Ловушка
Динара получила звонок из клиники: лечение мальчика оплачено на месяцы вперёд.
Сердце упало. Она сразу поняла, чьих рук это дело.
Она приехала туда сама, надеясь, что это ошибка. Но как только вышла из машины, увидела его.
Ильяс стоял у входа в больницу, прислонившись к чёрному внедорожнику. На нём не официальный костюм, а простая тёмная рубашка. Но именно это делало его ещё опаснее: он выглядел слишком естественно.
Динара (резко, подходя ближе):
— Ты... Ты оплатил лечение?
Ильяс (спокойно):
— Я.
Динара (шаг ближе, срываясь):
— Зачем?!
Ильяс (смотрит прямо, холодно):
— Потому что ты не справилась бы сама.
Она побледнела, но собралась.
Динара:
— Ты сделал это не ради мальчика. Ты сделал это, чтобы поймать меня в ловушку.
Он чуть усмехнулся, но в глазах не было веселья.
Ильяс:
— Ловушки работают только на тех, кто боится. Ты боишься, Динара?
Динара (шёпотом, с горечью):
— Я не просила твоей помощи.
Ильяс (наклоняясь ближе, тихо, почти касаясь её лица):
— Но теперь ты её получила. Откажешься — предашь ребёнка. Примешь — окажешься в долгу передо мной.
Между ними повисла тишина. Вдалеке звучали сирены, хлопнула дверь больницы, но они стояли слишком близко, чтобы замечать мир вокруг.
Динара (едва слышно):
— Ты чудовище.
Ильяс (тихо, с хищной улыбкой):
— А ты — единственная, кто говорит мне это в лицо.
Динара отпрянула, словно его слова обожгли. Но в груди всё равно жгло сильнее — потому что он был прав. Она не могла отказаться.
Она резко отвернулась, стараясь уйти, но Ильяс остановил её одним движением руки. Не силой - жестом. И всё же этого хватило, чтобы она замерла.
— Не смотри на меня так, будто я украл твою душу, сказал он негромко. — Я всего лишь оплатил лечение.
Она резко повернулась к нему:
— «Всего лишь»? Ты знаешь, что сделал. Ты привязал меня к себе.
— Нет, Динара, — его голос потемнел. — Это ты дала себя привязать.
Она стиснула зубы, потому что понимала: чем больше спорит, тем глубже увязает.
Ильяс выпрямился, посмотрел на часы и спокойно добавил:
— В следующий раз мы поговорим дольше. И не здесь.
Он открыл дверь внедорожника, и ровный, тяжёлый звук захлопнувшейся двери отрезал её от воздуха. Машина тронулась, оставив за собой запах бензина и ощущение, что теперь она действительно не свободна.
Динара стояла у входа в клинику, глядя на мальчика за стеклом палаты. Она поняла, что шаг назад уже невозможен: её жизнь связана с этим человеком, нравится ей или нет.
И впервые она почувствовала холодок страха — не за себя, а за ребёнка.