Глава 29
Даня
Шесть месяцев спустя
Мой первый в жизни опыт поездок на поездах сложился в общем и целом в цифру сто двадцать четыре часа. Говеность ситуации заключается в том, что все это случилось в один год. Шестьдесят два часа “туда”, и шестьдесят два “обратно”. Помимо всех других видов передвижения, которые я тоже освоил впервые.
Сто двадцать четыре часа в плацкарте, набитом пацанами со всей страны. Пятьдесят пацанов, запертых в одном вагоне без кондиционера в разгар июня. Дерьмово, но не худшая вещь в жизни. Все терпимо, кроме того, что время тянется, как медленный, блять, вальс.
Еще полтора часа.
Полтора часа и я дома.
— Пф-ф-ф… — лежа поперек койки, караулю антенки сети и интернета на своем телефоне.
Сеть появляется раз в час, мне достаточно, чтобы прогрузить часть висящих в мессенджере сообщений. Чтобы ознакомиться с инфой, которую бережно собрала для меня моя девушка.
Новости ее жизни, фотки, поздравление меня с днем рождения в сентябре, в качестве подарка — мой портрет. На нем мое лицо с наброшенным на голову капюшоном толстовки. Черно-белая картинка, на которой я улыбаюсь.
Твою мать.
Я не разбираюсь в художественных техниках, но это, на мой взгляд, очень талантливо. Я на себя со стороны никогда не смотрел, но если она видит меня таким… блять, я не против.
Не позволяю своему телу зудеть от нетерпения только потому, что за прошедший год научился терпению такого уровня, который позволит сидеть на месте, даже если над головой пролетит космический корабль. Полезный навык, который я “возьму с собой”.
Смотрю на фотографию Юли, где она позирует мне у окна. Лицо залито солнцем, зеленые глаза по цвету напоминают сосновые иголки. На следующем фото она позирует для меня в розовом лифчике. Цвет оттеняет смуглую кожу первоклассно. От вида ее груди в кружевных чашках у меня начинается эрекция.
— Блять… — прикрываю глаза и откидываю голову на перегородку.
Полтора час. И я дома.
— Зачет, — слышу голос с верхней полки. — Это Юля?
— Закрой пасть, — улыбаюсь, сворачивая картинку.
Голова Тохи свешивается сверху, возникая передо мной.
Мы ровесники. В свою часть из города мы попали вдвоем, до этого никогда не пересекались. Грубо говоря, он не из моей тусовки, а я не из его, но общение у нас сложилось сразу. Мы лихо поладили, сомнений нет, мы продолжим общаться и дальше. Я девять месяцев был его командиром, и успел оценить его адаптацию в любых условиях. У него инженерное образование, я поделился кое-какими планами на жизнь, и Тоха, в отличии от моей девушки, не думал два раза, чтобы решиться на переезд.
— Красивая… — вздыхает над моей башкой.
— Угу… — смотрю на бегущую за окном картинку.
Последнее сообщение от Юли датируется четырехдневной давностью, и в нем она демонстрирует мне свое селфи за столиком кафе.
Последний раз я звонил в апреле.
Я знаю, что меня ждут, и за полчаса до прибытия начинаю собираться. Прячу жетоны под майку и надеваю куртку. Кепку отправляю в рюкзак и затягиваю узел. Уперев локти в колени, жду, пока ситуация с сетью устаканится окончательно, после чего звоню своему другу Кириллу Дубцову.
— У-у-у, какие люди! ЗдорОво! — веселится он в трубку.
Вокруг начинается суета и галдеж, потому что поезд через десять минут прибывает. Перекрикивая шум, отвечаю:
— ЗдорОво! Есть возможность меня на вокзале подхватить?
— Через полчаса буду там, — отвечает он.
— Только никому пока не говори, — прошу его, сжимая и разжимая свойкулак. — Это сюрприз.
— Понял, — смеется Кир. — У фонтана будь.
Тоха спрыгивает с верхней полки и бросает на мою свой рюкзак. Надевает куртку.
— Ты сейчас куда? — опускает на полу-лысую голову кепку.
Провожу рукой по собственному отросшему ежику, говоря:
— В кафешку одну нужно заехать. Со мной хочешь?
— Там пожрать можно?
— Можно, — улыбаюсь.
На перроне жарко так же, как в вагоне, но от свежего воздуха в носу карнавал.
