Глава 13
Знаете этот мем «Как я докатился до жизни такой?». Вот это про меня прямо здесь и сейчас. Рафаэль окинул меня внимательным взглядом, а затем открыл рот, чтобы что? Обвинить? Осмеять? Выставить Вон? Нет, чтобы сказать следующее:
- С вами все в порядке?
Меня охватило чувство растерянности. Что, истерик не будет? Оров и криков, что я следящая за ним журналистка, тоже? Я смотрела на него и пыталась понять, узнал ли он меня, и, когда пришла к выводу, что нет, облегченно выдохнула.
Совру, если скажу, что не была разочарована. В груди червяком поселилась грусть, и захотелось уйти, убраться к себе, домой, спрятаться там под одеяло и никуда не выходить. Неужели я такая незапоминающаяся? Неужели...я несколько раз подряд кивнула, после чего принялась тыкать вилкой в пасту.
- Со мной все в порядке, благодарю.
Рафаэль кивнул в ответ, после чего Альфредо тут же положил перед ним огромную тарелку, внутри которой лежало несколько стейков. От количества мяса зарябило в глазах.
- Так это вы разговаривали с Лео на улице, возле офиса? – уточнил Рафаэль, подмигнув Лео.
- Альба такая классная, - радостно сказал Лео, уплетая пасту за обе щеки. – Она очень интересно проводит уроки!
Рафаэль, одетый в черную рубашку, верхние пуговицы которой не были застегнуты, подвернул рукава, и я, oh, Dios mio, потеряла дар речи, глядя на эти увитые венами предплечья, что представляли с собой одни сплошные мускулы. Смуглая кожа, хранившая на себе отпечатки чернил в виде хвоста змеи, туловище которой с каждым сантиметром все утолщалось и утолщалось, скрываясь в складках ткани. Рафаэль был таким большим, что сядь я к нему на колени, я!, что среднего роста, с формами, буду казаться крохотной на фоне него. Грудь была настолько широкой, что на нее могли лечь три головы, не чувствуя стеснения.
Я буквально заставила себя оторваться взгляд от него и смотреть на что-то другое. Аппетит пропал, так как дискомфорт сковал все тело, а еще разочарование и обида.
- Да? – с энтузиазмом спросил Рафаэль. – И что же вы делаете на уроках?
Лео откинул вилку и принялся подробно рассказывать о системе поощрений, рабочих листах и ментальной карте. В арсенале у меня было много идей, но выкидывать все козыри сразу на стол я не собиралась. Вау-эффект быстро сойдет на нет, стоит «перекормить» ребенка дофамином от новизны и интерактивности.
- Вам нравится преподавать, Альба? – спросил Рафаэль, уже расправившийся с тарелкой мяса.
Альфредо тут же заменил ее на лазанью. Я удивленно взглянула на стол для раскладки и увидела, что в противне, где лежала лазанья, не хватало половины! Той самой, что лежала перед Рафаэлем. Он что, сьедает корову за один прием пищи?
Словно догадавшись о ходе моих мыслей, Рафаэль усмехнулся, не отрывая от меня взгляда и произнес:
- Я отличаюсь волчьим аппетитом, Альбом, - я сглотнула и невольно громко выдохнула, когда он договорил: - во всем.
Эта интонация в конце...твою мать. Я забыла, как дышать. Смотрела лишь на него, отмечая, как прекрасно его адамово яблоко, по которому хотелось провести языком, как манко в свете ламп блестят от масла его губы, какой невероятной силой обладает взгляд этого мужчины, способного одним предложением остановить для собеседника время.
Я опустила глаза, облизывая губы и жадно дыша ртом, заставляя себя успокоиться, умоляя, призывая Бога вселить в меня равнодушие, чтобы я могла устоять перед грехом. Но сегодня Бог был глух к моим молитвам.
- Вы ответите на мой вопрос? – спросил Рафаэль.
Лео с интересом ждал, что же я скажу.
- Да, нравится.
Мой голос звучал глухо, так, будто меня бросало из жара в холод, из холода в жар. Почему как будто? Так и было.
- Почему вы ушли из школы?
Я взяла бокал с водой и сделала несколько глотков прежде, чем ответить.
- Система образования выживает учителей. Невозможно работать в таких условиях.
Рафаэль дожевал кусок лазаньи и спросил:
- Можете рассказать подробнее?
Я качнула головой, закрывая глаза и чувствуя ужасное волнение, такую злость, которая вызывала у меня эта тема.
- Скажу кратко, но емко: я не человек, а раб огромной государственной машины.
- Вы стремитесь к свободе?
- Всегда.
Улыбка тронула губы Рафаэля. Я могла смотреть на это вечно.
- И потому вы выбрали наш журнал?
- Да. Никто не посягает на мое время после окончания рабочего дня, а если и просят поработать лишний час, то оплачивают его. И никто не требует, чтоб ы я пресмыкалась перед кем-либо и терпела скотское отношение к себе.
На лице ни тени улыбки. Взгляд его был таким, словно я рассказывала историю о том, как мучили и убивали животное.
- Вам нравится у нас?
- Вполне.
