Глава 12
ЧОНГУК.
Неделю спустя.
— Вау! Какой уютный семейный ресторанчик в пригороде, — комментирует Лиса, оглядываясь по сторонам, пока я веду ее к своему обычному столику в дальнем углу. Это укромное место, практически скрытое от посторонних глаз, так что я могу спокойно пообедать. По крайней мере, в большинстве случаев.
— Хм, а я-то думала что, ты снова потащишь меня в какое-нибудь пафосное заведение, где на выбор предлагают «белужью икру» или «что-то там в белом трюфельном соусе». Боже, за последнюю неделю я наелась изысканной кухни на всю оставшуюся жизнь.
— Изысканный вкус и аромат не являются привилегией только высокой кухни. Кроме того, всем известно, что из такого заведения можно уйти только одним способом. — Я бросаю на нее взгляд, отодвигая стул.
— Голодной. — Кивнув ей, я прочищаю горло. — А ещё они настаивают на дресс-коде.
— Ах да, я совсем забыла об этом.
Я наблюдаю, как она опускается на стул, перекрещивая ноги. Выцветшие узкие джинсы облегают ее изящные формы, как вторая кожа. Ее простая темно-зеленая рубашка с воротником завязана узлом на пупке. Две верхние пуговицы расстегнуты, открывая кусочек кружевного бюстгальтера, цвет которого сочетается с верхней одеждой. Кроме двух огромных золотых колец в ушах, которые отлично подошли бы гадалке на ярмарке, я не вижу на ней никаких украшений.
Нет и аксессуаров для волос. Ее длинные темные волосы распущены и ниспадают шелковистой завесой почти до пояса. Эта роскошная волнистая масса волос настолько объемна, что просто не поддается логике. На голове этой женщины больше волос, чем я мог себе представить, их хватило бы как минимум на пятерых. При виде всех этих локонов у меня чешутся кончики пальцев. Меня охватывает непреодолимое желание снова дотронуться до ее волос. Обмотать их вокруг запястья, сжать кончики волос в ладони, наклонить ее голову назад и погрузиться...
— На что уставился, Чон?
— Тебе следует собрать волосы, — ворчу я, быстро садясь напротив нее. — Они выглядят… дико.
Она приподнимает идеально изогнутую бровь.
— Думаешь, мне есть дело до того, как я выгляжу в твоих глазах?
Нет. Но даже с огромными серьгами в ушах, без макияжа и в совершенно повседневной одежде она выглядит прекрасно. Черт!
— Мне нужно вернуться в офис через пару часов. Давай сделаем заказ. — Я беру меню из центра стола, где его оставили для нас. — Полагаю, ты не читаешь по-итальянски, так что я переведу для тебя.
— В этом нет необходимости. Я возьму чизбургер, картошку фри и кетчуп. — Она ухмыляется.
Я сердито смотрю на нее через меню.
— Это аутентичный итальянский ресторан. Владельцы здесь готовят так же, как и в Тоскане. Здесь не подают чизбургеры. И картошку фри. И уж тем более кетчуп.
Ее улыбка становится еще шире.
— Знаю. Я провела исследование и выяснила самые большие ошибки итальянцев в еде. — Ее глаза загораются озорным блеском.
— А еще возьму большой капучино.
Я вздыхаю.
— На часах 12 часов дня. Капучино здесь не подают после 11 утра. Выбери что-нибудь другое.
— Неа. Я хочу настоящий капучино.
— Ну, ты его не получишь. Считается, что после обеда пить молочные напитки вредно для пищеварения. Заказ могут воспринять как невежливость.
Лиса кладет локти на стол, наклоняется вперед и кладет подбородок на сложенные руки.
— Не говори мне, что всемогущий Чонгук Чон не может заказать все, что захочет, и когда захочет, наплевав на социальные и культурные нормы.
Я сжимаю меню в руке и глубоко вздыхаю.
