Вкус мести

Ильяс шёл по узкой улице деревни, которую уже выучил наизусть. Ему казалось, что он сошёл с ума: раз за разом приезжал сюда, словно надеялся найти призрак. Каждый дом смотрел одинаково, каждый двор тянул пустотой.

Он остановился у калитки старого дома. Хотел просто выкурить сигарету и ехать обратно, снова в пустоту. Но вдруг услышал тихий женский смех. Сердце болезненно дрогнуло. Он узнал этот голос — даже сквозь годы, сквозь тьму, сквозь смерть.

Ильяс замер, не веря своим ушам. Поднял глаза — и увидел. На крыльце, держа ведро с водой, стояла она. Живая. Та, которую он уже тысячу раз оплакивал во сне.

Мир вмиг потерял звуки. Остался только её силуэт в солнечных бликах, будто он смотрел не на реальность, а на сон.

— Динара... — хрипло сорвалось с его губ.

Она резко обернулась. Ведро упало, расплескав воду по крыльцу. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. В её глазах мелькнуло всё сразу: шок, страх, боль, злость.

— Уходи, — её голос дрогнул, но в нём прозвучала решимость. — Тебе здесь нечего делать.

Ильяс шагнул к калитке, пальцы вцепились в ржавый металл. Он не мог поверить, что она стоит перед ним.

— Я... я думал, ты умерла. Я себя похоронил вместе с тобой... — его голос сорвался, а в груди всё сжалось.

— У тебя жена, — резко перебила она. — Иди к ней.

Её слова были как удар ножом, но в её глазах блестели слёзы, которые она отчаянно пыталась скрыть.

Ильяс уже собрался вырвать калитку с петель, лишь бы оказаться рядом, но дверь за её спиной тихо скрипнула. На крыльцо вышла пожилая женщина с палкой в руках. Она удивлённо посмотрела то на Динару, то на мужчину за забором.

— Доченька, кто это? — спросила она, но по лицу сразу поняла. — Это он?

Динара судорожно втянула воздух и отвела взгляд, не отвечая.

Бабушка перевела глаза на Ильяса. Он стоял, будто раздавленный, но в глазах горел огонь — смесь боли, любви и ярости к самому себе.

Старушка тяжело вздохнула, опираясь на палку:

— Если уж судьба свела вас снова... значит, не зря. — Она посмотрела на Динару мягко, почти по-матерински. — Девочка, не держи в себе всё. Сколько можно бежать?

Динара вспыхнула, отшатнулась:

— Нет! — почти выкрикнула она. — Я не могу! Он женат, он предал меня!

Она разрыдалась, закрыв лицо руками, и метнулась в дом.

Бабушка лишь покачала головой и тихо сказала Ильясу:

— Не отпускай её снова. Она слишком много пережила, чтобы ещё раз остаться одной.

Ильяс стоял, не в силах двинуться. Его руки дрожали, дыхание сбивалось. Он понимал: если уйдёт сейчас — потеряет её навсегда.
Ильяс не выдержал. Одним рывком он распахнул калитку, почти сбивая её с петель, и вбежал в дом. Дверь хлопнула о стену, и в следующую секунду он оказался перед Динарой. Она, вся в слезах, прижалась к стене, будто защищаясь от него.

— Уходи! — выкрикнула она, дрожащим голосом. — Уходи к своей жене!

Но он даже не дал ей договорить. Схватил за плечи, притянул к себе и крепко обнял, так, что она едва могла дышать.

— Я с ума схожу без тебя, слышишь?! — сорвался он, почти рыча от боли. — Ты моя! Только моя!

Динара билась в его руках, колотила кулаками по его груди, но силы быстро покидали её. Слёзы текли ручьём, дыхание сбивалось.

— Отпусти... я ненавижу тебя... — хрипло прошептала она, но её пальцы уже судорожно вцепились в его рубашку, будто она боялась, что если он отпустит — она рухнет.

Ильяс прижал её к себе ещё сильнее, зарывшись лицом в её волосы:

— Пусть ненавидишь. Но не оттолкнёшь меня больше. Никогда.

