Глава 5
ЛИСА.
Я опоздываю на смену. Снова. А субботы самые загруженные ночи в Naos. Я срываю пальто с вешалки в прихожей и выбегаю на улицу.
— Драго дал ясно понять, Лиса, — комментирует Илья, один из людей моего брата, когда я пробегаю мимо него по подъездной дорожке. — Ты должна брать кого-то с собой, когда работаешь в ночную смену. Тем более пока босс в отъезде.
— Тогда хорошо, что ты не станешь доносить на меня. — Я подмигиваю, бросаю сумку и пальто на заднее сиденье своей потрепанной машины и сажусь за руль.
Обычно дорога от дома до Naos занимает чуть больше часа, но не когда я за рулем. Чтобы избежать пробок, я обычно езжу по просторным улочкам, а не по главным дорогам. Но не сегодня. Я уже опаздываю минут на пятнадцать, поэтому выезжаю на автомагистраль между штатами.
Я прохожу через эту пробку и даже не пропускаю свой съезд, но настоящее веселье начинается, когда я приближаюсь к клубу. Улицы становятся всё более загруженными, и мне приходится изо всех сил сосредоточиться, чтобы не сбить какого-нибудь идиота, переходящего дорогу, где ему вздумается, или не снести курьера на велосипеде, проскальзывающего в сантиметре от бокового зеркала. Когда светофор переключается на зеленый, я собираюсь повернуть налево, но пикап, едущий в противоположном направлении, несётся прямо на красный. Я резко нажимаю на тормоз посреди перекрестка. За моей спиной раздается яростный гудок.
— Да всё, всё! — машу я рукой придурку, дышащему мне в бампер, и давлю на газ. Старая Бетси слегка задыхается, и двигатель глохнет.
Черт!
Я снова и снова поворачиваю ключ, но в ответ слышу только быстрое щелканье. Со всех сторон продолжают звучать гудки, к ним добавляются крики водителя позади, который высунулся из окна и орёт благим матом. Для Нью-Йорка сцена вполне обыденная, и по идее, меня это не должно волновать… но плечи напрягаются от каждого сигнала, от каждого оскорбления, летящего в мою сторону. Каждый гудок будто подчёркивает, насколько я беспомощна.
Тревога нарастает. Я представляю, как другие водители выходят из своих машин или подходят к моей и кричат на меня всевозможные ругательства. К тому времени, когда моя машина наконец заводится, пот выступает на лбу, а руки дрожат.
Глубокие вдохи обычно помогают мне успокоиться, но пока я еду по улице, нервозность не покидает меня. Адреналин бушует в моих венах. До Наоса еще около десяти минут езды, но я не могу сосредоточиться на дороге.
Мои пальцы сжимают виниловое покрытие руля, и я сворачиваю на ближайшую боковую улицу, с опозданием осознавая, что дорога впереди закрыта из-за ремонтных работ. Ну и ладно. Меня это устраивает, так как в это время суток, похоже, по этой дороге нет машин. Я сворачиваю в узкий переулок, который, похоже, заканчивается тупиком. Справа от меня находится здание, которое явно находится на реконструкции. Слева от меня находится трехэтажный общественный гараж, но он тоже закрыт и совершенно пуст. Вдали я все еще слышу гул транспорта, вечный шум города. Но вокруг меня царит тихая, спокойная ночь.
Именно то, что мне нужно, чтобы взять себя в руки.
Я паркуюсь и выхожу из машины, прислоняясь к дверце для устойчивости. Мои конечности слабы и неустойчивы, грудь сжимает, а из легких вырываются быстрые вздохи. Холодный воздух помогает. Я делаю глубокий, медленный вдох, пытаясь представить себе спокойную обстановку. Зеленое поле. Полевые цветы. Веселое щебетание птиц.
Я прерывисто выдыхаю. Нет. Не работает. Мне нужно что-то другое.
Вместо успокаивающих образов, в голове всплывают гневные глаза Чон Чонгука , пронзающие меня через край бокала с шампанским две ночи назад. Несмотря на то, что он меня очень сильно выбесил в ту ночь, мне понравилось видеть, как этот вечно напряженный придурок теряет самообладание. Я видела, как его маска превосходства соскользнула с его лица. Я испытала какое-то извращённое удовольствие задеть дьявола за живое.
Елена сказала мне, что он был в Naos последние два вечера. Вероятно, вернулся, намереваясь снова настаивать на этом идиотском брачном соглашении. Этот человек, должно быть, не понимает значения слова «пошел к черту». Я почти жалею, что согласилась поменяться сменами с Джеленой и выйти на работу днем. Я бы с удовольствием стёрла эту самодовольную улыбку с раздражающе красивого лица , ещё раз сказав ему, что он может засунуть блестящую идею Анджелло себе в задницу. Возможно, это был последний раз, когда я видела эти красивые черты лица в их первозданном виде, потому что, когда мой брат вернётся, он наверняка изобьёт его за то, что тот вообще предложил этот идиотский план.
На моих губах появляется небольшая улыбка. Представление о гибели Чонгука оказывается более терапевтическим, чем всякие птички и цветочки. Внезапно мне становится гораздо легче дышать.
Чувствуя себя лучше, я поворачиваюсь, чтобы вернуться в машину, но сильная рука обхватывает мою руку и оттаскивает меня.
— Эй, сучка! — раздается в ночи гневный мужской голос.
