Ложные следы

Тишина в сквере была звенящей. Эмир стоял, слегка склонив голову, смотря на них с вежливым, почти скучающим интересом, пытаясь анализировать, к чему такая срочная встреча, так ещё с его бывшим другом, а точнее с помощником Ульяны. И почему в скромном, да в тесном месте, где не единой живой души не проходило.

голос Ульяны дрожал от сдержанной ярости, она делала шаг вперёд —Знаешь, что я поняла, Эмир? Все эти полгода... вся эта паутина... она вела не к разным людям. Она вела к одному. К тебе.

Он не ответил. Только бровь чуть приподнялась, будто он говорил: «Ну и?».

Трое первых. Не случайные жертвы. Это была наша компания. Наши друзья. Потом — вся остальная компания. Потом... — голос Ульяны сорвался — Лана...

Йоши стоял рядом, его тело было напряжено как струна, рука лежала на кобуре. Он видел, как нарастает волна в Ульяне, и был готов к любому развитию событий.

Ты запутывал меня сделкой, сбивал с толку... А сам вертелся у меня под носом! И этот твой дурацкий камень! — С этими словами она с силой выдернула из кармана тот самый гладкий камень и сжала его в кулаке. — Твой «талисман удачи»! Ты подсунул его Йоши, чтобы подставить! Чтобы я начала подозревать его!

И тут её терпение лопнуло. С рычанием, полным ненависти и отвращения, она швырнула камень на землю перед собой и с силой вдавила его в грязь каблуком, растирая в мелкую крошку.

— Вот тебе твоя удача! Вытрись об неё! — её крик эхом разнёсся по пустырю.

И только тогда Эмир пошевелился. Он медленно, почти театрально, хлопнул в ладоши. Тихие, насмешливые аплодисменты. На его лице не было ни злости, ни страха. Лишь холодное, безразличное презрение.

— Браво, прокурор, — его голос прозвучал спокойно и ядовито. — Наконец-то ты всё сложила. Жаль, это никому не нужно. Особенно — вам.

Он даже не стал отрицать. Это было хуже любой ярости. Это была абсолютная уверенность в своей безнаказанности.

Этого было достаточно. Йоши резким, чётким движением выдернул пистолет из кобуры. — Руки за голову! На землю! — его голос гремел, не оставляя пространства для дискуссий.

Ульяна, всё ещё тяжело дыша, тоже потянулась за своим оружием.

И вот тут ледяная маска Эмира треснула. Его глаза, до этого пустые, вспыхнули чистой, животной яростью.

— Нет уж... — прошипел он.

И он взорвался. Не попыткой бегства, а атакой.

Эмир стоял над ними. Он видел сломленную Ульяну и Йоши, готового броситься на защиту. В его глазах вспыхнуло нечто хищное и стремительное.

Решение пришло мгновенно.

Быстрым, почти неразличимым движением он резко ударил ногой по больной руке Ульяны. Та сдавленно вскрикнула, сжимаясь от новой волны боли. Пистолет выскользнул из её ослабевших пальцев и упал на асфальт.

— Вот твоя правда! — бросил он ей сквозь зубы.

И прежде чем Йоши успел среагировать, Эмир резко развернулся и рванул прочь к ближайшему жилому дому, чей тёмный подъезд был всего в двадцати метрах.

— Стоять! — крикнул Йоши, мгновенно вскакивая. Его инстинкт и ярость затмили всё. Он видел, как тот скрывается в подъезде, и бросился в погоню.

Эмир влетел в подъезд. Он метнулся к небольшому оконцу рядом с лифтами. Услышав за спиной шаги Йоши, он обернулся. Его пистолет мгновенно навёлся на Йоши, вбегающего в подъезд. Палец уже лежал на спуске.

Но в этот самый момент с улицы донесся резкий окрик: «Руки вверх! Прокуратура!». В проёме входной двери, показались силуэты помощников Ульяны с направленными на него стволами.

Расчётливый мозг Эмира мгновенно оценил ситуацию: один выстрел в Йоши — и он сам будет расстрелян на месте.

Ярость и холодная ясность боролись в его взгляде. Вместо Йоши выстрелил в центр большого окна рядом с собой.

Грохот бьющегося стекла оглушил всё вокруг. Окно взорвалось, рассыпавшись на тысячи острых осколков, которые полетели прямиком на Йоши. Тот инстинктивно закрыл лицо и отпрыгнул, но град стёкол настиг его. Он с подавленным стоном рухнул на колени, весь исколотый и истекающий кровью.