Динара сначала ещё пыталась сопротивляться, но силы покидали её. Она чувствовала, как её сердце бьётся в такт с его, как в груди всё сжимается от боли и любви одновременно.

— Зачем ты пришёл... — прошептала она сквозь слёзы, её голос дрожал. — Ты уже сделал свой выбор...

Ильяс поднял её лицо за подбородок, его глаза были налиты болью, злостью и отчаянием.

— Ты — мой выбор, Динара. Всегда ты. Всё остальное — ложь и грязь, навязанная мне.

Слова сорвали последнюю преграду в её душе. Она прижалась к нему, зарылась лицом в его грудь, и слёзы хлынули без удержу. Он гладил её по волосам, сам едва сдерживая слезы

Они стояли так, прижавшись друг к другу, и впервые плакали вместе — за всё, что пережили, за украденное время, за предательства и боль. Но в этих слезах было и другое: отчаянная, настоящая любовь, которая не собиралась умирать.

— Не отпускай меня, Ильяс... — всхлипнула она, цепляясь за него ещё крепче.
— Никогда, слышишь? — прошептал он. — Никогда.

И тут за их спинами послышался осторожный кашель. Динара вздрогнула и резко отстранилась. У крыльца стояла та самая бабушка, что приютила её. Она держала в руках корзину с сухими ветками, но смотрела прямо на них, будто видела всё насквозь.

— Ну вот, — сказала она тихо, но уверенно. — Я ведь знала, что судьба сама приведёт тебя к ней. От любви не убежишь, сынок. Хоть прячьтесь, хоть бегите — она всё равно найдёт дорогу.

Динара смутилась, утирая слёзы, но бабушка только махнула рукой:
— Плачьте, не стесняйтесь. Это слёзы, что лечат.

Ильяс кивнул, не отпуская Динару из рук. Его взгляд был благодарный и одновременно полный решимости.

— Спасибо, — только и смог произнести он.

Бабушка посмотрела на них и добавила:
— Теперь главное — не упустить то, что вам дано. Второго шанса может не быть.

Она повернулась и медленно пошла в дом, оставив их вдвоём под вечерним небом, в котором уже загорались первые звёзды.

Когда бабушка скрылась за дверью, повисла тишина. Только ветер шевелил листву и гнал запах дыма из печной трубы.

Ильяс осторожно взял Динару за ладони.
— Дай мне хоть раз сказать всё... Я живу с этим грузом каждый день.

Она смотрела на него сквозь слёзы, но молчала.

— Я не тронул ту женщину, на которой меня заставили жениться . — Голос его дрожал. — Этот брак пустота. Всё ради того, чтобы ты осталась жива. Только ради этого.Чтобы мой отец не навредил тебе,даже если бы я тебя спрятал он бы нашел тебя

Динара отвела взгляд.
— А я... я сжигала дом, думая, что погибаю. Что для тебя я уже никто.

— Нет! — он шагнул ближе, прижимая её руки к груди. — Для меня ты была всем. Есть и будешь. Понимаешь? Я сходил с ума, веря, что потерял тебя.

Слёзы снова потекли по её щекам, и она прошептала:
— Зачем ты всё это сделал, Ильяс? Зачем мучаешь и себя, и меня?

— Потому что я люблю тебя, — сказал он просто, без громких слов. — Я живу тобой. И если снова придётся выбирать между тобой и всем миром — я выберу тебя.

Динара прижалась к нему, но в её глазах было столько боли, что Ильясу стало страшно.

— Я ведь говорила, что люблю тебя, — прошептала она, всхлипывая. — Но ты сделал так, что я сама перестала верить своим словам. Ты заставил меня почувствовать, будто я ничего не значу.

Он обнял её крепче, уткнувшись лицом в её волосы.
— Я сам себе не прощаю этого, Динара. Но если у меня ещё есть шанс — я буду умолять тебя каждый день, пока ты снова не поверишь.

