Огни Купальской ночи
Маг выпрямился и, постукивая посохом о каменный пол, обвёл всех взглядом. В его глазах отражалось что-то древнее, будто в них жило само море.
— Но прежде чем вы ступите дальше, — сказал он серьёзно, — скажите: куда держите путь?
На мгновение в церкви стало тихо, лишь ветер играл в щелях окон. Эдмунд и Питер переглянулись — им было трудно доверять чужаку. Люси чуть придвинулась ближе к Сьюзен, словно ища её одобрения.
Питер сделал шаг вперёд, собравшись:
— Мы идём в Мордовиль. Нас ведёт долг... и война.
При этих словах гномы-стражи нахмурились, а крысы-советники зашептались громче, словно это имя было им хорошо известно. Маг закрыл глаза и будто на мгновение услышал дальний рёв моря.
— Мордовиль... — повторил он, и в его голосе прозвучала тревога. — Город, где смерть и жизнь танцуют в одной чаше весов. Туда нелегко попасть. И ещё труднее — вернуться.
Он перевёл взгляд на Лину, затем на Каспиана, Аврору и Расмуса.
— Вот почему вас собрала судьба. Вы не просто гости. Вы — те, кто должен сделать выбор там, где многие его избегают.
Его тон внезапно смягчился. Маг кивнул, и гномы распахнули боковую дверь, ведущую во внутренний двор.
— Отдохните. Здесь у вас будет дом на одну ночь. Каменные стены и крыша защитят вас от чар Заманок и шуток Заводников. Но не забывайте: с первыми лучами солнца вам снова придётся выйти в путь.
Он улыбнулся своей загадочной улыбкой и тихо добавил:
— Я дам вам крышу над головой... но дорога, что ждёт вас, будет только вашей.
Гномы показали рукой на небольшой домик неподалёку от церкви — с низким потолком, узкими окнами и деревянными ставнями, украшенными выжженным знаком в виде волны. Крысы, шепча друг другу, сопровождали их до порога, будто проверяя, достойны ли они ночи покоя.
А сам маг остался у церкви, глядя им вслед. Его глаза снова засияли, когда он шепнул самому себе:
— Пусть этот выбор не станет их последним.
Первым не выдержал, конечно же, Расмус. Он засмеялся, будто не замечая ни чар Заманок, ни тревоги друзей, и с разбега перепрыгнул через костёр. Пламя лизнуло его сапоги, но он приземлился ловко, раскинув руки, и громко крикнул:
— Вот так сбрасывают страхи! Кто следующий?!
Толпа радостно зашумела, а заводники свистели и подбадривали его. Люси захлопала в ладоши и уже сделала шаг вперёд, но Сьюзен крепко удержала её.
— Даже не думай, — прошептала она. — Для тебя это слишком опасно.
Тем временем одна из Заманок приблизилась к Авроре. Её голос был сладким и тягучим, словно мед:
— Иди к воде, красавица. Там твоя судьба. Посмотри, как светятся волны.
Аврора словно заворожённая шагнула ближе к реке, но Питер успел перехватить её руку. Его взгляд был строгим, но в нём сквозила тревога:
— Не слушай их. Они заманивают.
Аврора замерла, опустив глаза, будто вырвавшись из наваждения.
Эдмунд всё это время стоял рядом с Линой и молча наблюдал. Он видел, как Заманки пели всё громче, и в их голосах слышалась опасность. Лина тоже слушала — и её сердце болезненно сжалось. Это было то самое пение, которое она слышала раньше, и теперь оно звучало угрожающе близко.
— Они поют, когда опасность рядом, — прошептала она, обращаясь скорее к себе, чем к остальным.
Эдмунд повернул к ней голову и тихо спросил, почти холодно:
— Откуда ты это знаешь?
Но Лина не ответила. Она лишь смотрела на реку, где из воды уже поднимались силуэты русалок с мерцающими хвостами.
Маг Древнего Корала поднял посох и произнёс:
— Эта ночь проверит каждого из вас. Сумеете ли вы устоять перед песней и огнём?
Эдмунд стоял у костра, и его взгляд всё чаще ускользал в сторону реки. Песни становились всё настойчивее, мягче и одновременно глубже, словно зов. Голоса обещали покой, понимание, даже ответы на вопросы, которые он так и не решался задать вслух.
Он тихо отступил от костра, стараясь не привлекать внимания. Сначала шаг, потом другой... И вот уже шум смеха и треск дров остались позади. Перед ним была только дорога, ведущая к светящейся воде.
— Эдмунд?.. — Лина первой заметила, что он исчезает в темноте. Она прищурилась, сердце тревожно сжалось.
Расмус, жуя яблоко, тут же повернулся к ней:
— Он куда это пошёл? — и, не дожидаясь ответа, уже вскочил на ноги. — Ну нет, мы его одного не оставим.
— Подожди! — Лина бросилась за ним. — Там Заманки...
— Тем более! — бодро отозвался Расмус. — Если его утащат в болото, кто потом мне компанию составлять будет?
Они вдвоём поспешили следом, оставив остальных у костра. Люси хотела было подняться, но Сьюзен мягко удержала её за плечо:
— Останься, они разберутся. Не стоит всем идти вслепую.
Аврора нервно вглядывалась в сторону реки, но промолчала, а Каспиан, нахмурившись, сжал кулаки:
— Пусть только попробуют его тронуть...
Тем временем Лина и Расмус всё дальше уходили от костра. Голоса Заманок звучали то ближе, то дальше, будто играя с ними, маня и дразня.