Воспользовавшись этим хаосом, шоком помощников и дымовой завесой из стеклянной пыли, Эмир прыжком нырнул в образовавшийся проём разбитого окна на улицу, как призрак растворившись в тёмных переулках.

Он не просто убежал. Он сделал это стремительно, жестоко и эффективно, посчитав свою жизнь ценнее немедленной мести, оставил после себя тихую сцену боли. Помощники бросились к ним.

Ульяна, все еще сжатая в комок, с трудом разжимала пальцы на поврежденной руке. Боль была огненной и тошнотворной.

Но ее глаза были прикованы к Йоши.  Он стоял на коленях, одной рукой опираясь о землю, другой — сжимая свой бок. Его лицо было белым как мел, на лбу выступил холодный пот. Дышать он старался коротко , чтобы не двигать грудной клеткой.

Когда помощники помогли ему подняться, стало видно: его пиджак был в нескольких местах порван длинными, неровными порезами. Сквозь один из них, на боку, проступало алое пятно. Не пульсирующее фонтанчиком, но обильное и пугающее. Один из осколков, длинный и острый, как бритва, прошел под ребра, не задев жизненно важных органов, но причинив глубокую, болезненную рану. Другие царапины покрывали его руки и шею.

Он был в сознании. Его взгляд, затуманенный болью, нашел Ульяну.— Ты...в порядке? — выдохнул он хрипло, прежде чем его повели к машине.

Ребят доставили до больницы.Воздух пахнет антисептиком и тревогой. Ульяну отпустили быстро — сильный ушиб, рекомендация покоя. Ее рука болела невыносимо, но она почти не чувствовала этого.

Она сидела на жестком пластиковом стуле в полупустом коридоре недалеко от процедурной. Йоши был там уже больше часа. Ему зашивали рану, обрабатывали многочисленные порезы, делали рентген и КТ, проверяя, не задето ли легкое.

Дверь открылась, и в коридор впорхнула Вера Ивановна. Элегантное пальто было накинуто наспех, а на лице, под слоем макияжа, читалась неподдельная паника.

— Ульяна! Боже мой, что случилось? Я получила ваш звонок и сразу же... — ее голос, обычно бархатный, срывался на высокой, испуганной ноте. Она металась, не находя места, ее взгляд блуждал по пустым коридорам. — Где Йоши? С ним все хорошо?

Ульяна подняла на нее усталые глаза. — Накладывают швы. Глубокий порез на боку. Много царапин. Врачи с ним. — Ее собственный голос звучал плоским, опустошенным тоном. — не удачная попытка, остановить Эмира. Теперь он знает, что мы в курсе обо всём, что он вытворял.

Лана замерла, резко выдохнув. Слезы выступили у нее на глазах, угрожая размыть тушь. Она сжала кулаки, пытаясь сохранить хоть каплю самообладания Веры Ивановны, но это плохо получалось. — Этот монстр... — прошептала она, и в ее голосе звучала не игра, а настоящая, жгучая ненависть. — И он снова убежал?

Ульяна молча кивнула, снова уставившись в пол.

В этот момент дверь процедурной открылась. Медсестра выкатила каталку с Йоши. Он был бледен, но в сознании. Глаза его были закрыты, от боли или от усталости. Его торс был туго перевязан белыми bandages, поверх которых был наброшен больничный халат. На руках и шее виднелись полоски пластырей.

Лана ахнула, едва сдерживаясь, чтобы не броситься к нему. Ульяна медленно поднялась.

— Пациенту нужен покой, — строго сказала медсестра. — Колото-резаная рана, к счастью, не задела внутренние органы, но потеря крови значительная. Шок, стресс. Кто родственники?

— Я... я его тетя, — выдавила Лана, делая шаг вперед. Ее голос дрожал. — Я могу с ним остаться?

Медсестра кивнула. — Только недолго. Его сейчас переведут в палату.

Они молча последовали за каталкой по коридору. Воздух был наполнен невысказанными словами — страхом, яростью, облегчением, что все могло быть гораздо хуже.

Йоши положили в палату на двоих, вторую койку пока что занимали лишь стерильные простыни.

Ульяна стояла в ногах кровати, чувствуя себя виноватой, бесполезной и бесконечно уставшей.

