Эпилог
8 лет спустя
Юля
— Замерзла?
— Нет… — отвечаю вяло.
Солнце припекает мои ноги через джинсы. Так приятно, что по телу проходит рябь от удовольствия, которую Даня принимает за озноб.
Его руки сцеплены в замок у меня под животом, лениво разведенные ноги окружают мои. Подо мной его тело, которое со всех сторон защищает от осеннего ветерка. Надеюсь, что дачное кресло под нами не рухнет, на вид оно хрупкое. Хотя, это ведь эксклюзив, поэтому вряд ли.
В двадцати метрах от нас одетый в клоуна аниматор развлекает детей. В беседке правее отдыхают наши гости. Нам бы нужно к ним вернуться, но я не в состоянии пошевелиться, мой муж, кажется тоже. Его грудь за моей спиной медленно поднимается и опускается. Когда поворачиваю голову и задираю подбородок, вижу, что его глаза под солнечными очками закрыты.
Это его день рождения, но мы здесь с двенадцати дня, а уже почти пять.
Скоро выкатят трехэтажный торт моего собственного дизайна, и на нем будет нарисована цифра тридцать.
Тридцать лет. У него юбилей. И у него столько деловых партнеров, что мы решили пригласить их за город с полным сервисом от организаторов праздников. Убить всех зайцев разом и просто ни о чем не думать.
Здесь апарт-отель на берегу озера. Мы заселились еще вчера, сбежав из Москвы.
Для конца сентября погода просто отличная, поэтому все мероприятие было перенесено на улицу.
Здесь такой чистый воздух, будто его фильтруют.
На пирсе постоянно кто-то фотографируется, потому что пожелтевшие кроны деревьев в воде отражаются на миллион долларов.
— Красиво… — вздыхаю, чувствуя неожиданное желание пустить слезу.
— Мы купили участки на той стороне, — сообщает Милохин лениво.
— Что? — восклицаю удивленно. — Ты не говорил.
Место ведь премиальное! От города десять километров, плюс озеро.
— Сам не ожидал, — отвечает все так же расслабленно. — Повезло. Мы думали, здесь вообще без вариантов. Три штуки по тридцать соток скинули на аукцион.
— Вау…
Теперь смотрю на всю эту местность другими глазами. Как дизайнер. Оценивая возможный вид из окон домов. Зимой, летом, весной и осенью. Оценивая перспективы того, что они могут здесь построить.
— Это же джекпот… — резюмирую.
— Ага. Джекпот…
— И ты мне не сказал…
— Вчера только сделку закрыли.
Ясно. Суеверия.
О сделке нельзя говорить вслух, пока на руках не окажутся документы.
В самом начале… они теряли так много объектов по разным причинам. Им перебивали цены, в документах находились косяки, менялся курс валют, из-за чего им не хватало денег.
Нашей фирме почти восемь лет. Сначала там было два сотрудника: Даня и Антон. Свой первый дом они строили два года. Искали землю, искали команду. В фирму вложился Кирилл Дубцои и Никита Барков. Два года спустя присоединился отец Дани. Продал свой бизнес и отдал все ему, как соучредитель.
К тому времени у них в штате было семь человек, а теперь у них семнадцать. Я тоже в штате. Я дизайнер. Один из пяти. Когда твой муж является твоим боссом — это роняет твои профессиональные качества в глазах окружающих, но я смогла это пережить. Моя мама тоже работает в фирме. Она главный бухгалтер, а моя сестра уже два месяца работает в фирме юристом. Влад тоже работает в фирме. Сейчас он за границей, закупает материалы для отделки вместе с одним из наших дизайнеров. Он пришел в фирму четыре года назад, после того, как попал в аварию в компании своих обкуренных дружков и неделю провел в реанимации.
Его отец тоже работает в фирме. Они переехали.
В жизни Милохина все устроено так, что люди вращаются вокруг него, а не наоборот. Это касается и его родителей. Их жизнь полностью подстроена под его график, под его ритм. Они хотели видеть его чаще, чем раз в год, и для этого им пришлось переехать туда, где живет он. Если они хотят провести с нами Новогоднюю ночь, им нужно уточнить, нет ли у нас планов.
Со своим отцом я общаюсь редко. Он все-таки женился во второй раз и в третий раз стал отцом. Жена моложе его на пятнадцать лет. У него другая семья, и иногда я чувствую, что его поступок задел меня гораздо глубже, чем я могу признаться кому-либо, но мне есть чем залечивать эту рану, каждый раз, когда она снова ноет... а моя мама... она больше не хочет замуж, хотя уже пять лет в отношениях с главным архитектором фирмы.
— Че это за бунт? — Даня посмеивается, прижавшись носом к моему виску.
Улыбаюсь, накрывая его ладони своими.
Наш малыш пинается. Нам пять месяцев.
Я морщусь, пережидая, пока это прекратится.
— Он услышал твой голос, — говорю беспечно.
— Мне помолчать? — бормочет Милохин.
— Нет… — опускаю веки.
Его губы гуляют по моей скуле. Перемещаются к уху и прикусывают мочку, от чего я ощущаю между ног фейерверк. По шее бегут мурашки. Ерзаю попой по ширинке его джинсов и впиваюсь в его колено пальцами.
— Даня… — шепчу, возбуждаясь до невозможности.
— Мои моральные принципы позволяют осторожно трахнуть тебя сегодня, — сообщает мне на ухо. — Потом я уже не уверен. Я не могу расслабиться, когда у тебя в животе слушатель.
