Глава 1
Дождь лил как из ведра. Омывая улицы Вендфорда, он погружал город в темноту, наполняя свинцовые тучи, а холодные ветер, швырявший все, что попадалось на его пути, пробирал до костей. Я поежилась, стремительно идя к дверям кафе, в котором должна была встретиться с подругами, что ждали меня уже вот три минуты.
Будучи крайне пунктуальным и ответственным человеком, я ненавидела опаздывать и заставлять людей ждать меня, а также не терпела опозданий со стороны других. Время, пожалуй, самая ценная инвестиция в двадцать первом веке, и, к сожалению, находящаяся в крайнем дефиците. Думаю, люди, живущие в больших городах, где каждый день похож на предыдущий, где ритм жизни настолько быстр, что дни сливаются в недели и месяцы, где пять минут наедине с собой – непозволительная роскошь, понимают, о чем я говорю.
Секунда, и меня окружила какофония звуков: принимающиеся заказы, звон посуды, чье-то покашливание, смех компании подростков, что заняли круглый стол на втором этаже, слезы девушки, спрятавшейся в углу со своей подругой, которая ее утешала – на секунду я застыла. Чья-то рука взметнулась вверх, и я увидела Ханну и Дайлин, примостившихся возле окна, за нашим любимым столиком, что слышал так много историй и так часто принимал заказы.
Кивнув им головой, я тут же сделала стандартный заказ (капучино и малиновый чизкейк), а затем подошла к столику, находу снимая промокший до нитки тренч.
- Кучеряшка! – воскликнула Дайлин.
Добрая, излучающая невероятное тепло, солнечная, с невероятно очаровательной улыбкой, красивая донельзя и грациозная, подобно лилии, она заключила меня в свои объятия. Стоит упомянуть, что мне пришлось встать на носочки, потому что Дайлин отличалась высоким ростом, и я с Ханной были коротышками на ее фоне.
- Где ты была, баранья ты голова?! – воскликнула Ханна, широко улыбаясь и мультяшно посмеиваясь.
Мы с ней шутливо сцепились, бодаясь головами, а затем крепко обнялись и похлопали друг друга по плечу. Невероятно смешливая, веселая, харизматичная и красивая, Ханна отличалась глубокой любовью к искусству, талантом вести увлекательную беседу и отличным чувством юмора.
- Что, мелкая, завидуешь? – дразнилась я, качая головой и строя рожицу.
Ханна скривилась, а затем мы все трое рассмеялись, привлекая к нам внимание. Сев за стол, Ханна принялась рассказывать о новом месте работы и поведала нам о том, что в скором времени ей предстоит полететь в Саудовскую Аравию в связи с проводившейся там выставкой. Ханна была учителем английского языка и литературы, но, проработав в школе около двух лет, разочаровалась в системе образования и решила сменить деятельность, направив свое внимание на искусство, которое привлекало ее еще с подростковых времен. Стоит сказать, что мы трое познакомились именно в школе, так как все являлись учителями, и уволились в один день по одной и той же причине. Правда, я проработала в школе чуть больше, чем мои девочки, - шесть лет.
- Эй, слышь, я не мелкая! – она театрально нахмурилась и надула губы, делая вид, что обижена на меня, а я схватила ее за голову и растрепала волосы, с наслаждением слушая, как она кряхтит.
Дайлин смотрела на нас, как на маленьких детей, которые шкодят прямо у нее перед носом и при этом вызывают умиление. Заботливая и чуткая, она всегда проявляла внимание к детям, окружала их нежностью и уютом, слушала их монологи о проблемах и старалась помочь, но, к сожалению, даже она не выдержала той беспощадной, ужасающей системы, в которой нет места человеческому отношению к учителю.
- Метр с кепкой, - пожала плечами я, широко улыбаясь.
Ханна тоже улыбнулась.
- Альба, так что по поводу работы? – спросила Дайлин, заботливо принесшая наши заказы.
- Спасибо, - я кивнула, обхватив стаканчик с кофе и вцепившись в него пальцами. Неприятный осадок, который остался после истории с магазином никуда не пропал, и чувства, что утихли, при каждом упоминании вспыхивали вновь. – Я поговорила с менеджером магазина, и та сказала, что отказ внутренний, со стороны отдела кадров. Что именно им не понравилось – непонятно, но сделать она ничего не может, потому что решение остается за отделом кадров, а она не более, чем посредник, проводящий собеседование и оставляющий комментарий о кандидате.