Медсестра, закончив оформлять документы, наконец вышла из палаты, оставив их одних. Воздух наполнился неловким, тягучим молчанием, нарушаемым лишь тихим гулом больничной жизни за дверью.

Лана подошла к кровати. Йоши лежал, пытаясь казаться собранным, он даже приподнялся чуть выше на подушках, демонстрируя бодрость. Но мертвенная бледность, заострившиеся черты лица и неестественная скованность в движениях выдавали, какую боль и усилия ему это стоило.

«Ну вот... держишься, — попыталась пошутить Лана, но голос ее дрогнул. Она сделала порывистое движение, чтобы обнять его, но замерла в сантиметре от него, ее руки застыли в воздухе. Она боялась дотронуться, причинить боль, задеть болезненые места. Вместо этого она сжала кулаки и опустила их вдоль тела. — Выздоравливай, ладно?

Он едва заметно кивнул, с трудом выдавив улыбку.

Лана бросила взгляд на Ульяну, не в силах больше сдерживать эмоции, выскользнула из палаты.

Дверь закрылась. Остались они вдвоем. Ульяна стояла у кровати, не зная, что сказать. Вина сдавливала ей горло.

Первым нарушил тишину Йоши. Он медленно, будто через силу, протянул руку и накрыл ее пальцы своими. Его ладонь была прохладной.

«Эй... хватит, — прошептал он хрипло. — Не загоняйся. Серьезно.

Она подняла на него глаза, ожидая упрека.

— В другом городе, когда только начинал, — продолжил он, глядя в потолок, — Я пр хлеще получал травмы.. А тут... — он слабо махнул свободной рукой, — ...пустяки. Через пару дней буду как новенький.

Ульяна выдохнула. Теплота от его руки и его слова растопили немного льда в ее груди. Желая передать ему свою благодарность и нежность, она инстинктивно двинулась, чтобы обхватить его руку обеими своими.

Но едва ее поврежденная правая рука напряглась, чтобы обвить его пальцы, в запястье кольнула острая, жгучая боль. Она тихо, сдавленно вскрикнула «Ай!» и тут же отпустила его, инстинктивно прижав больную руку к груди. На ее глаза навернулись предательские слезы — не столько от физической боли, сколько от досады и беспомощности.

«Вот чёрт... прости, — выдохнула она, снова пытаясь улыбнуться сквозь боль. —  Выздоравливай. Пожалуйста. И... будь на связи.»

И в этот момент улыбка замерла на ее лице. Ее глаза расширились от внезапной, леденящей догадки. Номера. Эмир знает номера. Он прокурор. У него есть доступ. Он может... он может пробить расположение пациентов через больницу. Или просто узнать номер палаты. Йоши здесь один, беспомощный... И у Эмира будет преимущество, добить его.
Сердце ее упало. Она резко выпрямилась.

— Что? — встревоженно спросил он, заметив перемену в ее лице.

— Ничего. Все в порядке, — солгала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Просто... побереги себя.

Она судорожно полезла в карман куртки левой, здоровой рукой и достала оттуда простой, дешевый  телефон — одноразовую «звонилку», купленную для оперативных нужд. Ее пальцы быстро забегали по кнопкам.

— Что ты делаешь?»— Йоши смотрел на нее с нарастающим недоумением.

— Твой телефон. Основной. Выключи его. Положи в тумбочку и не доставай до выписки, — ее голос стал жестким, профессиональным. — Выходить на связь только с этого. Здесь записан только мой номер.

Она дописала номер и сунула телефон ему в неповрежденную руку. Затем достала свой собственный смартфон и внесла номер одноразового аппарата в контакты под именем «Коллега-2».

Она все объяснила без слов. Он понял мгновенно. Его собственное лицо стало серьезным. Он кивнул, сжимая в руке прохладный пластик телефона. Это было не паранойей. Это была необходимость.

— Будь осторожна, — тихо сказал он ей вслед.

Ульяна уже шла к двери, не оборачиваясь. Она вышла из палаты, притворив за собой дверь, и прислонилась спиной к холодной стене коридора.

В руке она сжимала свой телефон. А в голове — образ Эмира, который уже мог знать, где искать Йоши.

Прошло несколько дней.

Больничный Ульяны, выданный из-за руки и общего истощения, подошел к концу. Рука еще ныла, но функционировала, а душа — нет. Давление дела, постоянная тревога за Йоши и бессилие от того, что Эмир все еще на свободе, съедали ее изнутри.