— Что? — открывая глаза. — И что это значит?
— Сегодня сексом занимаемся в последний раз.
— Ты серьезно? — выкручиваю голову, глядя на него возмущенно.
— Да… — глубоко вдыхает, присматриваясь к беседке.
— Ты что, напился?
Опустив подбородок, смотри на меня.
— Я в норме.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Когда у тебя родились эти принципы?
— Недавно.
— Ну, а я не согласна.
— Извини. Я так не могу. Он шевелится.
— Раньше тебя это не смущало.
— Старею.
— Замечательно! — отворачиваюсь.
Хмуро смотрю на толпу визжащих детей, внутренне принимая тот факт, что мой муж только что отказал мне в сексе.
Его руки сильнее сжимаются вокруг меня. Губы опять прижимаются к уху.
— Попроси что-нибудь, — шепчет он мне. — Все, что хочешь. Что угодно…
— Кроме секса?
— Да… — смеется хрипловато.
— День рождения не у меня.
— У меня уже все есть.
Закусив губу, глажу свой живот.
— У меня тоже… — отвечаю ему.
— Подумай… — вздыхает.
Нащупав пальцами обручальное кольцо на его безымянном, глажу широкий толстый ободок.
Мой муж любит делать мне подарки. Я ему тоже. Иногда это мелочи, а иногда нет. Проекты, которые он отдает мне в работу всегда особенные. И чаще всего они просто кошмарно сложные. Дома с неправильными формами, найти материалы под которые просто адский геморрой. Но я набрасываюсь на них, как пиранья. Горю этими проектами. Я не получила свой диплом. После переезда в Москву я бросила институт. Вместо него закончила художественную школу, и это было, как окунуться в свою стихию.
Однажды он сказал, что залог успеха его бизнеса — мои дизайны.
Разумеется, это не так. Хороших дизайнеров полно, просто мне повезло.
Я горжусь им гораздо сильнее, чем собой. Я создаю просто интерьеры, а он… он, кажется, создает империю.
Рассеянно скольжу глазами по присыпанному желтыми листьями газону и замечаю, что от толпы детей отделяется одна фигура.
Пиная ботинками листья, направляется к нам. На темноволосой макушке нет шапки, которая обязана там быть. В руках надувной “молот Тора”, который рассекает воздух под детские рычания и пируэты.
Через минуту его хмурое замороченное лицо возникает перед нами.
— Мы сегодня вернемся домой? — капризно спрашивает наш сын.
— Мы тут вообще-то на ночь, — напоминаю, набрасывая ему на голову капюшон куртки.
Ковыряя пальцем джинсы на колене Дани, он дует щеки:
— Здесь еда не вкусная.
— Не придумывай.
— Когда будет торт?
— Скоро.
— Можно мне с вами посидеть? — приживается телом к руке Дани и кладет на его плечо подбородок.
— Где твоя шапка?
— Не знаю.
Через два месяца ему будет четыре. Когда мы поженились я была беременна. Мы дважды переносили свадьбу из-за нехватки времени. Дважды, черт возьми. Я хотела, чтобы все было идеально. Все так и было, за исключением того, что гвоздем этой программы был мой живот!
— Пап, я хочу на лодку… — канючит Артём.
— Завтра, — отзывается Даня.
— Я хочу сегодня…
— Сейчас ты на празднике. Соблюдай правила.
— Мне надоело… — говорит так тихо, что я слышу это еле-еле.
— Придется потерпеть.
Насупившись, тянется руками к ладони отца. Даня кладет ее на бедро, позволяя маленьким детским пальцам перебирать свои. Тема дергает за указательный, тычет пальчиком в центр отцовской ладони, которую тот расслабляет, а потом захватывает детскую ладошку в капкан.
Детский смех разлетается по озеру. За ним визг, когда Милохин перехватывает руку Темы чуть повыше локтя, подтягивая к себе. Играет с ним, лениво, как лев с котенком.
Поскольку Тема за этим и пришел, его визги заразительные и звонкие.
— Торт везут… — замечаю лениво.
— Торт? — вскидывает голову, собираясь сорваться с места.
Даня его не отпускает, удерживая за маленький щуплый бицепс.
— Ну, па-па! — верещит он, хохоча. — Отпусти!
— Зачем?
— Ну, по-жа-лу-й-ста…
Убедившись в том, что он не свалится на траву от резких движений, Даня осторожно освобождает его руку.
Сорвавшись с места, сын несется к беседке, но потом меняет направление, возвращаясь назад. Обвивает шею отца руками и лепечет:
— С днем рождения…
Пока его пятки сверкают, удаляясь, я разворачиваюсь в руках мужа и присоединяюсь к поздравлению.
Глажу его затылок, целую уголок улыбающихся губ, потом целую его по-настоящему. Прося его внимания и себе, заманиваю в свой рот его язык, на котором чувствую вкус виски.
Целую его скулу, снова целую губы…
— Я хочу дом на той стороне озера… — отвечаю на его предложение, заглянув в яркие голубые глаза.
У нас уже есть дом, но мы сменили два за эти годы, потому что не можем найти свой идеальный. Просто мы избалованы в этом плане, и никак не можем достичь совершенства.
Губы Милохина складываются в улыбку. Будто только что он получил новую цель, которая пришлась ему по душе.
— Одобрено… — говорит лениво.
Конец!)