Она закрыла глаза. Сердце колотилось так сильно, что казалось, услышит весь мир. Да, она его любит. Но теперь эта любовь была как лезвие — и ранит, и тянет к себе

Ильяс держал её в объятиях так, словно боялся снова потерять. Но в какой-то момент он резко отстранился, посмотрел ей прямо в глаза — покрасневшие, заплаканные, но всё такие же родные.

— Здесь тебе небезопасно, — сказал он тихо, но решительно. — Я больше не оставлю тебя в таких местах.

Динара хотела возразить, но силы кончились. Она лишь кивнула, не в силах даже спорить.

Динара стояла на пороге старого деревянного дома, слёзы наворачивались на глаза. Бабушка, та самая, что приютила её, держала руки девушки в своих сухих, натруженных ладонях.

— Спасибо вам за всё... — голос Динары дрожал. — Если бы не вы, я бы не выжила.

— Тише, доченька, — мягко сказала старушка. — Главное, что ты жива. Но помни: сердце не выбирает, а вот судьбу приходится нести на плечах. Будь сильной.

Динара крепко обняла её и, отпустив, почувствовала, как внутри всё сжалось. Казалось, она снова оставляет кусочек своей жизни позади.

Ильяс ждал у машины. Когда она подошла, он открыл дверь, помог сесть и, молча обойдя, сел рядом. Машина тронулась.

Минуты тишины. Только шум дороги за окном. Динара не выдержала:

— Скажи... мама знает? Она думает, что я... — слова застряли.

Ильяс опустил взгляд, сжал руль сильнее.
— Да. Все думают, что ты погибла в том пожаре. Твоя мать... тяжело переживает.

Динара закрыла глаза, прижав ладони к лицу.
— Она думает, что я мертва...

После паузы она вдруг спросила:
— А мальчик?

Ильяс сразу понял, кого она имела в виду.
— Я навещал его. Лечение продолжается. Врачи говорят, есть прогресс. Ты можешь быть спокойна — он не брошен.

На этих словах её плечи дрогнули. Слёзы текли, но теперь это были не только слёзы боли — в них было облегчение.

Ильяс протянул руку и осторожно накрыл её ладонь своей.
— Теперь тебе не нужно бояться. Ни за маму, ни за мальчика. Я обо всём позаботился.

Машина остановилась у многоэтажки в тихом районе. Было уже поздно, улицы почти пусты. Ильяс вышел первым, обошёл и открыл дверь для Динары.

— Это место безопасное, — сказал он, поднимаясь с ней по лестнице. — Никто не знает, про эту квартиру

Он открыл дверь квартиры. Внутри пахло свежей краской и деревом — будто всё здесь было новым, только что готовым для новой жизни. Просторная гостиная, аккуратно поставленная мебель, плед на диване.

Динара прошла внутрь медленно, как будто боялась сделать шаг. Она оглянулась на него:
— Это твоя квартира?

— Теперь — наша, — коротко ответил он.

Она опустилась на диван, всё ещё не веря в происходящее. Сердце колотилось. Всё казалось чужим и знакомым одновременно. Она сжала пальцы, чтобы не показать дрожь.

Ильяс закрыл за собой дверь, подошёл ближе и остановился напротив. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.

— Здесь ты в безопасности, — повторил он тихо. — Здесь никто не сможет причинить тебе боль.

Динара не выдержала и опустила взгляд, голос сорвался:
— А если они всё равно найдут меня?

Он присел рядом, положил руку ей на плечо.
— Тогда им придётся пройти через меня.

Она подняла глаза. В них было всё — и страх, и надежда, и боль последних месяцев. И в тот миг она поняла, что действительно верит ему.

Вечер тянулся тихо. Они долго сидели рядом, почти не говоря, просто слушая дыхание друг друга. Когда Ильяс осторожно коснулся её щеки, Динара не отстранилась — наоборот, закрыла глаза, словно ждала этого давно.

Поцелуй вышел мягким, неуверенным, но за ним последовал второй, глубже. Она прильнула к нему, а он прижал её к себе так, будто боялся снова потерять.

Они тянулись друг к другу, словно всё это время держали внутри сдержанную бурю. Поцелуи становились всё более жадными, пальцы цеплялись за одежду, пока она одна за другой не падала на пол.

