Глава 3
ЛИСА.
Я поднимаю голову и смотрю на мужчину, расслабленно раскинувшего руки на спинке дивана. Белая кожа резко контрастирует с его полностью черной одеждой. Три верхних пуговицы его облегающей рубашки расстегнуты, открывая кусочек мускулистой бронзовой груди. Свет отражается от толстой золотой цепи и креста, висящего на его шее. Я поднимаю взгляд выше, на болезненно красивое лицо, которое я надеялась никогда больше не увидеть. Нижняя треть лица покрыта короткой щетиной, из-за которой кажется, что он всегда носит идеальную пятидневную щетину. Аккуратная стрижка не скрывает его сильного подбородка и прекрасно очерченной линии челюсти. Нос у него прямой, а глубокие карие глаза обрамлены густыми темными ресницами. А еще у него слегка волнистые волосы, безупречно уложенные и настолько черные, что практически поглощают свет вокруг него.
Проклятый Чонгук Чон.
Брат Сиенны.
Я испытываю ярость, глядя на его безупречные черты лица. Хотелось бы хоть немного их испортить. Или сильно. Я бы назвала это расплатой за то, что он оставил шрам на щеке моего брата, когда они пытались убить друг друга. Я знаю, что и Чон не ушел без повреждений, но этого недостаточно. Я абсолютно уверена, что Драго смог бы убить этого ублюдка, если бы не появился Аджелло и не прервал их маленькую стычку. Судьба иногда бывает настоящей сукой. Я с удовольствием надрала бы ей задницу, вместе с задницей Чона. Мой брат — единственная семья, которая у меня осталась, и мысль о том, что кто-то может ему навредить, приводит меня в ярость.
Ах да... Если мне нужно напоминание о том, как я оказалась здесь, то оно здесь.
Дьявол во плоти.
— Какого черта ты здесь делаешь? — спрашиваю я сквозь зубы.
— Вот это больше похоже на настоящую тебя. — Губы Чонгука растягиваются в снисходительной улыбке.
— Присядь, Лиса.
Я улыбаюсь ему так широко, как только могу.
— Думаю, ты забываешь, где ты находишься, Чон. Ты не можешь здесь отдавать приказы. И для тебя я мисс Манобан. -
Улыбка исчезает, превращаясь в хмурый взгляд.
— Ты можешь просто сесть, черт возьми? Мне нужно поговорить с тобой о серьезном деле.
— Нам не о чем говорить. Мне неинтересно ничего из того, что ты хочешь сказать.
Чон сжимает переносицу и с досадой вздыхает.
— Аджелло, видимо, был прав. Мне нужно было принести цветы. Но ты, вероятно, ненавидишь цветы, не так ли?
— Аджелло? — Я поднимаю бровь. — Почему твой босс должен иметь мнение о моих предпочтениях? Он меня даже не знает.
И почему я не должна любить цветы? Я обожаю цветы. Рядом с моей кроватью стоит огромный горшок с лилиями. Драго купил его для меня после одной из своих тирад о том, что я не отношусь к своим обязанностям серьезно. Это было тогда, когда я бросила колледж. Третий по счету. Но растение все еще цветет! Лааадно... часть про «цветет» может быть немного спорной, поскольку, когда я в последний раз проверяла, у него было всего пару зеленых листьев среди множества засохших.
— Не могла бы ты просто сесть?
— Нет. Мне и так хорошо, спасибо.
— Надо было заказать виски. — Чон качает головой, протягивая руку к бутылке шампанского.
— Хорошо. Дело вот в чем. Дон Коза Ностры выразил желание, чтобы мы двое вступили в священный брак. Я пришел сюда, чтобы мы могли договориться об условиях и приступить к окончательной проработке деталей. Твоих предпочтений, например.
Я таращусь на него с открытым
ртом, пытаясь осмыслить тот бред, который только что вылетел из его уст. Брак. С ним? Из моей груди вырывается неконтролируемый смех. Я пытаюсь сдержаться, чтобы не привлекать к нам слишком много внимания, но это просто чертовски смешно.
— У тебя действительно получилось на минутку меня разыграть, — фыркаю я. — Это Сиенна тебя подговорила? Это ее способ отомстить мне за то, что я разыграла ее историей о закрытиеи ее любимого обувного бутика? Можешь сказать ей, что мы квиты. Пока!
Все еще хохоча, я поворачиваюсь, чтобы вернуться к работе, но раздражающе сексуальный голос Чона снова окутывает меня.
— Лиса. — Этот хрипловатый тембр должен быть запрещен законом или, по крайней мере, сопровождаться предупреждающей надписью. Он опасен для неподготовленных.
Я бросаю взгляд через плечо. На первый взгляд, брат Сиенны всё так же непринуждённо развалился на спинке дивана, потягивая шампанское из изящного бокала. Однако в его чертах нет и следа непринужденности или мягкости. Его челюсть сжата в твердой линии, а лоб нахмурен, когда он смотрит на меня через край бокала. Не знаю, откуда это ощущение, но я убеждена, что этот человек как заряженная пороховая бочка. Закупоренная магматическая камера, готовая к извержению. Этот взгляд в его глазах? Это взгляд сдерживаемой ярости. Он может сжечь меня на месте.
