4.
Утро. Особняк семьи Пак.
Пак Сонхун сидит за столом, будто ничего не произошло. Аккуратно ест, не поднимая глаз.
Он всё ещё чувствует запах Джейка на себе — лёгкий, едва уловимый аромат чего-то сладкого и домашнего, что осталось на его воротнике и запястьях.
Он не спал.
И не жалел.
В комнату входит его отец.
Молча.
Как всегда — тяжёлые шаги, холодный взгляд, тишина, как перед бурей.
— Сонхун, — медленно произнёс он, и в голосе не было злости. Только настороженность. —
От тебя пахнет…
…так же, как тогда пахло от Шим Джеюна.
Вилка замерла в руке.
Тишина.
Сонхун не отрывает взгляда от тарелки.
— И что? — спокойно. Почти ледяным тоном.
— Что ты делал вчера вечером?
— Гулял. Дышал. Думаю, у воздуха нет фамилии.
Отец прищурился.
— Я надеюсь, ты не предаёшь семью ради чужой слабости.
— Я никогда не предавал. И не собираюсь. — Сонхун поднял взгляд. Прямой, жёсткий, неподвижный. — А если вы начинаете чувствовать чей-то запах — значит, слишком много думаете об этом человеке.
Отец сжал губы. Понял, что ответить нечего. И вышел, не сказав больше ни слова.
---
А в это же утро — в доме семьи Шим:
Шим Джеюн стоит у зеркала, расчесывает волосы.
Всё внутри ещё вибрирует от вчерашнего. Сонхун был здесь. В этой комнате.
Он ушёл, но будто остался в каждом предмете.
В дверь стучат.
Заходит отец.
— Джеюн, ты рано встал.
— Просто не хотелось спать.
Отец подходит ближе. Смотрит на сына.
— От тебя пахнет чужим.
— Что?..
— Я помню этот запах. Тот же, что был на Паке тогда, после бала.
— …
Джеюн замирает.
— Ты не врёшь мне?.. — тихо, но с нажимом.
— Нет, папа, — голос мягкий, но взгляд упрямый. — Просто гулял. Вечером.
Отец долго молчит.
А потом кивает. Но взгляд у него тяжёлый, будто он чувствует,
что правда — где-то рядом, но дотронуться до неё нельзя.
— Береги себя, сын. Люди Пака — ядовитые.
И уходит, не дождавшись ответа.
---
А оба юноши, сидя по разные стороны города,
мысленно вспоминают прикосновения.
И запах,
который выдал бы всё.
Если бы только кто-то посмел подойти ближе.