— Эй, Эдмунд! — окликнул Расмус, стараясь добавить бодрости в голос. — Если ты решил погулять ночью — лучше бери нас с собой, мы тоже хотим приключений!
Но в ответ — только переливчатый смех из темноты и всплески воды.
Лина и Расмус пробирались сквозь тёмные заросли, следуя на странный зов, что они услышали. Песни становились всё громче, и воздух будто дрожал от их чар.
И вот — у самой кромки воды стоял Эдмунд. Его лицо было бледным, а глаза пустыми, словно он спал наяву. Перед ним, танцуя по лунным волнам, кружили Заманки. Их волосы сияли серебром, а голоса были так прекрасны, что казалось — это сама река поёт.
Две девушки протянули руки к Эдмунду, и он шагнул вперёд. Вода с тихим всплеском сомкнулась у его колен. Лина ахнула — он уже наполовину в реке!
— Эдмунд! — закричала она, бросаясь к нему.
Но Заманки повернули головы. Их взгляды пронзили Лину — холодные и яркие, словно у хищных птиц. Она почувствовала, как подкашиваются ноги, и сердце замерло, будто её саму тянут в этот хоровод.
— Лина, назад! — крикнул Расмус и резко дёрнул её за руку. Он выхватил со шнурка у себя на груди свисток и изо всех сил свистнул.
Звук прорезал ночь — резкий, ломкий, невыносимый. Песни Заманок дрогнули, одна из них вскрикнула и отпрянула назад. Эдмунд, будто очнувшись, заморгал и попытался сделать шаг, но вода словно держала его.
Лина бросилась к нему и схватила за руку:
— Держись!
Вода поднялась, завихрилась, словно пытаясь утащить его глубже. Но Расмус с силой вцепился с другой стороны. Вместе они рванули — и Эдмунд вывалился на берег, падая на колени. Его сапоги и плащ были мокры до нитки, дыхание тяжёлое, а в глазах всё ещё блестела тень наваждения.
Заманки смеялись у самой воды, их смех звенел как колокольчики, но в нём была угроза. Они кружили, словно обещая: мы ещё вернёмся за ним.
Расмус тяжело выдохнул и покачал головой:
— Ещё немного — и тебя бы уже не вытащили.
Лина, всё ещё держа руку Эдмунда, прошептала, глядя прямо ему в глаза:
— Никогда больше не иди на этот зов. Никогда.
Эдмунд молча кивнул, но его взгляд всё ещё тянуло к воде, где силуэты девушек таяли в тумане.
Эдмунд тяжело поднялся на ноги, отряхивая мокрые рукава. Лина всё ещё держала его за руку, но тут же резко отпустила, глядя на него с укором.
— Ты хоть понимаешь, что сделал?! — её голос дрожал от злости. — Если бы мы с Расмусом не пришли, тебя бы уже не было!
— Я... я не собирался идти так далеко, — пробормотал Эдмунд, избегая её взгляда.
— Не собирался? — Лина фыркнула. — Ты шагал прямо к ним, как зачарованный! Может, тебе ещё венок сплести, чтобы ты быстрее утонул?
— Хватит! — вспыхнул Эдмунд, вскинув голову. — Я не ребёнок, чтобы ты меня опекала. Ты всё время считаешь, что умнее всех!
— А ты всё время ведёшь себя так, будто не думаешь ни о себе, ни о других! — огрызнулась Лина. — Вечно с головой в пламя, а потом нас вытаскивай!
— Может, я хотя бы не прячусь за чужой спиной! — резко парировал он, и в голосе прозвучала ревность.
Лина шагнула ближе, глядя прямо ему в глаза:
— Лучше прятаться за спиной друга, чем бездумно бежать за первой попавшейся песней!
Между ними повисло напряжение. Оба тяжело дышали, их лица были совсем близко.
Расмус, стоявший рядом, театрально закатил глаза и вздохнул:
— Так, голубки, хватит. Может, вы сначала обсушитесь, а потом будете друг другу мозги выедать?
Эдмунд и Лина одновременно отвернулись в разные стороны, но никто из них не сделал шага прочь.
Они втроём — Лина, Эдмунд и Расмус — наконец добрались обратно к костру. Музыка и смех звучали всё громче, огонь взмывал высоко в ночное небо, а вокруг него ребята и девушки острова водили хороводы. Воздух был наполнен ароматом трав и полевых цветов, которые плели в венки.
Люси сияла от радости, её светлые волосы были украшены аккуратным венком из ромашек и васильков. Она смеялась и держалась за руки с гномом, который шагал рядом, едва поспевая. Аврора кружилась неподалёку — её венок из мака и колосьев подсвечивался отблесками пламени, словно огонь сплёлся с её золотыми волосами. Сьюзен сидела ближе к огню, но и у неё на голове красовался венок из лаванды и розовых цветов — строгий, но изящный, как и сама она.
Питер и Каспиан стояли рядом, наблюдая за весельем: Питер улыбался едва заметно, а Каспиан, хоть и держался серьёзно, всё же не мог скрыть тёплого взгляда, когда видел Люси и Аврору, смеющихся и беззаботных.
Когда Лина и Эдмунд подошли к костру, их встретили весёлым гулом и приглашениями в хоровод. Но между ними всё ещё витало напряжение — Лина сжала губы, а Эдмунд смотрел в сторону, делая вид, что занят разговором с Расмусом.
Огонь трещал, венки летели в небо, и ночь Ивана Купала на острове вступала в самую магическую силу.