Динара впервые позволила себе забыть обо всём — о войне их семей, о страхах и боли. В тот момент существовал только он.

Ильяс прижал её к себе, и их дыхания слились в одно. В ту ночь они переступили черту: впервые принадлежали друг другу полностью.

УТРО

Утро накрыло их мягким светом. Динара проснулась первой — рядом Ильяс, его рука всё ещё лежала на её талии, будто он боялся отпустить даже во сне.

Она тихо смотрела на него, и впервые за долгое время сердце билось спокойно, без страха. Казалось, весь мир исчез, остались только они двое.

Ильяс открыл глаза и сразу встретил её взгляд. Улыбнулся краем губ — редкая, настоящая улыбка, не холодная, не сдержанная.
— Доброе утро, — сказал он хриплым голосом.

Динара спрятала лицо в его плечо, шепнув:
— Никогда не думала, что смогу быть счастливой.

Он крепче прижал её к себе.
— Теперь я не позволю тебе уйти. Никогда.

— Ты не выйдешь отсюда одна. Теперь я всегда рядом.

Но жить только четырьмя стенами было невозможно. В какой-то момент он настоял:
— Поехали в город. Купим всё, что нужно. И хоть немного подышим воздухом, не прячась.

Динара боялась, но согласилась.

Они вышли из машины и пошли по улице к супермаркету. Она в простой одежде, без макияжа, волосы собраны, но от этого выглядела ещё красивее. Ильяс не отпускал её руку ни на секунду, будто боялся, что кто-то попробует вырвать её.

В магазине они вели себя, как обычная пара: выбирали продукты, смеялись над чем-то мелким, он то и дело наклонялся к её уху, а она краснела.

И именно там случилось неизбежное: несколько людей узнали их. Сначала одна женщина ахнула, узнав Динару, о которой все думали, что она сгорела в пожаре. Потом ещё пара взглядов, телефоны, камеры... Шёпот быстро расползался по залу.

— Это она?.. Та самая?.. — шептались люди.

Ильяс заметил взгляды и сжал её руку.
— Не смотри по сторонам. Я рядом.
Уже через пару часов фото и видео разлетелись по соцсетям: «ДИНАРА ЖИВА!» и рядом — снимки, где Ильяс держит её за руку.

Эти кадры ударили, как молот:
• по его семье — позор и ярость отца,
• по её семье — шок и слёзы матери,
• по городу — новый шквал слухов и обсуждений.

Семья Ризвановых

В доме его отца стояла напряжённая тишина. Телефон на столе вибрировал без остановки — звонки, сообщения, ссылки на соцсети.

Отец, глядя на экран, побледнел и сжал кулаки.
— Он сошёл с ума... — его голос дрожал от ярости. — Я женил его, чтоб поставить точку! А он таскается с этой девчонкой по городу!

Мать, дрожащими руками прижимая телефон к груди, тихо сказала:
— Но... она же жива. Ты слышишь? Жива...

Отец резко обернулся:
— Для меня она мертва. И если он продолжит — для меня мёртв и мой сын.

Семья Камалдиновых

У них всё было иначе. Весть о том, что дочь жива, обрушилась как гром.

Мать, увидев фотографии в соцсетях, уронила телефон прямо на пол и зарыдала:
— Это она... моя девочка... Господи, она жива!

Отец сначала не поверил, потом схватил телефон и долго всматривался в экран.
— Но... как?.. Мы же... мы думали... — он сел прямо на стул, не в силах держаться на ногах.

Слёзы матери сменились упрёками:
— Ты сам хотел её смерти! Ты оттолкнул её, поднял на неё руку! Ильяс хотя бы держал слово и пытался защитить... а ты?!

Отец тяжело опустил голову, впервые не находя, что ответить. В его глазах мелькнуло то, чего никто не ожидал — сожаление.

Тем временем соцсети кипели. Фото с подписью «Динара жива!» разлетелись по пабликам, люди спорили, осуждали, одни радовались её возвращению, другие снова вспоминали старую вражду двух семей.