Кругом дофига встречающих, но мы с Тохой обошлись без фанфар. Он — потому что друзья на лето разъехались, я — потому что не извещал семью и друзей. Возможно, чуть позже сброшу родителям сообщение, но сейчас заморачиваться нет желания. От них тоже были сообщения в мессенджерах, но я не отвечал, как и Владу. Этот день я собираюсь посвятить не им. Приблизительно всю следующую неделю тоже, а дальше… не думаю, что задержусь в городе больше, чем на пару недель.
Щурясь от солнца, стоически принимаю то, что штаны прилипли к заднице. Желание окунуться в фонтан бешеное, как и принять душ.
Спортивный “мерседес” Дубцова видно без проблем, как только заворачивает на парковку. Его не заметить сложно, даже если во всю стараться. Ностальгия по собственной тачке чешется внутри, но к вещам в этой жизни лучше не привязываться, чтобы потом от них не зависеть.
— Фига се… — бормочет Тоха. — Это за нами? Мы в него поместимся? — кивает на “мерен”.
— Это обман зрения, — заверяю его с весельем.
Тачка больше, чем кажется, но мы с Тохой почти одного роста, и по весу тоже одинаковые, так что нам двоим сзади действительно может быть тесновато.
Дубцов выходит из салона и двигается к нам трусцой, сверкая зубами и зеркальными авиаторами.
Здороваемся, и на меня снисходит расслабленность, которая граничит с ленью. Состояние, на которое сложно было перестроиться даже десять минут назад, а теперь оно как вода растекается по венам.
Я дома.
— Антон… — представляется друг.
— Кирилл, — Дубцов жмет ему руку. — Сейчас, минуту подождите…
Достает с заднего сиденья детское кресло и убирает его в багажник.
— Поздравляю, — говорю ему, сев на переднее сиденье. — Мальчик, да?
— Ага, — отзывается Кир, ведя машину. — Спасибо… — расслабленно крутит руль. — Куда едем?
Берем кофе в старбаксе. Прошу его тормознуть у цветочного, где беру букет каких-то ромашек. Тоха ухмыляется на заднем сиденьи, с абсолютным пофигизмом забросив за голову руки. У него полная синхронизация с картинкой города за окном. Город сонный, как тихий час в детском саду.
Вряд ли кто-то посторонний сможет понять нас с Тохой. Для этого нужно окунуться в то, во что окунулись мы. Если моя девушка спросит, я расскажу супер облегченную версию, опустив дохера подробностей. Во-первых, говорить об этом нельзя, во-вторых, большая часть моей службы — это внутренняя кухня, которую раскладывать на атомы ни к чему. Все, что я могу сказать — скучать там не приходилось, даже сидя на унитазе.
Еще на подъезде к Музкафе, в одиноком кармане у тротуара я вижу знакомый голубой “пыжик”.
С шумом тяну воздух, радуясь, что сразу поехал сюда, проанализировав всю поступившую в мой мессенджер информацию от Юли за последний месяц.
Отстегиваю ремень еще до того, как Дубцов тормозит на маленькой парковке, где осталось как раз одно свободное место.
Как раз в этом месте в мою кровь начинает вливаться тестостерон.
Выхожу из машины, прихватив с собой стоящий у ног рюкзак и цветы. Антон выходит следом, Кир тоже.
Звеню дверным колокольчиком. В кафе от кондеев прохладно. Это рай. На нас пялятся все, включая Алёну Баркову, которую узнаю только за счет ее роста, потому что она отрастила волосы и сменила цвет с пепельного блонда, на что-то очень натуральное.
— Подержи, — отдаю Тохе свой рюкзак, впиваясь глазами в пространство.
— Блин… это надо заснять… — бормочет он.
Алёна, считает ворон, глядя на меня секунд тридцать. Отдав парню в фартуке, с которым трепалась до моего прихода, стопку кафешных меню, разворачивается на пятках и марширует за стойку, после чего скрывается в коридоре, который ведет на кухню.
Чувствую, как поджимается живот.
Уже через пару секунд она появляется снова, и ее голос смешан с голосом, от которого разгоняется пульс.
Юля появляется из коридора с подносом в руках, ее подруга семенит следом.
— Дай мне… — просит у нее поднос.
— Зачем?
Опустив подбородок, наблюдаю.
На ней короткий джинсовый комбинезон и майка. На ногах черно-белые кеды. Волосы собраны на макушке в тяжелый узел.
— К тебе пришли, — Алёна кивает на вход, горящими глазами глядя на мою девушку.
Игнорирую то, что примерно каждый присутствующий врубил камеру на телефоне.
Провожу ладонью по своей почти лысой башке, глядя в огромные зеленые глазища. Вижу, как вздрагивают крылья маленького прямого носа, как поджимаются губы.