— Я совершенно серьезен. Аджелло даже забронировал зал.
Что?
Хватаясь за край ближайшего кресла, я опускаюсь на кожаное сиденье.
Сальваторе Аджелло — самый страшный человек на восточном побережье. Я видела, как взрослые мужчины — гангстеры и бандиты — чуть не обделались, когда упоминалось имя Аджелло. Как, черт возьми, я оказалась в его прицеле?
— Что прости? — выдавливаю я.
— Решение уже принято. Дон хочет укрепить связи между нашими организациями, так что это не подлежит обсуждению. Наша задача — решить, как мы будем действовать в этой ситуации.
— О? Решение уже принято, да?— Мой голос ровный, и мне удается сохранять спокойный тон. Но когда я наклоняюсь над столом, чтобы приблизить свое лицо к лицу Чона, я переполнена гневом. Давление, которое поднимает мою кровь, может соперничать с давлением человека, провозгласившего себя моим женихом.
Черт возьми, этого не может быть.
— Что ж, позволь мне рассказать тебе, как мы будем решать эту ситуацию, Чон, — говорю я, стиснув зубы. — Я пойду выпью двойную текилу, а потом продолжу свою дерьмовую ночь. А ты... — Я указываю пальцем на его грудь. — Ты вернешься к своему невменяемому боссу и скажешь ему, что он может приказывать своим маленьким приспешникам, таким как ты, что ему вздумается. Устраивая браки и прочую ерунду по своему усмотрению. Но я не одна из них. Так что я бы хотела, чтобы вы оба любезно отвалили.
Я не отрываю взгляда от Чона и встаю с кресла так грациозно, как только могу, поправляя фартук. Умный человек сделал бы все, чтобы не попадаться на глаза Аджелло, боясь оказаться в мешке для трупов за то, что разозлил дона. Жаль, что меня никогда не называли умной.
— Лиса... — Голос Чона как будто изменился. Он понизился на несколько децибел и стал каким-то более глубоким, приобретя почти мурлыкающий оттенок. Хриплый тон создает впечатление, что он вот-вот выйдет из себя. Это не столько предупреждение, сколько обещание моей гибели.
— Выпивка за мой счет, Чон. — Я киваю в сторону бутылки на столе, затем поворачиваюсь на каблуках и ухожу.
Я чувствую тяжесть его взгляда, когда прохожу через весь переполненный танцпол. Это не может быть правдой, потому что между нами так много людей, но когда я наконец добираюсь до бара и пролезаю под стойку, чтобы пройти в подсобку, ощущение, что за мной наблюдают, именно он, не покидает меня. Как будто его взгляд прожигает меня насквозь, пока я беру бутылку текилы и наливаю себе двойную порцию. Это жгучее ощущение не проходит, когда я выпиваю свой напиток залпом.
Я сдвигаюсь, пытаясь увидеть его. Я мельком вижу его, когда толпа веселых и пьяных байкеров расходятся. Он все еще в кабине. Все еще сидит на диване так, словно он владелец этого места и всех, кто в нем находится. Почему он не уходит, черт возьми? Мурашки бегут по моей обнаженной коже, как будто следуя за его горячим взглядом. Я знаю, что это только мое воображение, но клянусь, его взгляд обжигает мою кожу, как физическая ласка.
Это выводит меня из себя.
Черт возьми, я никогда в жизни не встречала более раздражающего мужчину. Он ведет себя так, как будто он самый важный человек в комнате. Его тон всегда властен, как будто каждое его слово — приказ, который должен быть выполнен. И если ты не являешься частью его любимой Коза Ностры, он, будто, смотрит на тебя, как на кого-то, кто ниже его. Все, абсолютно все, что делает этот человек, раздражает меня до бесконечности.
Кому вообще в голову пришла безумная идея сосватать меня в этот идиотский брак, думая, что я хоть на минуту могу выдержать общество Чона? Это не моя проблема. Это проблема Драго. Он сам ввязался в эту аферу с итальянцами, так что ему не и расхлебывать. Хотела бы я позвонить Драго прямо сейчас, чтобы поговорить с ним об этом, но мой брат не разговаривает по телефону. Поэтому придется отложить этот разговор до его возвращения из Чикаго. Но я не сомневаюсь. Драго все уладит. Он всегда все улаживает.
Я почти потеряла его, когда румыны напали на наш дом, и Драго был ранен... Я чуть не словила приступ. Мой старший брат — моя опора, то, что держит меня на плаву, самый важный человек в моей жизни. Он заботился обо мне почти всю мою жизнь. Сколько бы раз я ни облажалась, он всегда был рядом.