Пока я пытаюсь сохранить спокойствие, к нам подходит владелец ресторана. Пожилой мужчина в черном фартуке поверх белоснежной рубашки и темных брюк. Он нервно переминается с ноги на ногу, ожидая рядом с нашим столом.
— Синьор Чон. — Он склоняет голову и быстро говорит по-итальянски. — Мы очень рады снова видеть вас в качестве нашего гостя. Могу я предложить вам сегодняшнее фирменное блюдо? Или, может быть, вы хотели бы...
— Мне Bistecca alla Fiorentina, — перебиваю я его. — И чизбургер для леди.
— Конечно. Я попрошу шеф-повара... Прошу прощения. Э-э... По-моему, я не расслышал. Леди хотела бы...?
— Чизбургер, — говорю я сквозь зубы. — И картошку фри с кетчупом.
Владелец моргает, его черты лица слегка искажаются в гримасе.
— Я… Ну… эм… Мне очень жаль, но у нас нет кетчупа, синьор Чон.
— Тогда пошлите кого-нибудь за ним. — Толстая бумага меню сминается в моей руке. — И леди также хочет… чертов капучино.
— Конечно. — Мужчина кивает.
— Безусловно.
Когда потрясённый владелец исчезает из поля зрения, я перевожу взгляд на свою будущую жену. Она снова делает селфи, надув губки и вытянув руку с телефоном — точно так же, как на всех остальных наших «свиданиях» за последние недели. Я делал вид, что мне плевать на то, что она делает. Точно так же я воздерживался от комментариев каждый раз, когда она добавляла в еду кучу соли и перца. Однажды она намолола на блюдо столько перца, что закашлялась от обилия специй. Но мне было все равно. И тогда, и сейчас. Ее выходки меня нисколько не волнуют.
Она откидывает волосы назад за плечо, поднимает подбородок и снова пускает в ход губки. Делает снимки. Зачем? Чтобы отправить их кому-то? Может, Сиенне? Или… какому-нибудь мужику? Неужели она может слать кому-то фото, пока сидит со мной? Да мне плевать. Я СОВЕРШЕННО НЕ—
Надутые губки. Улыбка. Воздушный поцелуй.
— Что ты делаешь? — рявкаю я.
— Делаю селфи. — Она свободной рукой расстегивает воротник рубашки. — Набираю подписчиков. Поэтому мне нужно, чтобы мой контент был более привлекательным. — Она откидывает волосы, и в мою сторону доносится аромат клубники.
— Подписчиков?
— В Instagram. Ты знал, что фотки, где я делаю губки, получают в десять раз больше лайков и комментариев, чем те, на которых я улыбаюсь? Вот, видишь? — Она поворачивает свой телефон ко мне.
Я смотрю на изображение Лисы в облегающем черном мини-платье. С бокалом шампанского в руке она прислонилась к перилам. Ее подбородок наклонен к камере, а греховные кроваво-красные губы сжаты, как будто она посылает поцелуй.
— Удали это, — рычу я, чувствуя, как электрический разряд пронзает мой член. — Сейчас же.
— Только не говори мне, что ты такой же дикарь, как мой братик. И у тебя такая же проблема с тем, что я веду соцсети, как у него с Сиенной? Ты знал, что он фактически закрыл ее аккаунт? Ты бы никогда не опустился до такого же варварского уровня, не так ли?
Мой левый глаз начинает дергаться.
— Так вот. Когда принесут еду, не начинай сразу есть. Я хочу сделать несколько снимков. Фотографии еды почти так же популярны, как и мои губки.
— Выставлять напоказ то, что ты ешь, в интернете, чтобы куча незнакомых людей могла комментировать, мне кажется более чем за гранью идиотизма, — ворчу я. Тем не менее, это бесконечно лучше, чем размещать ее сексуальные фотографии в Интернете, чтобы бесчисленные возбужденные мужчины глазели и пускали слюни на то, что принадлежит мне.