Йоши же все еще оставался в больнице. Рана заживала, но врачи не спешили его выписывать, опасаясь осложнений. Он уверял всех, включая себя, что чувствует себя хорошо, почти как новенький, и только тень боли в глазах и осторожность в движениях выдавали настоящую картину.

В тот вечер его наконец-то выписали. Документы оформили поздно, почти ночью. Первым порывом было сразу же позвонить Ульяне, броситься к ней, сказать, что все в порядке. Но он передумал. Ему захотелось сделать это иначе. Тихо. Лично.

Прежде чем идти к ней, он заехал домой, сменил больничную одежду на свою, и его ноги сами понесли его на ту самую крышу. Место, где когда-то началось их странное, выстраданное сближение.

Он поднялся по лестнице, толкнул тяжелую дверь, и его сердце сжалось. Он был не один.

На краю парапета, подставив лицо прохладному ночному ветру, сидела Ульяна. Ее плечи тихо вздрагивали, а по щекам, освещенным лунным светом, текли беззвучные слезы. Ветер трепал ее волосы, и в этом была какая-то пронзительная, горькая красота.

Йоши замер на мгновение, наблюдая за ней. Потом, стараясь не шуметь, он сделал несколько шагов и молча опустился на холодный бетон рядом с ней. Он не сказал ни слова, просто осторожно,обнял ее за плечи и притянул к себе.

Ульяна вздрогнула, но не стала вырываться. Она машинально, уставше прижалась к его плечу, продолжая смотреть в ночь и смахивать предательские капли с лица. Она была так поглощена своим горем, что мозг отказался обрабатывать информацию. Просто кто-то теплый и знакомый был рядом — и уже хорошо.

Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем ее сознание наконец щелкнуло. Она медленно, будто в замедленной съемке, подняла на него глаза. Увидела знакомый контур щеки, подбородка... и замерла. Потом резко дернулась назад, широко раскрыв глаза, полные чистого, абсолютного непонимания и шока.

— Йоши?! — выдохнула она, и голос ее сорвался на самый высокий регистр. — Ты... как?! Ты же в больнице! Тебя выписали? Почему ты не предупредил?

Он не смог сдержать легкую, счастливую усмешку, глядя на ее округлившиеся от изумления глаза. Именно такой реакции он, втайне, и ждал.

— Да, выписали. Только что, — сказал он тихо, его улыбка поугасла, сменившись выражением заботы. Он не отпускал ее, оставляя руку на ее плече. — А предупредить... хотелось увидеть вот это вот выражение лица.

Он помолчал, давая ей прийти в себя, а потом его взгляд стал серьезным. Он мягко провел большим пальцем по ее щеке, смахивая остатки влаги.

— А теперь расскажи, — попросил он так же тихо. — Почему ты тут одна, в такую ночь? И почему ты... плачешь?

Его тон говорил, что он уже догадывается. Но он хотел услышать это от нее. Хотел, чтобы она выложила эту тяжесть, которую тащила на себе все это время.

Тишину на крыше нарушал только ветер и прерывистое дыхание Ульяны, пытавшейся совладать с эмоциями. Она вытерла слезы тыльной стороной ладони, оставив на коже влажные дорожки.

мне дали это дело, за пол года до твоего возвращения. Меня считали лучшим прокурором, и я думала... я была так уверена, что смогу быстро всё распутать. А оно оказалось таким тёмным, таким запутанным... Голос Ульяны дрогнул — Эмир предложил сделку, и я согласилась только потому, что хотела наконец избавиться от него, получить его увольнение. Я и подумать не могла, что он и есть тот самый маньяк. Он настолько всё запутал... Я шла не по тому следу, а главная мразь моей жизни всё это время вертелась у меня под носом, заметая следы и лгая прямо в глаза. А ведь он предложил сделку...а на следующий день, гуляя с Ланой, я встретила тебя.

На её слова о их первой встрече, углы губ Йоши дрогнули в лёгкой, тёплой улыбке. В его глазах отразилась тёплая ностальгия по тому ливню, тому зонту и той долгой ночи на крыше, где они открывались друг другу. — Да... Я даже не подозревал тогда, что ты прокурор. И уж тем более — что ты та самая девушка с алыми волосами из прошлого. Я думал, мы незнакомцы. И даже удивился, как это ты так легко приняла руку помощи от незнакомца в поздний час.