— Эм… — смотрит на Алёну, толкая ей в руки свой поднос.
Когда снова вижу ее лицо, на нем слезы.
Зараза…
Опустив руки вдоль тела, идет ко мне с медленной плавностью, которая сносит мое терпение.
Пихаю Антону заодно и цветы, шагая навстречу.
Ловлю ее примерно через пять секунд.
Сгребаю в охапку хрупкое тело, вжимаясь носом в ямку между плечом и шеей.
Блять, как же она пахнет…
Вжимаю Юлю в себя, отрывая от пола. В кулак зажимаю пояс джинсового комбинезона на ее талии и закрываю глаза, подыхая от удовольствия. Меня накрывает возбуждение. Моментально стоит, как у неандертальца, блять. Но эта потребность просто фон.
Мою шею сжимают так, что не отлепить, а тело податливое и мягкое, как расплавленный шоколад. Повторяет каждый контур моего. Нос прижимается к виску, кубы к уху…
Из них вырываются всхлипы.
— Здесь я, не плачь… — шепчу Юле в шею.
— Нне ппредупредил…
— Сюрприз… что у тебя с весом, а? — задаю вопрос, который назрел у меня еще в поезде.
Она похудела килограмм на пять. Хрупкая, худая… непривычная…
— А у-у ттебя? — шепчет. — Ты чтто вессь год стер-роиды ел?
Смеюсь.
Веду по ее щеке носом, губами собираю слезы.
Все, что она потеряла в весе, судя по всему, подобрал я. В месте, где главным развлечением является спортивная качалка, это не сложно. У меня дохрена прибавилось в мышечной массе, и теперь рядом с ней чувствую себя реальным бугаем.
Нахожу ее губы.
Они подрагивают. Раскрываются, отрезая мое сознание от окружающего мира. Ныряю в Юлю языком. Хочу сдержаться, но не могу. Целую так, что в затылок впиваются ее пальцы.
На нас обрушивается дебильное “улюлюканье”толпы.
Сжимаю упругие ягодицы ладонями, подталкивая вверх. Юля обнимает ногами мою талию. Смеется. Снова ищет мои губы.
Откинув голову, ловлю ее поцелуи на своем лице.
Несмотря на наш совместный адреналин, они медленные.
Нежные.
Закрываю глаза. Растягиваю губы в улыбке.
— Шампанское за счет заведения всем! — где-то за кадром объявляет голос Алёны.
Юля прыскает от смеха.
— А поесть за счет заведения можно? — Тоха перемещается за моей спиной.
— Тебе можно, — отвечает девушка Баркова.
— Вау… я Антон…
— А я “Алёна-у-меня-есть-парень”.
Юля смеется, заглядывая в мои глаза.
Если она когда-нибудь спросит, как часто я думал о ней, находясь за четыре тысячи километров, я отвечу, что каждый день. И каждый свой звонок выгрызал беспринципно и без жалости к другим желающим, потому что знал, как она их ждет.
Примерно через пятнадцать минут мероприятие приобретает формат масштабного. Подтягивает Ник Барков, за ним появляется Лекс и Марк. Жена Дубцова появляется еще через час с маленьким пацаненком на руках.
Стол из пятиместного превращается в шести, а потом в девятиместный, за счет стыковки с соседними. Я не в ресурсе травить байки. Это делает Антон. Гибко обходя неудобные вопросы, вещает.
Сидя на моем бедре, Юля гуляет губами по моей шее и лицу. У меня то стоит каждый раз, когда погружаюсь в ощущения на полную. Когда ловлю ее губы и целую их неторопливо. Ее нежность заразительная. Она гасит всю агрессию, которая скопилась за прошедший год и сидела во мне, как необевреженная граната.
Юля делает наше совместное селфи и публикует его с припиской “он дома”.
Для меня не становится неожиданностью появление Влада.
Заняв место где-то в торце стола, слушает разговоры, вертя в руках свой телефон.
Я столько раз шел на бесполезный контакт с ним, что в этот раз не хочу совершать никаких действий.
Реагирую только тогда, когда вырастает рядом.
— Там родители… — сует руки в карманы шорт. — Выйдешь? — смотрит на меня исподлобья.
Они ждут на улице.
Отец вышагивает вдоль фасада, ероша рукой волосы. Они прибавили в седине за год, и в целом он выглядит на взводе.
Мать обнимает себя руками под грудью, осматривая мою форму и знаки отличий на нашивках.
Я торможу в шаге от обоих, будто между нами невидимая стена, но у меня нет потребности принимать объятья.