- Это приятно слышать.
Следующие минут пять мы ужинали в тишине, пока Рафаэль не начал тему хоккея с Лео, который мгновенно оживился и стал рассказывать о предстоящей матче, в котором должен был участвовать в роли нападающего.
- Альба, а вы знали, что папа и дядя тоже когда-то были хоккеистами? – обратился ко мне Лео.
Отрицательно покачав головой, я ответила:
- Нет, о таком мне никто не рассказывал.
Лео залпом выпил стакан воды, после чего восторженно защебетал:
- Папа был нападающим, а дядя – защитником. Мои дяди: Темпл, Харви, Эйден, Джейми тоже занимались хоккеем, там они все и познакомились. Папа был одним из лучших нападающих, дядю Эйдена вообще хотели забрать в НХЛ как талантливого и перспективного вратаря, а дядя Рафаэль, - Лео зарычал, махая головой и изображая тигра, -бешеным защитником. Я пересматривал их матчи! Дядя еще тогда одним своим видом пугал противников, но как он их! – Лео изобразил на себе удар кулаком прямо в челюсть и упал со стула для пущей правдоподобности.
Я вскочила, думая, что ребенок упал, как раскатистый смех стал сотрясать стены этой комнаты. Я не шутила, когда говорила, что от смеха Рафаэля дрожала посуда. Так и было, Богом клянусь.
Лео вскочил на ноги, так широко улыбаясь, что еще чуть-чуть, и его лицо треснет, рассыпавшись на пол. Он стал прыгать, изображая боксерские удары.
- Когда один из противников напал на дядю Эйдена, повалив его на лед, дядя Рафа рукой стащил этого урода и одним ударом вырубил. Всю команду наказали из-за этого, но даже тренер был солидарен с Рафой.
Рафаэль вскочил на ноги, бросившись к Лео, и, схватив в свои медвежьи объятия, стал кусать его и щекотать. Лео, которому было уже четырнадцать, не кричал о том, чтобы его отпустили и не злился, а наоборот, смеялся, крепко держась за дядю. Щемящее чувство задело сердечные струны, и я, проглотив ком в горле, с тихой радостью наблюдала за тем, как играются дядя и племянник.
Я бы хотела, чтобы мой муж был таким же с нашими детьми. Хотела бы, чтобы при виде него у всех членов нашей семьи озарялись лица.
Я же встречу такого, правда?
Сев обратно за стол, я сложила руки на столе, отказываясь от лазаньи, которую предлагал Альфредо. Тогда он взял тарелку Лео, наполнил ее и куда-то ушел, предварительно спросив, нужно ли мне что-то. Рафаэль и Лео сели на свои места, жадно уплетая свои порции, а затем младший привалился к спинке стула, пока старший накладывал в свою тарелку еды.
- Неудивительно, что ты столько ешь, - Лео ударил по заднице Рафаэля, когда тот садился.
Рафаэль усмехнулся, после чего укусил племянника за плечо.
- Ты каменный!
Рафаэль заулыбался в тридцать два зуба. Я поняла: для них комплименты по типу, что они похожи на медведей по своим габаритам, это у нас девочек сказать что-то приятное по поводу красоты лица.
- Я делаю жим платформы, вот и весь секрет этих ног.
- Сколько ты делаешь?
Рафаэль прищурился и взглянул на Лео.
- Вырос до четырехсот.
- Четыреста килограммов?! – ошарашенно воскликнул Лео. – Четыреста?!
Рафаэль даже бровью не повел. Ему хватило пары минут, чтобы уничтожить содержимое тарелки. Ногами он поднимает меня примерно шесть таких, как я. От осознания закружилась голова.
Послышался какой-то настойчивый писк, который с каждой секундой становился все громче и громче.
- Мне звонят, - пояснил Лео, глядя на свои электронные часы, и скрылся из кухни, побежав в свою комнату.
Мы остались вдвоем. Рафаэль, откинувшись на спинку стула, больше не улыбался, смотря на меня, как хищник на жертву.
- Мне пора, - я встала. – Спасибо за гостеприимство и вкусный ужин.
Надо уходить. Как можно быстрее. Разочарование, которое я сдерживаю, вот –вот даст о себе знать.
Не успела я коснуться ручки двери, как она захлопнулась, а сильные мужские руки развернули меня лицом, прижав к стене. Я оказалась в ловушке, когда Рафаэль ладонями уперся в стену, перекрывая проход. Его лицо было так близко, что жаркое дыхание коснулось моей шеи, играя с волосами. Я видела его глаза, все эти золотистые крапинки на радужке, этот коричневый ободок вокруг зрачка и размывающий его зеленый. Жадно втянув ароматом Рафаэля, я прижалась к стене, жалея, что не могу раствориться в ней.
- Опять пытаешься удрать, беглянка?
***
Я смотрел на нее все это время, думая лишь о том, насколько же эта девушка красива. То, как она сидела, как напряженно улыбалась, как восхищенно глядела на нас, когда мы играли с Лео, как облизывала губы, иногда покусывая нижнюю, как проводила рукой по кудрям – я не мог оторвать глаз от нее.