Ульяна издала слабый смешок сквозь слёзы— Честно? Я и сама не знаю. Для меня это было странно. Я не надеялась ни на какое общение, просто хотела узнать, как тебя зовут. А ты — «Я Йоши». Но я больше удивилась, когда оказалось, что ты живёшь в этом же доме, на одном со мной этаже... что наши квартиры — в шаге друг от друга. Что на моём пустом этаже появился сосед, который первым делом уронил шкаф.

Йоши тихо засмеялся—Эй, не напоминай про шкаф. Я не специально.

А на следующий день ты стал моим помощником. И в первый же рабочий день после собеседования сразу приступил к работе. — Она качает головой, с удивлением вспоминая тот день, их встречу в кабинете.—Помнишь тот взгляд?

— Откуда я мог знать, что ты прокурор и работаешь именно там, куда я устроился? Но меня это даже обрадовало. Пока... —Его улыбка мгновенно исчезает, лицо становится серьёзным— Пока я не увидел Эмира с тем странным пакетиком со снотворным и его грязным предложением..

Ульяна осторожно, стараясь не причинить себе боли, положила свою повреждённую руку поверх его ладони. Ей было комфортно с ним, несмотря на всю боль и усталость. Она тяжело вздохнула,наконец-то нашла силы и подходящие слова высказать своё недовольство—Эмир, Эмир и снова Эмир. Это не мы мешаем его жизни... это он мешает нашей. Работаем в прокуратуре — и он там. Расследуем дело, пытаемся найти маньяка — а маньяк он. Где бы мы ни были — он преследует. Общаемся втроём — он лезет мириться.

— Уль, не отчаивайся. Мы справимся. Лана скоро будет в безопасности. Эмир окажется в тюрьме или в психушке. Мы этого добьёмся. Мы сможем. Мы покалечились из-за его неожиданной реакции, мы думали, он поведёт себя иначе. Но мы вспомнили, что он знает слабые места... и воспользовался этим. — проговаривал он, с тёплой поддержкой

Ульяна посмотрела на него, потом перевела взгляд на его бок, скрытый под футболкой. В её глазах читалась вина.

Ульяна: Как ты?.. Как твоя рана? Прости... мне так жаль, что так вышло...

Йоши отмахнулся, стараясь говорить легко— Да прекрати. Я в порядке. Гораздо лучше, чем ты думаешь. —Он сам посмотрел на её руку, лежащую на его ладони — А вот твоя рука... как она? Не беспокоит сильно?

— Ноет, но терпимо. — посмотрела на свою руку

И не извиняйся. Он был достаточно близок к нам, как мы думали. Пришло время его остановить. Просто... всё пошло не по плану. Но это не твоя вина. Ни капли. — Йоши бросил тёплый взгляд на неё.

Тишина на крыше была не неловкой, а умиротворяющей. Они сидели плечом к плечу, и напряжение постепенно уступало место усталому спокойствию. Ульяна смотрела на огни города, но видела что-то другое.

Голос Ульяны прозвучао тихо и задумчиво — Знаешь, после того как я порвала с Эмиром... в те годы, когда мы все тусовались одной компанией... — она сделала небольшую паузу, подбирая слова— мне было с тобой... спокойно. Как-то по-особенному. Ты не лез с дурацкими советами, не пытался меня «развеселить». Ты просто был рядом. Молча. Иногда я ловила себя на мысли, что ищу тебя взглядом в общей куче-мале. И мне становилось... ну... легче.

Она рискнула посмотреть на него. Это было не признание в любви. Это было куда более глубокое и честное признание — в том, что он был её тихой гаванью много лет назад. — А сейчас... сейчас всё повторилось. Снова хаос, снова боль. И снова ты здесь. И это чувство... оно никуда не делось. Оказалось, оно всё это время просто ждало.

Йоши слушал, не перебивая. Его лицо было серьёзным, а в глазах стояла та самая тихая, глубокая нежность, которую он скрывал все эти годы. Он долго молчал, переваривая её слова и собираясь с мыслями для своего самого честного признания.