Я ненавижу идею соглашаться с поступками своего зятя, но мне нужно выяснить, как ему удалось прикрыть аккаунт Сиенны в социальных сетях. Потому что я должен сделать то же самое для своей будущей невесты. Конечно, без ее ведома. Последнее, чего я хочу, — это чтобы она подумала, что я ревную или что-то в этом роде. Это просто вопрос приличий. Я же не могу позволить второй леди Коза Ностра, по сути, постить в интернет полуголые фотки, правда? К счастью, она была одета подобающим образом. По крайней мере, на фотографии, которую она мне показала.
Подождите.
А что, если она публиковала обнаженные фото тоже?
Мое кровяное давление взлетело до небес.
— Ваша газета, синьор Чон. — Официант кладет на стол сложенную газету New York Times. Поскольку я уже много лет являюсь постоянным посетителем этого заведения, владелец хорошо знает, что я люблю просматривать новости во время обеда.
Взяв газету, я открываю раздел финансов, надеясь, что последние новости с рынков отвлекут меня от моих мыслей.
— Боже мой, Чон. Ты серьезно? — раздается смех женщины, живущей бесплатно в моем мозгу. Какой раздражающе сексуальный звук.
Я сжимаю челюсти.
— Что?
— Чертова газета? Тебе что, девяносто? Тебе никто не говорил, что в наши дни все есть в Интернете?
— Мне не интересна журналистика, основанная на кликбейте. Наш мир стал зависимым от цифрового контента. Некоторые называют это «новостями», но в основном это мусор. Широкое распространение дезинформации, скорее всего, приведет к падению нашего общества. И я был бы признателен, если бы ты воздержалась от ругательств в общественных местах.
Она снова хихикает. Это звучит как мурлыканье. Соблазнительно. Мягко. Как прикосновение ее языка к моему.
— Окей. Ещё один вопрос. -
Я переворачиваю страницу с обзором цен на акции.
— Слушаю.
— Ты носишь кальсоны под брюками? Ну знаешь, такое термобелье, чтобы согревать почки. В ту эпоху, в которой ты, судя по всему, до сих пор живёшь, выходить без них из дома считалось позором.
Газета рвется по центру, и две потрепанные половинки висят у меня в сжатых кулаках. Я гневно смотрю на Лису, возмущаясь ее дерзостью. А она хихикает, как сумасшедшая, прижимая руки ко рту и пытаясь нормально дышать.
Черт возьми.
Она ведет себя нелепо. И мило.
Уголок моего рта дрожит. Затем, вопреки моей воле, он поднимается вверх.
— Раз уж мы заговорили о моей одежде, ты не вернула мне мой пиджак, — отвлекаюсь я, надеясь, что это напоминание заставит ее перестать смеяться, потому что ее смех оказывается раздражающе заразительным.
— Я хочу его обратно.
— Да, прости. Сначала я забывала вернуть его, но потом решила его постирать. Меня учили, что всё, что берёшь, надо возвращать чистым. И, ну, я оставила ее в сушилке.
Я уставился на нее.
— Ты ее постирала?
— Не волнуйся. Я поставила деликатный режим.
Она положила мою куртку Ermenegildo Zegna в стиральную машину.
Как здорово.
— Жаль, что я его не взяла с собой, — бормочет она, вздрагивая и обхватывая себя руками. — Сейчас бы пригодился. Вы, похоже, любите, когда в помещении прохладно.
— Здесь не так уж и холодно.
— Мне нравится быть в тепле.
Ей нравится быть в тепле. Отлично. Внутренне застонав, я встаю и снимаю пиджак. Лиса с восхищением смотрит на меня, когда я делаю пару шагов и накидываю пиджак ей на плечи. Ее глаза загораются, когда я наклоняюсь и подношу свое лицо к ее лицу.
— Этот не стирать. Поняла?
— Да.
— Хорошо. — Я снова сажусь на место и возвращаюсь к газете. То есть к левой половине газеты.