Еще зайдя на кухню и заметив копну этих кудряшек, я заподозрил, позволил этой мысли поселиться в моей голове, как зернышку, но стоило ей поднять голову и посмотреть на меня, как я тут же признал в ней ту беглянку, что часто снилась мне. В своих снах я трахал ее, слушать эти стоны, что вырываются из ее рта, ловил их губами, всасывая, жадно полизывая, сжимал ее ягодицы, оставляя на десерт эту тяжелую и такую манящую грудь.
Член стал наливаться кровью, когда она в первый раз облизнула свои губки, и я, смутившись, тут же выпрямился, набрасываясь на еду, стараясь заглушить этот чертов голос, который требовал, чтобы я схватил Альбу и увлек ее в свою комнату, чтобы там предаться страсти.
Когда она бросала мне немногословные ответы, я наслаждался каждой секундой звучания этого звонкого и сильного голоса, иногда мелодичного, как арфа, а иногда звучного, как гитара. Ее голос менялся при произнесении каждого слова, ярко и живо отображая те эмоции, которые плескались в этой прекрасной женщине.
Я. Ее. Хочу.
Стоило Лео уйти, как она тут же вознамерилась покинуть особняк. Но разве я мог дать этой беглянке вновь ускользнуть от меня, раз она вновь оказалась вблизи? Да еще и в моем логове?
Пришпорив Альбу к стене, я едва не удержался, чтобы не впиться в эти пухлые губы, не истерзать их поцелуями и укусами, чувствуя сладость рта, влажность и нежность язычка, которым она так сексуально светила. Член встал так сильно еще за столом, что пришлось придвинуться вплотную, чтобы Лео не заметил.
Ее глаза. Оказавшись так близко к ней, я смотрел в эти глаза цвета не кофе, нет, растопленного шоколада, такого сладкого, такого вкусного, такого обволакивающего.
Один Бог знает, сколько сил мне требовалось, чтобы сдерживать себя, смотреть, но не касаться, фантазировать, но не целовать, мыслить, но не терять разум в мягкости ее кожи и запахе тела. А пахла она вкусно: лимонным пирогом вкупе с ванилью – блаженство.
Но, несмотря на то, что я хотел ее, она вызывала ярость, бешеную злость и такое раздражение, что хотелось рвать и метать, к черту выломать эту дверь, а потом затаскать ее по судам, чтобы наказать.
- Опять следишь за мной? И теперь ты думаешь, что я поверю тебе?!
Я ударил по стене, с отвращением к себе отмечая, как девушка дернулась, испуганно глядя на меня. Жадно втягивая воздух, я наклонился еще ближе, почти касаясь свои лбом ее лба, своими губами ее губ, своим телом ее тела...сука, как бы я хотел раздвинуть эти ножки и войти, ощущая, как она сжимается вокруг меня, такая маленькая, такая наивная, такая аппетитная.
- Я не понимаю...
Она осеклась, заметив мое выражение лица.
- Ты все прекрасно понимаешь, - прохрипел я. – Как давно ты следишь за мной, Альба?
И вот опять, снова этот взгляд, снова облизывает губы, тяжело сглатывая. Блядь, если она не прекратит, я точно трахну ее.
- Я не слежу за вами, - прошептала она.
- Врешь, - она отрицательно покачала головой. Я схватил ее за волосы, натягивая их на пальцы, чувствуя мягкость и жесткость одновременно, горя от желания поцеловать эту стерву. – Не заставляй меня повторять вопрос.
- Я сказала, что не слежу за вами! Вы опять принялись за свое?! – вскричала она, ударяя меня в грудь и сопротивляясь, отчего стала еще ближе.
Я подхватил под ягодицами, свалив к чертям все содержимое на столе, и жестко приземлив на него девушку. Она ошарашенно смотрела на меня, глаза, и без того большие, округлились, отчего стали казаться бездонными.
- Я не слежу за вами! – прорычала она. – Я не работаю в этом идиотском журнале желтой прессы! Я слишком сильно уважаю себя для такого! Хотите, можете проверить...
Она резко втянула воздух, как только почувствовала, насколько я напряжен. Блядь. Еще немного, и я потеряю остатки разума. Еще немного, и я отдамся ей во власть, лишь бы ощутить руки Альбы на своем теле, видеть, как она кончает, когда я вдалбливаюсь в нее. Блядь.
- Мне плевать, Альба, плевать, - я сжал руку сильнее, натягивая ее пряди, а затем оставил поцелуй на ухе, с наслаждением слушая, как Альба тяжело дышит, с наслаждением чувствуя, как ее рука, лежащая на моей груди, сминает ткань рубашки.
- Я предлагаю услугу за услугу, Альба, - прохрипел я. – Я не уволю вас за проникновение на частную территорию и слежку за мной, не подам на вас иск в суд, вы и дальше будете заниматься с Лео.
Я замолчал.
- И что же вы хотите в обмен на это?
Я сейчас кончу. Спущу в штаны, как юнец, впервые увидевший голую женщину. Голос, этот голос, вкрадчивый, выражающий послушание и желание, м-м-м...
- Поцелуй, Альба, поцелуй.