Собравшись с мыслями,он сказал очень тихо — Я тебя заметил ещё раньше. До Эмира. — Он посмотрел куда-то в сторону, словно вглядываясь в прошлое. — Но он был громче, настойчивее... и ближе к тебе. А я всегда отступал на шаг, думал — успею. Не успел. И когда вы были вместе... —он тяжело сглотнул—мне было проще делать вид, что я просто друг. Но я видел, как он тебе меняется, как тебе бывает плохо. И пока он пропадал в барах, я... я просто находился рядом. Готовил тебе чай, когда ты болела, чинил ту дурацкую полку, которая у тебя всё время падала... Это было моё молчаливое признание. Глупо, да?—Он нервно провёл рукой по лицу.—А когда вы расстались... у меня появилась надежда. Я даже собрался с духом, чтобы наконец что-то сказать. Но потом... потом случилась эта история с Марой. И всё полетело в тартарары. После драки после похорон я просто ушел. Мне казалось, что я всё испортил. Да, и к тому же, ты помнишь, что я вместе с тобой мечтал стать прокурором, но Эмир бы не дал покоя в этом городе. И что единственный способ всё забыть и идти к своим целям— это исчезнуть.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде читалась вся боль тех лет. — Я пытался. Работал как проклятый, старался не вспоминать. Вроде бы даже получилось... притупилось. А потом вернулся в город. И вот ты — совершенно другая, с короткими волосами, вся такая собранная и сильная... и я чувствую то же самое. Ту же тревогу за тебя, то же желание быть рядом. И тот же страх. А когда узнал, что ты — это та самая Ульяна, с той самой компании, с длинными аллыми волосами... — он покачал головой с лёгким, недоумённым смешком, — это было похоже на чудо. Насмешку судьбы. Или её подарок. Я до сих пор не понял.

Он выдохнул, будто сбросив с плеч гирю. — И знаешь что? — его голос снова стал мягким, в нём появились тёплые ноты. — Мне надоело просто быть твоей тихой гаванью. Я хочу быть ещё и твоим главным раздражителем. Предлагаю повышение. Со всеми вытекающими... скучными свиданиями и обязательством не ломать мебель, и не ронять шкафы в радиусе километра от тебя.

Ульяна рассмеялась — тихо, счастливо, по-настоящему. Её глаза блестели уже не от слёз, а от чего-то светлого и давно забытого.—Ты же понимаешь, что с нашими «скучными» свиданиями что-то обязательно пойдёт не так?

— Ну, хотя бы постараемся. Это будет наш новый общий проект. Сами себе его саботируем. Он не стал ждать ответа. Он просто протянул руку и смахнул с её щеки последнюю, засохшую слезинку. Это было предложение. Принятие. И начало.

Их пальцы сплелись сами собой. Без спешки, без страсти — с чувством глубокого, выстраданного облегчения. Они нашли друг друга не вопреки, а потому что. Пройдя через боль, вину и годы разлуки. И это было сильнее любой страсти.

Тишину на крыше, наполненную теперь новым, хрупким счастьем, внезапно нарушил сдавленный, драматический вздох.

Голос с порога: Ну нако-нец-то-о!

Ульяна и Йоши вздрогнули и резко развернулись к источнику звука. В проёме двери на крышу, прислонившись к косяку, стояла тётя Вар, а точнее Лана. На её лице сияла самая довольная и немного хитрая улыбка, какую только можно представить. На плече у неё болталась сумка с двумя бутылками чего-то явно праздничного.

— Я тебе звоню, звоню, Уль, ты не берёшь! Я уже думала, ты там с горя опять плачешь одна, решила спасать. Бегу на крышу — а тут... — она сделала театральную паузу, разводя руками, — ...такая идиллия! Вы бы видели свои лица! Я минут пять уже стою, боялась дыханием спугнуть. Не дождалась, простите, прорвало!

Ульяна сначала покраснела от неожиданности, а потом рассмеялась — смущённо и счастливо одновременно. Йоши, всё ещё не выпуская её руку, сгорбил плечи и с комичным ужасом потёр ладонью затылок, будто его поймали за руку на месте преступления в детском саду.—  Лана... Мы... это..
Лана перебила,махая рукой—Да ничего вы! Молодцы! Лучше поздно, чем никогда! Я так за вас рада, что аж... — она полезла в сумку и с триумфом достала бутылку дорогого итальянского игристого, — ...что аж пришлось срочно инвестировать в праздничный фонд! У меня тут и бокалы есть, одноразовые, простите уж, с романтикой на скорую руку.

