – спустя короткую паузу сказал доктор и поднялся с кровати.
Дверь тихо щёлкнула, оставляя Учиху в темноте.
***
Узумаки взволнованно смотрел на дверь, когда часы перевалили за полдень. Нагато запаздывал, хотя, может быть, парень решил не навещать новоявленного друга сегодня. Ведь всё же у всех есть свои дела…
От этих мыслей в душе Наруто что-то неприятно ворочалось и обрывалось, но он заставлял себя верить.
Когда дверь палаты открылась, сердце ёкнуло… и упало вниз. Это была его мать.
– Ма, – безжизненно выдохнул Узумаки, – ты принесла мой телефон?
Женщина, удивлённая отсутствием приветствия, вздёрнула брови:
– Мне кажется, мы уже решили вопрос с телефоном, Наруто.
– Мне на пять минут, – с мольбой в голубых глазах проговорил парень.
Мать, поджав губы, оглядела того. Её сын, кажется, за эти дни изменился. Она пыталась не думать об этом, но он будто потух, стал меньше, исхудал и даже извечно яркие волосы поблёкли. Возможно, во всём виновата больничная еда или гнетущая атмосфера.
Других идей в её голову не приходило…
– Я недолго, – проговорил Узумаки, видя, что лёд начал трогаться. – Ну пожа-а-а-алуйста-а-а…
– Хорошо, хорошо, – поспешно прервала его затянувшиеся мольбы женщина, вынимая из сумки телефон. – Я его выключила… заряд должен остаться.
Не помня себя, Наруто вцепился в сотовый, торопливо включая его. Приветственная заставка подняла в душе бурю злости из-за своей медлительности, а то, что сеть загрузилась не сразу, едва не заставило ругнуться.
– Недолго.
– Угу, – кивнул Узумаки, быстро листая список контактов. Всё было слишком медленно.
«Саске».
При виде этого имени сердце больно кольнуло. Палец нажал на вызов.
***
– Это часть денег, которую твой отец заплатил мне за то, что я буду присматривать за тобой, – спокойно проговорил Орочимару, протягивая стоявшему в дверях Учихе стопку купюр.
Доктор не был щедрым, но что-то заставило его пойти на этот шаг. Так или иначе, он сможет поддерживать с Саске подобие связи по телефону и использовать полученную информацию в качестве материала к своему исследованию.
– Засунь их себе…
– Бери, – устало потребовал Орочимару. – Вот рецепт. Купишь эти лекарства и можешь делать, что хочешь. Хоть выброси.
– Зачем ты это делаешь? – без эмоций спросил Учиха, пристально глядя в глаза мужчины.
– Ты хороший объект для исследования, – честно признался доктор. – И мне важно закончить работу.
– Ммм, – протянул Саске и хмыкнул, забирая деньги. Конечно, было противно принимать такую «помощь», но разум всё ещё говорил: нужно где-то жить. Хотя бы жить. Про еду организм уже не напоминал.
– Твой телефон.
Учиха принял из рук Орочимару чёрный прямоугольник с потухшим экраном. Осторожно клацнул одной из кнопок, но аппарат был мёртв.
Разрядился.
Как всегда.
«Раз тебе моё присутствие "как хочешь", то будь добр, заряжай телефон. И я буду приходить реже…»
Саске усмехнулся, слыша в своей голове голос Узумаки.
Раз не позвонил, не написал, то и приходить не будет. Да и некуда.
Убрав сотовый в карман куртки, Учиха накинул на плечо рюкзак и толкнул дверь, решив, что прощаться с Орочимару нет смысла.
Говорить этому типу что-либо совершенно не хотелось. Охота было поскорее забыть.
***
«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»
Третий раз. Третий чёртовый раз!
Наруто раздражённо бросил телефон на кровать.
– Что-то случилось? – удивлённо спросила мать.
– Нет, – раздражённо буркнул Узумаки.
Могло случиться всё, что угодно…
– С тобой точно всё в порядке?
– Мам, – выдохнул Наруто, – оставь мне телефон… я не буду играть… просто нужен.
Он поднял глаза на женщину. Внутри было гадко, грустно и печально…
– Нет. Ты же знаешь правила.
– Да к чёрту правила! – возопил Узумаки, но тут же выдохнул: – Извини.
– Это нервное, – выдохнула мать, улыбаясь. – Я поговорю с твоим врачом.
Напоследок она всё же забрала телефон с постели.
– Подожди! – парень вскочил, пошатываясь, и быстро нагнал её у дверей и взял телефон из рук той.
– Наруто! – возмущённо выпалила женщина, замирая.
Узумаки вновь нажал кнопку вызова.
А вдруг?
***
Купив пачку дешёвых сигарет в первом же попавшемся ларьке, Саске нетерпеливо закурил. Безвкусный дым приятно щипал нёбо и язык.
Опёршись спиной о стену, Учиха медленно думал. Куда идти? Где остановиться? В ту квартиру он вряд ли вернётся, а искать новую…
В душе поселилось какое-то странное чувство. Словно все нити, связывающие его с прошлым, с людьми, которые были рядом ещё месяц или неделю назад, оборвались. Их разрезали раскалённым ножом, чтобы оплавленные концы уж точно больше никогда не срослись вновь.
Странный горький вкус никому ненужной уже свободы…
Саске вздохнул: виски опять поламывало.
Для начала нужно зайти в аптеку.
Рука скользнула в карман, убирая зажигалку, купленную в том же ларьке. Пальцы наткнулись на гладкий корпус телефона. Вытащив его, Учиха уставился на блёклый в лучах тусклого света экран. Зажал кнопку, проверяя, способен ли телефон к жизни, и был удивлён, когда тот мигнул приветственной заставкой и запустился, кажется, из последних сил.
«Наруто».
Позвонить? Высказать… просто выслушать фальшивые оправдания?
Кнопка вызова щёлкнула, ставя многоточие длинными гудками в ухо…
***
Когда поднесённый к уху телефон завибрировал, Узумаки резко отнял его от оного и воззрился на экран.
«Саске».
Сердце пропустило удар, чтобы забиться с бешенной силой. Дрожащей рукой, парень нажал приём вызова.
– Учиха?! Учиха!
Писк и прощальная мелодия оповестили о том, что аккумулятор всё-таки разрядился.
***
Саске ухмыльнулся. Зло, горько, довольно. Его мысли подтвердились этими короткими гудками, когда Наруто сбросил его вызов.
«Вызываемый вами абонент…»
Учиха не стал дослушивать женский голос до конца. Было и так ясно, что Узумаки не желал возвращаться к разговору с ненужным уже человеком…
Затянувшись щипающим язык дымом, Саске убрал разрядившийся вконец телефон в карман.
Всё было ясно.
Он не нужен.
Впрочем, чего Учиха ещё ждал от человека из другого мира?
Зажав сигарету меж губ, он двинулся по пустынному тротуару. Ноги несли непонятно куда… нужно было просто двигаться.
Чтобы не чувствовать.
Во всяком случае, никто никому ничего не обещал. Глупо.
Глупо верить и надеяться.
***
– Так. Давай сюда.
Женщина буквально отодрала телефон от уха застывшего сына. Она не заметила бледного лица, потерянного взгляда, направленного куда-то в пространство: мимо неё, мимо этих дверей.
– И вернись в постель.
Дальше Наруто не слышал, послушно шагая к кровати.
Кажется, он остался один в палате.
Надежда умирала… но ведь Саске сам звонил.
Или это был не он, а его родственники, чтобы сообщить, что…
Узумаки зло ударил рукой по матрасу.
Нет. Всё хорошо.
Всё будет хорошо…