Глава 19
ЛИСА.
Firenze кипит энергией, когда выхожу из VIP-зала. В воздухе витает запах пота и сладких коктейлей. Пол под ногами липкий, и каблуки едва не соскальзывают с каждым шагом. Яркие стробоскопы разрезают темноту, освещая тела и лица в движении.
Я выхожу в полном оцепенении, не зная, что делать и куда идти, но каким-то образом хаос и сенсорная перегрузка клуба немного успокаивают.
Ноги неуверенно уносят меня прочь от VIP-зоны и знакомых лиц, вниз к основному танцполу. У меня нет сил смотреть в глаза Авроре и притворяться сейчас. Я пробираюсь сквозь толпу к бару.
— Водку с содовой, пожалуйста, — говорю, кивая бармену, чье имя не могу вспомнить.
Несмотря на то, что бар переполнен, он узнает меня и отдает приоритет моему заказу.
Я даже не даю ему поставить стакан на стойку, выхватываю прямо из рук и выпиваю залпом.
Он удивленно приподнимает брови.
— Тяжелая ночь, да?
— Еще, — отвечаю и опускаюсь на свободный барный стул.
— Сейчас будет.
Алкоголь немного возвращает мне цвет лица и придает сил.
С той самой секунды, как я вошла в VIP-зал и увидела троих Чонов, тревога разлилась по венам, словно густой яд. Я знаю, либо Рокко, либо Аугусто виновен в убийстве Адрианы.
От одной мысли о том, что с ней могло произойти, меня мутит от ужаса. И что могло бы случиться со мной, если бы не вмешался Чонгук.
Находиться там было все равно что пережить на себе последние минуты Адрианы.
Как бы сложно ни было мне переживать случившееся с ней, ничто не запутано так, как мои чувства к Чонгуку — теперь, зная, что именно он тот самый Призрак.
Когда позволяла себе думать о нем за последний с лишним год, постоянно задавалась вопросами «а что, если» и «как могло бы быть». Какую бы жизнь могла прожить, если бы той ночью все сложилось иначе.
Чем сильнее старалась выкинуть его из головы, тем глубже он засел в самых темных уголках сознания, откуда не могла его изгнать, как бы ни пыталась.
Кто-то, кого не должна хотеть, о ком намеренно не хотела думать — все это время занимал в моей голове гораздо больше места, чем я была готова признать.
— Это будет ошибкой, если скажу, что нахожу твою злость чертовски привлекательной?
Позади меня, у свободного барного стула, появляется мужчина с обаятельной улыбкой. Он привлекателен в том смысле, как бывают парни, недавно вступившие в пору мужской зрелости и явно этим довольные. Не совсем в моем вкусе, но я пришла сюда, чтобы отвлечься, и легкая интрижка не повредит. Тем более, я же обещала себе, что пересплю с первым, кто подвернется, пора бы и сдержать слово.
— Только если понимаешь, что злость может обернуться и против тебя, — бросаю я.
— Рискну, — легко отвечает он. Его улыбка становится многозначительной. — Или, еще лучше, я помогу тебе с ней справиться. Физическая активность, говорят, способствует выработке эндорфинов.
Хитро.
— Какую именно активность ты имеешь в виду? — спрашиваю, обхватывая соломинку губами.
Он опускает взгляд на мои губы и громко прочищает горло.
— Могу рассказать все в деталях. А потом ты зайдешь ко мне, и я наглядно покажу. — Указав на барный стул рядом со мной, он спрашивает:
— Свободно?
— Да, — отвечаю я, и по моей коже пробегает рой мурашек, когда зловещий голос Чонгука отрезает: — Нет.
Он стоит так близко, что его грудь касается моей спины каждый раз, когда дышит. Внизу живота вспыхивает жар, поднимающийся к горлу, одна его рука ложится на стойку, а другой он обхватывает спинку моего стула, вжимаясь в меня, будто метит территорию. Одного взгляда на его лицо хватает, чтобы увидеть, как в глазах собирается буря.
Я напрягаюсь, бросаю на Чонгука злой взгляд и поворачиваюсь обратно к своему новому знакомому: — Да, свободно. Эм…?
— Брайан, — подсказывает он, потянувшись к стулу.