Она подошла к ним, поставила сумку на бетон и с искренней, тёплой нежностью посмотрела то на одного, то на другого.—Серьёзно, ребят. Вы не представляете, как я за вас счастлива. После всего этого кошмара... вы заслужили хоть каплю света. — Её голос на секунду дрогнул, выдав всё пережитое, но улыбка не сошла с её лица.

Ульяна потянулась к ней и свободной рукой обняла её за талию, притянув к себе в их маленький круг.—Спасибо, что пришла. И за вино... особенно за вино. Ты всегда вовремя.
Йоши все ещё немного смущаясь, но уже улыбаясь отвечал — Да. Спасибо, Лана. Ты... наш главный продюсер этого всего.

снимая фольгу с бутылки,Лана с самым невинным видом говорила—Кстати, о шкафах. Я тут вспомнила наш первый звонок, Уль. Тот самый, когда я с дикой головной болью спросонок прибежала к тебе на кухню, потому что какой-то варвар в соседней квартире устроил землетрясение. — Она бросила выразительный, полный преувеличенного укора взгляд на Йоши. — Из-за этого самого шкафа у меня потом полдня голова раскалывалась! И кто бы мог подумать, что этот самый «варвар» и есть твой будущий... — она сделала многозначительную паузу, — ...сосед, который будет меняться с тобой номерами телефонов.

Она наконец с громким, праздничным хлопком открыла бутылку.

— Так что предлагаю неофициальный тост! За того парня с шкафом! Благодаря его разрушительным талантам мы все тут и собрались! Если бы не его мастерство по переноске мебели, может, всё сложилось бы иначе!

Йоши сгорбился и с комичным стыдом закрыл лицо ладонью, но по его плечам было видно, что он смеётся.—Я же сказал, это был несчастный случай! Я его нарочно не ронял!
Ульяна смеётся во всю — Ну, результаты-то вышли вполне себе счастливые. В итоге.

Именно! — подхватила Лана, разливая вино по бокалам. — Так что, Йоши, в следующий раз, когда соберёшься сделать предложение руки и сердца, просто передвинь какой-нибудь гардероб. Мы уже знаем, что это твой фирменный знак судьбы!

Все рассмеялись. Эта маленькая, нелепая деталь из прошлого вдруг обрела новый, прекрасный смысл. И теперь больная голова Ланы в то утро казалась не досадной помехой, а забавным и милым началом их общей, большой истории.

Лана поставив бутылку на бетон, с внезапной серьёзностью в глазах, начала свою речь — Ну что, герои... — Она сначала подошла к Йоши. — Во-первых, солдат, поздравляю с выпиской. — Она осторожно, но очень крепко обняла его, стараясь всем телом показать силу объятия, но аккуратно положив голову ему на здоровое плечо, чтобы ни единым миллиметром не задеть бок. — Я так тогда переживала, что даже обнять тебя нормально не могла, чтобы боль не причинить. Держись, Йош. Крепко.

Она отступила на шаг, держа его за плечи, и посмотрела ему прямо в глаза. И тут её лицо озарила хитрая, понимающая улыбка. Она тихо подмигнула ему.

Лана шепотом произнесла, чтобы слышала только он и Ульяна—И отдельное поздравление с... ну, знаешь, с главным трофеем. С той самой открытой целью, в которую ты целился все эти годы.

Йоши рассмеялся, смущённо и счастливо кивнув. Его уши немного покраснели.

А потом Лана развернулась к Ульяне. И здесь не было никакой осторожности — только бурная, искренняя радость.—А ты-а-а! — почти завизжала она и буквально набросилась на подругу, обвивая её руками так крепко, что Ульяна на мгновение потеряла равновесие. — Наконец-то-о-о! Я так за тебя рада!

Лана приговаривала прямо ей в ухо, радостным, счастливым шёпотом — У меня аж сердце заходится от счастья! Вот так! Правильно! Молодец ты моя!

Ульяна сначала ахнула от неожиданности, а потом рассмеялась и обняла её в ответ, позволив себе эту минуту чистой, детской радости. Все проблемы, Эмир, боль — всё это на мгновение отступило, растворившись в тёплом, искреннем объятии самой верной подруги.

И в этот момент, под крики пробки и смех, под свет звёзд и городских огней, они были не прокурором, помощником и свидетельницей по делу о маньяке. Они были просто тремя друзьями, которые нашли друг друга сквозь боль и которые наконец-то позволили себе быть счастливыми.