Но это... Черт. Это не по моей вине. Я знаю, что он все исправит. И я просто хочу пойти домой и забыть обо всем этом. Жаль, что эта ночь еще далека от завершения. Мне нужно вернуться к работе, но я застыла на месте, прикованная к месту обжигающим взглядом Чонгук Чона.
Мне приходится приложить немало физических усилий, чтобы заставить себя двигаться и сосредоточиться до конца оставшейся смены.
Следующие три с половиной часа я суечусь по клубу. Я удваиваю усилия, чтобы обслужить всех, оставаясь занятой, и делаю все, что в моих силах, чтобы не смотреть в сторону VIP-ложи. Мне нет нужды смотреть туда, чтобы проверить, ушел ли брат Сиенны. Это жгучее ощущение, которое преследует меня на каждом шагу, является достаточным доказательством того, что он не ушел.
— Лиса! — кричит Джелена через стол, за которым сидят четыре байкера, потягивающие пиво в рамках какой-то незрелой игры. — Ставрос в подсобке, спрашивает тебя.
Черт возьми, просто прекрасно. Надеюсь, никто не расскажет об этом Драго. Мне совсем не нужно, чтобы он узнал, что мой бывший появился здесь сегодня вечером.
— Скажи вышибалам, чтобы вышвырнули отсюда этого придурка и больше не пускали его сюда, — ворчу я, пытаясь поместить еще один пустой стакан на поднос.
— А, ну ладно. А то я уже подумала, вы снова вместе.
— Неа. Я не совершаю одну и ту же ошибку дважды. — Небольшая ложь. Обычно мне требуется три провала, чтобы усвоить урок. Но это звучит круто.
Она смеется.
— Ладно. Не хочу говорить «я же тебе говорила», но я знала, что из этих отношений ничего хорошего не выйдет. У тебя просто ужасный вкус на мужчин.
Будто я сама этого не знаю.
И все же я продолжаю подчеркивать этот факт с каждым парнем, с которым встречаюсь.
Я знала, что Ставрос — придурок, с самого первого момента, как встретила его, но все равно согласилась пойти с ним на свидание. Дорогой спортивный автомобиль и модные костюмы не могли скрыть очевидного. Этот парень — идиот. Не уверена, что в его мозгу есть хотя бы две работающие нервные клетки. Он постоянно показывает уродливое кольцо с печатью на указательном пальце и хвастается дорогими безделушками, что покупает на папины деньги. Потому что, да, он работает на своего отца. А главное, что действительно волнует Ставроса, — это его спортзал. И он считает своим долгом каждый раз рассказывать мне об этом в мельчайших деталях. Каждую. Сраную. Встречу. Деньги и качалка — вот и весь его репертуар. Он единственный мужчина, который настолько самовлюблён, при этом вообще не имея на это оснований. И я хотела расстаться с ним уже спустя полторы недели. Но не сделала этого. Может, я мазохистка. А может, просто дура.
Вчера Ставрос пригласил меня на ужин в какой-то элитный ресторан. Но мы ещё не успели дождаться закусок, как он уже начал разглагольствовать о своей «великой мечте»: найти идеальную женщину, такую, чтобы подходила ему по всем параметрам, и чтобы она родила ему кучу идеальных детишек, которые унаследуют его «великолепные гены». Простите, но идиотов в мире и так достаточно. Я извинилась, сказала, что мне нужно в туалет — и просто унесла свою задницу как можно дальше от этого кретина.
Ладно, технически я с ним не «рассталась», но думаю, что мой посыл был вполне ясен.
Впрочем, это в моём стиле. Я часто убегаю.
В основном от самой себя.
Жаль только, что от взгляда Чонгук Чона не убежать.
Потому что его глаза ВСЕ ЕЩЕ ПРОЖИГАЮТ МОЮ СПИНУ!
Через полчаса, когда приближается время закрытия клуба, а толпа начинает расходиться, я говорю Джелене, что ухожу, и ускользаю в комнату для персонала. Взяв сумочку и куртку из шкафчика, я выхожу из Naos через кухонную дверь, отчаянно пытаясь избежать определенного человека и его жгучего взгляда.
Прислонившись к стене здания, с мусорным контейнером, скрывающим меня от взглядов тех, кто может выйти за мной в переулок, я расслабляю плечи, как будто впервые за несколько часов.
— Наконец-то.
Еще глубокая ночь, но, как говорят, Нью-Йорк никогда не спит. Прохладный воздух освежает мою усталость, и дышать становится гораздо легче без этого постоянного давления чужих взглядов.
Особенно пары тёмно-карих глаз, которые сегодня окончательно сожгли мне последние нервы.
Я выпрямляюсь, готовая направиться к своей машине, как вдруг меня охватывает чувство глубокой утраты, и на мгновение я скучаю по этому жгучему теплу.
— Определенно глупо, — бормочу я, а затем направляюсь к парковке.
Конечно же, я забыла дома свой брелок с ключами и не могу попасть в подземный гараж Naos.