Когда любовь сгорает
Ильяс сидел в кабинете, сжимая в руках телефон. На экране — скриншоты переписки. Фотографии были высланы именно с номера его «жены». Она же и подстроила так, чтобы Динара узнала об этом первой.
У него перехватило дыхание. Внутри всё разрывалось — злость, отчаяние и холодная решимость.
Он резко поднялся, ворвался в комнату. Девушка, с которой его женили
Ильяс ворвался в спальню так, будто дверь сама разлетелась от его ярости. Она вздрогнула, поднялась с кровати.
— Ты... — его голос был низким, срывающимся на рык. — Это ты выслала эти фотографии?!
— Ильяс... я просто... — она сделала шаг назад.
— Просто?! — он ударил кулаком по стене рядом с её головой, штукатурка посыпалась вниз. — Ты решила разрушить её?! Разрушить меня?!
Она всхлипнула, прижимая руки к груди:
— Я твоя жена... я имела право...
— Ты мне НИКТО! — рявкнул он, схватив её за плечо и резко толкнув так, что она упала на пол. — Никогда не была и не будешь!
Он схватил со стола её телефон и со всей силы бросил в стену. Аппарат разлетелся на куски.
— Из-за тебя она думает, что я предал её! — он ходил по комнате, как зверь в клетке, сжимая кулаки. — Ты украла у меня самое святое!
Она поднялась, всхлипывая:
— Я... я хотела, чтобы ты был только моим...
— Заткнись! — крикнул он так, что она осела обратно на колени. — Убирайся! ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!
Он рывком распахнул дверь и сам её вытолкал в коридор. Она вскрикнула от боли, но он даже не повернул головы.
— Если я увижу тебя здесь ещё раз, — его голос был ледяным и страшным, — клянусь, я уничтожу всё, что связано с тобой.
Она всхлипывая бросилась вниз по лестнице, а он остался стоять, с дрожью в руках, с бешеным стуком сердца.
И в этот момент появился его отец.
— Что ты творишь?! — прогремел он. — Ты позоришь семью!
Ильяс схватил со стола бокал и швырнул об стену. Стекло разлетелось осколками, будто его собственное сердце.
— Слышишь, отец? — голос Ильяса дрогнул, но он не дал себе сломаться. — Всё, что у меня было к тебе — уважение, верность, любовь — умерло. Как умерла она...
Отец застыл в дверях, словно в ту секунду мир вокруг него замедлился. В его лице отражалась не сразу ярость — сначала шок, недоумение, потом постепенно всплывало чувство предательства.
Он опустил глаза, перебрал пальцами край стола, будто проверял, всё ли ещё на месте, как раньше. В голосе — сначала тихом, почти приглушённом — прозвучало одно короткое слово:
— Что?
Ильяс стоял напротив, грудь вздрагивала, но в глазах горел неизменный стальной огонь.
— Я больше не буду пешкой, — спокойно ответил он. — Ты слышал всё.
весть дошла до родителей Динары.
Утро. В дом ворвались люди, принесли обугленные фотографии и обрывки её вещей. Отец побледнел, мать рухнула на колени, закрыв лицо руками.
— Это ложь... это неправда... — повторяла она, словно молитву, но каждое слово ломалось рыданием.
Отец сжал кулаки так, что ногти впились в кожу. Он молчал, но глаза горели. Взгляд, полный ненависти, обернулся к Ильясу, как только тот появился.
— Ты обещал... — голос матери был сорван, она поднялась, дрожащая, почти не узнаваясь в своей боли. — Ты клялся, что защитишь её! Где она?! Где моя девочка?!
— Я... — Ильяс не мог выдавить ни слова. Он знал — это его вина. Даже если он не зажёг огонь, он поставил её в ситуацию, где она осталась одна. Его сердце было будто вырвано из груди, когда он видел эти лица, уничтоженные горем.
Отец Динары шагнул ближе:
— Если моя дочь мертва, то знай — я сожгу всё, что тебе дорого. Ты думаешь, это конец? Нет, это начало.
Ильяс смотрел в землю. В ушах гул, перед глазами — её лицо. Последние слова, её смех, её глаза, когда она говорила, что любит его. Он чувствовал, как всё рушится.
Он выскочил из дома, не помня дороги. Сел в машину и ударил кулаком по рулю так, что костяшки пошли кровью.
— Динара... — прошептал он. — Нет... нет, только не так...