— Ставрос? — кричу я. — Что за черт? Отпусти меня!
— Ты думала, что сможешь уйти от меня, да? — Мой бывший трясет меня, его пальцы и кольцо с уродливым тюленем впиваются в мою кожу.
— Сделать из меня дурака? Сказать своим друзьям-вышибалам, чтобы они выкинули меня, как какой-то мусор? А потом прислать мне свое глупое сообщение о расставании?
— Ставрос! Ты делаешь мне больно! — Я пытаюсь вырваться из его рук, но он кладет другую ладонь на бок моей машины, заперев меня своим телом.
— Я ждал, когда ты вернешься из туалета, почти час, — рычит он, сжимая мою руку так сильно, что я вздрагиваю от боли. Его лицо теперь красное, а взгляд в глазах убийственный. — Все чертовы официанты в том заведении хихикали за моей спиной! Я никогда в жизни не испытывал такого унижения!
Я толкаю его в грудь, стараясь не паниковать. Этот ублюдок, наверное, проследил за мной сюда. В животе у меня закипает страх. Минуту назад я думала, что это тихое место станет моим спасением, а теперь оно стало местом моей, возможно, самой большой ошибки. Вокруг ни души. Никто не рискнет зайти сюда и помочь мне.
Черт, я должна была послушать Драго! Он приказал мне порвать со Ставросом, когда узнал, что я встречаюсь с этим идиотом, но я послала брата на хрен и сказала, чтобы он не лез в мою личную жизнь.
Еще одна ошибка.
Большая ошибка!
— Прости! — кричу я, пытаясь успокоить быстро теряющего самообладание мужчину передо мной.
— Тебе должно быть очень жаль, чертова сука! Мой отец дружит с владельцем этого ресторана, и теперь все знают, как какая-то тупая шлюха бросила меня, не сказав ни слова!
Его ладонь с силой врезается мне в щёку. Боль вспыхивает моментально, словно половину лица обдали огнём. Я вскидываю кулаки, бью его в грудь, пока горячие слёзы наворачиваются на глаза.
— Думаешь, что ты особенная? — рычит он. — Лучше меня? Ты думаешь, что можешь сделать...
В воздухе раздается приглушенный хлопок, и что-то брызгает мне в лицо.
Мое тело полностью замирает. Через мгновение я понимаю, что меня больше не прижимают к машине. Рука кажется свинцовой, когда я поднимаю её и вытираю лицо. Медленно открываю глаза и смотрю на пальцы.
Они покрыты кровью.
— Ставрос? — выдавливаю я из себя.
Он же стоял прямо передо мной... Я смотрю вниз, уставившись на мужчину, лежащего на земле у моих ног.
О Боже.
Я отшатываюсь, прикованная взглядом к телу Ставроса. Вся сторона его головы в крови. Он не дышит. Мне не хватает воздуха. Я не могу проглотить слюну из-за кома в горле.
Что, черт возьми, произошло?
Прижавшись спиной к дверце машины, я застываю, как олень в свете фар.
Шаги.
Идут ко мне из темного угла переулка. Из тени, куда не доходит мерцающий свет уличных фонарей.
Приближаются.
Мне нужно вернуться в машину, запереть двери и уехать так быстро, как только сможет старая Бетси. Повернись, Лиса! Мой инстинкт кричит мне, подталкивая к безопасности. Но разве заперться в машине, которая может не завестись, — самый безопасный вариант? А может все таки заведется? С другой стороны, учитывая мою последнюю удачу, скорее всего, нет.
Подавляя каждый импульс, подталкивающий меня к бегству, я сосредотачиваюсь на трупе и пытаюсь успокоить свое учащенное сердцебиение. Во всяком случае, имея брата, который возглавляет мощную преступную организацию в Нью-Йорке, я научилась никогда не действовать, не подумав.
Ставрос работал на своего отца и, я уверена, имел много врагов. Возможно, один из них решил его убрать. Я не хочу знать, кто это сделал, и не хочу стать несчастным свидетелем.
Свидетелем, которого потом нужно будет убрать.
Если я не увижу стрелявшего, у меня будет больше шансов выбраться отсюда. Живой.
Стук. Стук.
Стук. Стук.
Шаги приближаются. Хруст разбитого стекла под тяжелой подошвой. Справа от меня.
Я кусаю нижнюю губу и зажмуриваю глаза.
— Я ничего не видела, — говорю я достаточно громко, чтобы стрелок меня услышал.
— Пожалуйста. Не подходите ближе. Я ничего не знаю и ничего не скажу!
Стук. Стук.
Стук. Стук.
Медленные, размеренные шаги. Расслабленные, будто это просто ночная прогулка.
Все ближе и ближе.
— Я не знаю, кто вы. И мне все равно. — мой голос срывается на визг. Горло сжимается, и я начинаю задыхаться. — Я ничего не видела и не слышала!
Шаги останавливаются прямо передо мной. Мгновенно ноздри наполняет насыщенный древесный аромат с легкой ноткой пряностей. Затем чьи-то пальцы мягко, но властно хватают меня за подбородок, заставляя поднять лицо и повернуться в сторону.
Не имея никакой надежды, я еще сильнее зажмуриваю глаза.
— Пожалуйста, я просто хочу домой. Обещаю, что буду молчать.
— Мне очень трудно поверить в это обещание, Лиса. — до моих ушей достигает насыщенный, бархатистый баритон.
Мои глаза распахиваются.
— Ты!