Кажется, Брайан не совсем понимает, с кем имеет дело. Он, вероятно, думает, что Чонгук просто какой-то ревнивый ухажер, а не мужчина, который съест его на завтрак и потом будет использовать кости позвоночника, чтобы выковыривать остатки еды из зубов.
Я улыбаюсь.
— Брайан.
Чонгук сверкает на меня гневным взглядом. Но он это ничто по сравнению с тем, который бросает Брайану — взгляд, наполненный такой откровенной враждебностью, что сгущается воздух.
Резкий металлический звук заставляет нас с Брайаном опустить взгляд.
На барном стуле, под массивной ладонью Чонгука, лежит еще более массивный Глок.
Он направлен дулом прямо в пах Брайана.
Чонгук молчит, позволяя своему пистолету говорить за него. И это работает.
— Похоже, место все-таки занято, — пищит Брайан, краска отливает от лица. Он разворачивается и убегает.
Я провожаю его взглядом, пока он не исчезает за дверями клуба, а вот Чонгук не отводит от меня глаз.
В его взгляде появляется нечто темное и первобытное, что-то настолько мощное, что по моему телу прокатывается дрожь. Все внутри предупреждает не злить его.
Но, к сожалению, я никогда не умела слушать такие предупреждения. Иначе меня бы здесь просто не было.
— Что, черт возьми, с тобой не так? — бросаю я.
Ноздри Чонгука раздуваются от ярости.
— А ты сама, блядь, как думаешь?
— А ты попробуй объясни, — огрызаюсь в ответ.
Он низко рычит, хватает меня за шею и резко откидывает голову назад, прошипев в ухо: — Какого хрена ты флиртовала с этим ублюдком?
Какая наглость.
— Может, потому что хотела, чтобы он ко мне прикоснулся? — дразню я. — Может, мне это было нужно, чтобы забыть, как меня только что лапали?
Его лицо искажается от ярости.
— И ты хотела, чтобы к тебе прикоснулся именно Брайан?
— Ты позволил своему брату прикасаться ко мне, Чонгук, — вырываюсь из его хватки и отворачиваюсь. — Ты его не остановил.
— Я пытался защитить тебя от него! — рычит он, рывком поднимая меня со стула и прижимая к себе, будто я ничего не вешу. — Думаешь, я хотел, чтобы он тебя касался?
Думаешь, меня не выворачивало, когда увидел твое лицо, пока он лапал тебя?
Я смеюсь, но смех пустой, глухой.
— Ты сказал Рокко, что я никто. — На лице Чонгук проступают глубокие борозды раздражения и отчаяния. — Я человек, мудак. И ты не имеешь права обращаться со мной как с мусором. Даже если именно так ты меня и воспринимаешь.
Взгляд Чонгука удерживает меня в плену. Его глаза скользят по моему лицу, но остаются непроницаемыми.
Наконец он выпрямляется, возвышаясь надо мной.
— Ты правда думаешь, что я считаю тебя… мусором?
— Да.
Он проводит рукой по лицу, прежде чем его челюсть напряженно сжимается. Резко кивает, будто только что принял решение, о котором мне пока ничего не известно, и бросает на меня яростный взгляд.
— Я провел десять минут, наблюдая, как мой брат лапает тебя, и был уверен, что ничего не сможет разозлить сильнее. А потом вышел, увидел, как ты флиртуешь с другим, собираясь поехать к нему домой, и понял, что это только вершина айсберга. Ты даже не представляешь, насколько ты способна довести меня, Лалиса. — В его голосе звучит что-то зловещее, и от этих слов по моей спине пробегает обжигающая дрожь. — Ты не сможешь винить меня за то, что я сейчас с тобой сделаю, cara mia. Ты сама довела меня до этого состояния.
С этими словами он хватает меня за руку и рывком уводит через клуб.
— Чон… — пытаюсь вырваться, отталкиваю его, но он лишь крепче сжимает мою руку и продолжает тянуть за собой.
— Чонгук, остановись! Что ты, черт возьми, делаешь?
— Заткнись, — цедит сквозь зубы. — Ты идешь со мной.
Сердце сжимается, когда распознаю намерение в его голосе.
— Я… Я не хочу.
