2.
Семья Пака — в центре зала. Отец Сонхуна, как всегда, строг, сдержан, с чашей вина в руке.
Семья Шима — чуть поодаль, но приближается. Шим-старший улыбается наигранно, рядом с ним идет Джеюн — немного стеснительно, в идеально выглаженном костюме.
Когда их взгляды пересекаются,
Сонхун смотрит прямо в глаза Джейку.
Холодно.
Будто не узнал.
Будто не чувствует.
Будто их утренняя встреча — всего лишь иллюзия.
А Джейк смотрит с удивлением.
Слегка приоткрытый рот, будто хотел позвать.
Но не успел.
— О, смотрите, кто пожаловал, — с ядовитой усмешкой говорит Шим-старший, приближаясь к Паку. — Мы уж думали, что вы с сыном совсем перестали появляться на людях. Или слишком заняты, разучивая, как командовать городом из подземелья?
Гости притихают.
Пару человек оборачивается.
— Ты всё такой же жалкий, Шим, — ледяным голосом отвечает отец Сонхуна. — Только теперь с ребенком, который выглядит как реклама невинности. Маска тонкая — сразу видно.
Шим хмурится.
— Не трогай моего сына.
— Тогда держи его подальше от моего, — рвётся из груди Пака. — Потому что если он ещё раз приблизится…
— Что? Ты испугаешься, что твой ледышка растает?
Стук бокала.
Первые вспышки злобы.
— Не смей говорить о моем сыне! — громко.
— А ты научи своего, что не всё в жизни — война! — не тише.
Теперь слышат все.
Все замирают.
Шепотки по залу. Кто-то вытаскивает телефон.
И тогда
громко, резко, на весь зал:
— Ты жалкий трус, Пак. Прячешь сына, как секретное оружие, потому что боишься, что он влюбится в кого-то лучше.
— Он не станет опускаться до уровня твоего ангелочка, — процедил Пак-старший, пальцем указав на Джеюна.
И тогда Джейк оторопело поднял взгляд.
Его глаза наполнились тревогой.
— Что…? — выдохнул он. — Папа?..
Он не понял, почему они ругаются.
Не понял, откуда столько ненависти.
А Сонхун просто стоял.
Холодный, словно вырезанный изо льда.
Не шелохнулся. Не выдал ни единой эмоции.
Будто не видел Джейка.
Будто не чувствовал, как тот смотрит на него.
Отец Пака резко схватил сына за руку:
— Пошли. Немедленно.
— Но… — начал было Сонхун.
— Я сказал: немедленно.
— Сонхун?.. — Джейк сделал шаг к нему, но в ту же секунду его отец тоже прижал его к себе и резко увёл прочь.
— Ты никогда больше не будешь с ним.
— Но почему?! — срываясь на крик, Джейк пытался обернуться.
— Потому что он — Пак. А ты — Шим. И этого достаточно.
И вот
в зале снова заиграла музыка.
Гости стали шептаться.
А две семьи
снова стали чужими.
И только двое подростков
— один с замерзшим сердцем, второй с разбитым —
в ту ночь поняли,
что отцовская ненависть — это не просто старый конфликт.
Это приговор.