— А в армии хорошо кормят, — слегка хрипит материнский голос.
— Там кормят очень дерьмово, — рассеиваю ее предположения.
— Тогда поехали домой… — находится она. — У нас там… все твое любимое…
Влад топчется рядом, пиная кроссовком камни на асфальте.
— Извини, — посмеиваюсь, глядя на собственные берцы. — У меня другие планы.
— Даня, — зовет она. — Мы не зла тебе желали. Только добра. Может мы и ошибались…
Не знаю, с чего вдруг такой балет, но отвечаю просто:
— Я оценил.
— Поехали домой… возьми свою девушку…
— У нас другие планы. Может быть как-нибудь заскочу.
Повисает тишина, в которой жарятся все, кроме меня.
Отец делает пару шагов навстречу и протягивает ладонь. Принимаю ее спокойно. Сжимает и соединяет мою грудь со своей. Хлопает по плечу, тихо говоря:
— Я тобой горжусь.
Молча киваю. Наблюдаю за тем, как бредет к машине, снова запуская ладонь в волосы.
Мать оставляет на щеке поцелуй, который принимаю, не двигаясь. Протягивает мне какие-то ключи, со словами:
— Это от твоей квартиры. Оформим на тебя все документы, когда… когда найдешь время. Адрес… я… его тебе выслала сообщением.
Задача, обдумывать которую сейчас у меня нет желания.
Возвращаю ключи, говоря:
— Оставьте пока себе.
— Даня…
— Потеряю, — вру без усилий.
Пожав печально губы, она кивает. Идет к машине, оглядываясь через плечо.
Мне нечем их успокоить. Я не думал о них ни тогда, когда садился в поезд, ни когда с него сходил. Я не хочу омрачать свой день их раскаянием или эмоциями. Поставив мою жизнь на паузу, они не думали о моих эмоциях. Все честно.
Повернув голову, смотрю на Влада.
— Ника уехала, — ерошит волосы, как секунду назад делала отец. — Перевелась в Москву. Как-то тупо все получилось…
Молчу, вдыхая ставший прохладным уличный воздух.
— В общем, с возвращением…
Возвращаюсь в кафе, не провожая глазами его “Лексус”.
Когда едем с Юлей в такси, уже темнеет. У водилы окно нараспашку. Пахнет летом и городом.
Юля тихо дышит у меня под боком.
Губами прижимаюсь к ее волосам.
Адрес доставки — гостиница, в которой когда-то мы провели свою первую ночь. Ехать к ней домой — так себе вариант. Мы слишком громкие, чтобы наше совместное времяпрепровождение можно было не заметить в ее квартире.
Когда заходим в номер, это похоже на молчаливый танец. Я двигаюсь за ней, а она за мной.
Несмотря на то, что хочу видеть ее всю, мы не включаем свет.
Моя куртка падает на пол, за ней джинсовый комбинезон Юли.
Никогда в жизни я так остро не чувствовал девушку. Никогда, блять. Ее дрожь, когда накрываю собой посреди здоровенной гостиничной кровати. В темноте, где источником света служат тусклые сумерки за окном и зажженные фонари, стягивает с меня футболку.
Ее грудь стала на размер меньше, но ласкаю тугие соски под ее тихие стоны с полной уверенностью, что мне нравится и так, и так, но я бы хотел вернуть первоначальную комплектацию.
Приподнявшись на локтях, ласкаю ее шею под тихие стоны. Распускаю волосы, купая в них пальцы.
Трет меня ладонью через штаны. Борется с ремнем.
Вхожу в нее осторожно, когда выпускает меня наружу и спускает с задницы брюки вместе с бельем.
Дышу в ее щеку раскрытыми губами, замирая и поджимая яйца от удовольствия. Спазмами по мышцам проходит дрожь, когда Юля сжимается вокруг меня, душа влажной горячей удавкой. Двигаюсь медленно и целую… целую ее губы. Пальцами гладит мою спину, принимая меня покорно, как, блять, никогда…
Складываем свои движения в мой оргазм. Кончаю в нее, не встречая возражений. Ее оргазмом я займусь позже. Добыть его не всегда выходит “с ноги”, но она прощает мне мой эгоизм. Следует за мной, когда переворачиваюсь на спину. Растекается по мне, спутав наши ноги.
— Поедешь со мной? — спрашиваю, залипая.
— Ты плохо попросил… — бормочет.
Растягиваю губы в улыбке, понимая, что сейчас выгляжу точь-в-точь, как развеселый придурок на ее картине.