Он резко останавливается посреди танцпола. Поворачивается ко мне, лицо подсвечивается разноцветными бликами стробоскопа. Музыка грохочет, люди вокруг танцуют, но кажется, будто остались только мы вдвоем.
— Ни на секунду в это не поверю.
— Это не… — слова обрываются, когда рука обхватывает мое горло.
Он наклоняется, пока его губы не касаются моих.
— Ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Не заставляй меня проверять твою мокрую киску прямо здесь, чтобы доказать, что я прав.
Поджав губы, со злостью сверлю его взглядом. Самодовольная улыбка заставляет меня нанести ответный удар.
— Все, что это докажет, так это то, что Брайан знал, что сказать, чтобы я потекла, Призрак.
Удовольствие от того, что стерла улыбку с его лица, исчезает в тот момент, когда он рывком притягивает меня за горло к своему твердому телу. Желание туго сворачивается в моем животе, когда чувствую, как его разъяренное сердце бьется о мою грудь.
— Продолжай говорить, пока можешь. У меня уже есть планы на этот дерзкий рот. И они включают в себя то, как оттрахаю твое горло до хрипоты.
Я фыркаю, хотя внутри все сжимается от пошлых слов.
— Удивительно, что ты не добавил «пока не потеряешь дар речи».
Чонгук мягко проводит большим пальцем по моей нижней губе, нежное прикосновение полностью противоречит агрессии, исходящей от него волнами.
— У меня нет интереса заткнуть тебя. Наоборот, — его губы слегка касаются моей щеки. — Я хочу, чтобы ты спела мне каждый секрет, который скрываешь.
Музыка бьет по ушам, почти с такой же силой, как бешено стучит сердце. Моя кровь словно прилив, разбивающийся о прибрежные скалы, каждая волна вздымается и разбивается, прежде чем новая мощно устремляется вперед.
Когда он снова пытается потянуть меня за собой, я упираюсь ногами в пол, вырывая руку. Он оборачивается с горящими глазами, и снова готов продолжить спорить.
— Ты сказал брату, что поделишься мной, Чонгук, — прошипела я. — Я не твоя собственность. И уж точно не игрушка, которую можно отдать друзьям. Я…
Он целует меня, заглушая дальнейшие протесты. Мучительный стон поднимается из его горла, растворяясь на моих губах. В поцелуе есть яростная, неконтролируемая похоть и одержимость, будто он не может себя остановить.
— Я никогда, черт возьми, такого не говорил, — срывается он, лицо искажается от гнева. — Я только что тебе сказал: последнее, чего хочу — чтобы ты была рядом с моим братом. В одежде или, тем более, без нее. — Он закрывает глаза, нахмурив лоб, будто ищет в себе силы.
— От одной только мысли хочу использовать его лицо для мишени, — рычит он. — А теперь спроси меня.
— Что спросить? — выдыхаю я.
— Спроси меня, стал бы я делиться тобой с кем-либо еще.
Кривлюсь от отвращения.
— Я уже сказала, что я не…
— Спроси. Меня.
— Ладно, — огрызаюсь я. — Ты бы когда-ниб…
— Нет. Черт возьми, нет. — Сила его ответа ошеломляет меня.
— Никогда. Ты вообще представляешь, сколько ночей за последние полтора года я не мог заснуть, думая о том, что ты с кем-то другим? Как лежал один в постели, ворочался, а ты, возможно, была в чужих объятиях? Открывала рот для чьего-то языка? Раздвигала ноги для чьего-то члена? Ты хоть понимаешь, насколько безумной стала моя ревность от этих мыслей? Снова и снова, и снова. — Он обхватывает мое лицо и впивается в губы. Тихий стон срывается с моих губ от ярости, с которой он меня целует. — Я уже достаточно делился тобой с кем бы ты ни трахалась с той ночи, когда мы встретились. Теперь, когда ты снова в моих руках, я не отдам тебя никому.
Чонгук не ждет ответа. Да и я слишком ошеломлена, чтобы дать его. Он хватает меня за руку, ведет сквозь толпу, поднимая вверх по лестнице, обратно в закрытую зону клуба.
Глаза Авроры расширяются, когда видит, как он с мертвой хваткой тащит меня за собой, но благоразумно не вмешивается.