- То есть тебе все равно отказано в работе? - нахмурилась Ханна. – Ситуация крайне странная. Почему тебя собеседует менеджер, который заявляет о том, что ты принята на работу, а потом из отдела кадров спустя три дня приходит отказ? Это крайне непрофессионально!
Я кивнула головой, уставившись на свои пальцы, когда Дайлин обхватила взяла мою руку и сжала пальцы в успокаивающем жесте. Грустная улыбка тронула мои губы. Мне нравится краситься. Я люблю все, что связано с косметикой, особенно декоративной, менять образы, продумывать их, использовать в макияже новые продукты и оценивать их. Детям в школе нравилось, как я красилась, и часто они любовались моими макияжами, просили порекомендовать какие-то продукты, объяснить им технику нанесения тех или иных продуктов. Они говорили мне о том, что пора начать вести свой блог, выставлять там фото своих работ, набирать подписчиков и сосредоточиться на этом, но мне всегда было страшно проявить себя в публичном пространстве, не скрывая ни лица, ни имени.
Гораздо проще было публиковать свои книги на интернет-площадках, где никто не знал моих лица и имени, где я выпускала всю свою страстную, непослушную натуру, желающей порочности и греха, где создавала острые сюжеты и говорила о проблемах общества, которые волнуют меня, где размышляла о жизни, ценностях, ориентирах - где я пыталась найти себя. Дело в том, что я росла в очень религиозной семье, где о сексе вслух не говорили, где никто не рассказывал, как появляются дети, отмахиваясь фразой «их дает Бог», где непринято говорить о том, что тебе нравится мальчик, что ты влюблена в кого-то и не знаешь, что делать с чувствами, с безответными чувствами. Я была лишена этой поддержки, лишена возможности говорить с родными людьми о том, что важно для меня, что волнует, а потому нашла иной способ высказываться.
- Я старалась держаться там молодцом, не реагировать, быть вежливой, но, откровенно говоря, мне это давалось с трудом, - произнесла я после небольшой паузы. – До ужаса обидно, что сначала меня настроили на положительный исход дела, сообщили о предположительном первом дне работы, какой должна быть форма, что будет входить в мои обязанности, какой план продаж я должна буду выполнять, а потом, через три дня, написали об отказе. Это крайне неприятно.
Я шмыгнула носом, подняв голову и взглянув на потолок, чтобы не дать волю слезам, умоляя их не течь по моим щекам, а задержаться и исчезнуть в веках, но тут Дайлин сжала мою руку, а Ханна заворковала, и все – плотину снесло. Слезы покатились градом. Я сдерживалась все эти дни, пытаясь найти разумное объяснению всему, что произошло, стараясь не унывать, смотреть на происходящее с позитивом, но у меня больше нет сил кормить себя иллюзиями. Внутри была такая обида, такая грусть из-за произошедшего.
Одни скажут, что это ерунда, что отказы в работе постоянны и к этому нужно привыкнуть, а я скажу, что это и так известно. И мне обидно не из-за отказа, а из-за того, что сначала была подарена надежда, а потом отнята, сначала вызвали чувство радости, а потом поселили в груди печаль. Если бы менеджер не сказала о том, что я принята на работу, у меня не было бы надежд и ожиданий.
- Вот же мрази! – негодовала Ханна. – Мы напишем жалобу на них! Я сейчас найду адрес их главного отдела и настрочу в письме обо всем, что произошло! – маленькая, она так забавно злилась, что я невольно рассмеялась, вытирая слезы и шмыгая носом, а Дайлин все еще держала меня за руку и убаюкивающе гладила по спине, сочувственно поджимая губы. – Эти уроды еще пожалеют, что довели мою подругу до такого состояния.
- Не нужно, - тихо сказала я, когда Ханна достала свой ноутбук. – Я не хочу подставлять менеджера, - Ханна посмотрела на меня, ожидая объяснений. – Понимаешь, когда она собеседовала, эта менеджер Тейлор сообщила о том, что берет меня, втихую. Она попросила сделать вид, что я ничего не знаю, когда мне позвонит специалист по подбору кадров и скажет о решении.
