Тишина после выстрелов
Я думала, что справлюсь.
Что просто пересплю с кошмарами.
Что его руки — сильные, знакомые, настоящие — выгонят из головы страх.
Но когда солнце взошло и улица снова стала шумной — меня вырубило. Просто в прихожей. Стукнулась об косяк и ушла в темноту, как в спасение.
⸻
Очнулась уже в палате.
Белая комната. Запах антисептика. Пульс в висках.
Витя сидел у кровати, сгорбившись. Щёки небритые, глаза красные.
— Ты чего... так напугала, а? — хрипло сказал он, едва я открыла глаза.
Я улыбнулась. Слабо.
— Решила, что меня мало таскали за волосы? Надо ещё врачей напугать?
— Ты перегорела. Всё на тебе держалось. А ты живая. Ты не должна была всё тащить.
Он осторожно взял мою ладонь. Я почувствовала, как дрожит его рука.
Врачи сказали: стресс, перегрузка, общее истощение.
Пару дней в стационаре. Капельницы, тишина, и никакого напряжения.
Но тишина — страшнее выстрелов.
⸻
На следующий день пришла Оля.мы виделись пару раз но никогда не общались
тихая, будто тень за Сашей, но в глазах — остро, будто видит насквозь.
— Катя — Она села на краешек кровати, поставила пакет с фруктами.
Я кивнула. Тишина между нами была тягучей.
— Я слышала, что с тобой случилось. Это ужасно. Но ты держишься. Красивая, сильная. Вите ты не безразлична . Видно сразу.еще на моей свадьбе было видно..)
— А он сам не знает, что с этим делать, — вздохнула я. — Он как... дикарь с ружьём. Всё решает силой. А я не всегда хочу, чтобы меня спасали. Иногда просто хочу, чтобы поняли.
Оля кивнула.
— Саша такой же. Слов мало, жестов много. Иногда я думаю — мы просто живём в их тенях. Их мир — пистолеты, схемы, пацаны рядом. Мы — между. Пока не задевают. А когда задевают — всё трещит.
Я села на постели, приподнявшись.
— Ты его любишь?
Она усмехнулась, печально.
— Слишком сильно. Хотя понимаю: он может не вернуться. Каждый раз, когда уходит — не знаю, придёт ли. А он молчит. Всё держит внутри.
Я вдруг почувствовала, что хочу плакать. Не от боли — от близости.
Мы с ней на разных концах этой бригады, но чувства одинаковые. Мы — женщины, которые любят тех, кто сам себя не понимает.
— А Витя... — я замялась. — Иногда я его ненавижу. За то, что он молчит. За то, что сам не понимает, что между нами. Но когда его нет — всё рушится.
Оля сжала мою руку.
— Просто держи его. Не бойся. Он твой. А ты — его. Даже если сам не признаёт.
Мы замолчали. Окно было приоткрыто, влетал запах лета. Где-то вдалеке шумел город. Где-то там — снова стреляли. Или делили рынок. Или строили империю.
Но здесь, в этой белой палате, было тихо.
И в этой тишине — мы стали ближе.
⸻
Вечером пришёл отец.
Стоял в дверях, не зная, как начать.
— Доченька... Ты как?
— Живу, папа. Уже лучше.
Он подошёл, сел, не сводя глаз с бинта на моём лбу.
— Я не уберёг. Прости.
— Ты дал мне силу. Без тебя я бы не справилась.
Он кивнул.
— Я говорил с Белым. Ситуация серьёзная. За вами следят. И не просто так. Эти московские — они не просто «бизнес». Это уже уровень, где нельзя отступить.
— Я не уйду от Вити.
— Я и не прошу. Просто хочу, чтобы ты знала — я с вами. Но ты должна быть осторожной. Очень.
⸻
Перед сном снова пришёл Витя.
Молча сел, молча налил мне воды. Подал.
— Оля была, — сказала я.
— Знаю. Саша рассказал. Она молодец.
— Она любит его. А ты?
Он посмотрел мне в глаза.
— Сильно. До дрожи. Но я не умею говорить это вслух. Прости.
— Тогда просто молчи. И будь.
Он лёг рядом, поверх одеяла. Я уткнулась в его плечо. Так просто. Так правильно.
— Катя...
— Да?
— Я с ума сошёл, когда тебя не стало. Если бы тебя не нашли — я бы сам сгорел.
— Тсс... Я с тобой. И останусь.