Брови Ханны взметнулись вверх.
- То есть менеджер сообщила тебе конфиденциальную информацию? – спросила Дайлин.
Ее голос всегда действовал на меня успокаивающе.
- Получается, что да, - кивнула я, потирая наклейку на стаканчике.
- Почему ты все время думаешь о других людях? – голос Ханны был серьезным. – Ты думаешь о комфорте других людей, когда это идет в ущерб тебе. Они сами виноваты в этой ситуации, ты здесь пострадавшая сторона, а потому я не вижу ничего плохого в том, что менеджеру дадут по шапке за то, что она не умеет держать рот на замке.
Я взглянула на Ханну, которая поправила кепку от локального бренда, а затем очки, создававшие имидж. Ханна всегда одевалась со вкусом и в ногу со временем: она предпочитала кроссовки каблукам, зауженным джинсам - свободного кроя брюки, рубашкам - свитшоты и необычные жакеты, которые дополняла непривычного вида аксессуарами. Невысокая, складная, занимающаяся спортом, изучающая литературу и искусство, она была невероятно умной и такой душевной.
- Я не умею по-другому, - прошептала я, отворачиваясь.
В углу кафе стоял замиокулькас, разросшийся так сильно, что некоторые его стебли пришлось привязать к вставленным в почву деревянным палкам. На стене, поодаль от цветка, висела картина с изображением джазового певца, играющего на трубе. Кстати, в помещении было восемь столиков, если считать только первый этаж, и четырнадцать, если брать в расчет второй. У бариста были синие волосы. Он покачивал головой в такт песне, которая играла из динамиков, что-то из хип-хопа двухтысячных. У девушки за соседним столиком было небольшое пятно на рукаве с задней части, поэтому она, скорее всего, даже и не видела его.
- Альба, - Дайлин коснулась моего плеча, и я будто очнулась, вновь вернувшись в свое тело.
Так было легче. Избегать. Сосредотачиваться на другом. Замечать только детали, не видя полной картины. Не погружаться. Мыслить предметами в помещении, не давать мыслям уноситься в пространство эмоций и чувств, что застыли во мне, подобно айсбергу. Кто знает, сколько километров пряталось в темных и холодных водах, в которых он плавал.
- Мне немного тяжело, - призналась я. – Быть без работы. Чувствовать себя никчемной. Кажется, будто в этом мире все всё успевают и только я одна не могу поспеть за этим бешеным ритмом, где я всегда должна быть бодра и весела, успевать хорошо работать и продвигаться по карьерной лестнице, заниматься спортом и делать каждое утро свежий смузи, быть в отношениях с мужчиной, хорошей дочерью и сестрой. Я не..могу...я не успеваю...
Слезы жгли глаза, и все же я старалась сдержать себя, потому что мне не хотелось быть размазней, нюней, что пускает сопли. Но мне ведь так плохо. Все было в порядке до этого разговора с менеджером, я держалась, и надо было дать слабину сейчас...
Дайлин обняла меня, и я благодарно прижалась головой к ее плечу, пряча лицо в шее и густых волосах своей подруги. Мерное движение рукой, что касалась моей спины, теплое дыхание, прикосновение кожи к коже – это успокаивало, и в какой-то момент мое дыхание выровнялось, грудная клетка перестала так опадать и вздыматься, руки – трястись, а голос – дрожать. Слезы уступили место расслабленному выражению лица, омраченному грустью.
- Все будет хорошо, - ласково прошептала она, и я кивнула головой, все еще не отрывая лица от плеча.
Тут так хорошо. В ее объятиях так безопасно. С моими подругами так по-домашнему тепло. Я отстранилась, мягко улыбнувшись, когда столкнулась взглядами с Ханной, которая сочувственно улыбнулась в ответ и погладила меня по голове.
- Ты моя маленькая, - проворковала она. – Все образуется.
Я кивнула головой, понимая, что так и будет. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо. По крайне мере, я просто хотела в это верить.
Ханна открыла свой ноутбук.
- Все, поплакали, покакали, теперь твоя подружка сделает для тебя самое лучшее резюме и через год ты будешь на обложке «Форбс».
Мы с Дайлин улыбнулись и придвинулись ближе к экрану, смотря на то, как Ханна пишет мое имя на странице шаблона резюме.