Обнажённая

За прошедшие два дня не произошло ничего особенного, многие проблемы так и не сдвинулись с мёртвой точки. Меня это раздражало, поэтому я срывался на всех сотрудников и почти не выходил из офиса. Ближе к обеду наконец-то был успешно завершён наркотрафик через итальянско-швейцарскую границу, что усилило активность наркокартеля Королевской кобры. Следующая важная поставка должна была состояться в Австрию через неделю, но я приказал перенести её на следующий месяц, впереди было много забот со свадьбой и моей будущей женой. Экран телефона засветился, мне звонила Лаура. Разговаривать с ней сейчас не хотелось, но я понимал, что и так достаточно задел её гордость этой публичной ссылкой. 

— Надеюсь, ты звонишь, чтобы извиниться. 

— Я звоню, чтобы узнать, жив ли ты ещё или твоя невестушка уже отправила тебя на тот свет, пока извивался перед ней ужом. 

В какой-то степени сейчас я был приятно удивлён звонком Лауры, в её голосе сегодня было беспокойство. То самое материнское беспокойство и забота, которых я был лишён.

— К твоему сожалению, я всё ещё жив. И всё ещё не изменил своего решения насчёт тебя.

— Это даже не твоё решение, Тэхён. Пока ты рассыпаешься перед ней мельче маку, барсы на той стороне виляют хвостом от радости. Очнись, ты подставляешь себя смертельной опасности и всё из-за какой-то девчонки! 

Лаура не была зла. Она была в отчаянье и пыталась вбить мне в голову свою собственную истину, однако, даже будь это так, я предпочёл бы утонуть во лжи.

— Пожалуйста, выпей ромашкового чая и больше не звони мне по таким вопросам.

— Я здесь не знаю, куда себя деть из беспокойства за твою жизнь! А тебе хоть трава не расти! Эта ведьма лишила тебя всего человеческого!

Я молчал, раздумывая над её словами. Человеческого? А было ли во мне когда-то это что-то человеческое? Оно умерло ещё двадцать четыре года назад и было похоронено моими собственными руками под снегом, и холодная январская стужа была тому единственным свидетелем. На долгие два десятка я был лишён сострадания, чувств и человеческого тепла. Но всё это вернулось ко мне в образе прекрасной девушки и воспитанницы моих заклятых врагов.

— Ты ошибаешься, — выдохнул я. Впервые за долгие годы чувствовал себя человеком, а не сосудом, наполненным кровью и жестокостью. Человеком, а не расчётливым правителем и влиятельным доном. Человеком, а не жалким мальчишкой, растоптанным брезгливостью отца и жалостью матери. Ты ошибаешься. Она вдохнула в меня жизнь. Она просто делает меня человеком, а не монархом. Говорить этого вслух я не стал и положил трубку. Признаться в этом Лауре — значит объявить ей о своих чувствах к Дженни. Она не поймёт этого никогда и, возможно, это даже к лучшему. Боюсь представить, во что превратится дом, если эти две женщины снова будут жить под одной крышей. В последний раз я едва не лишился лучшего друга и прекрасного работника. Я усмехнулся. Данте явно будет припоминать мне об этом весь остаток своей жизни. До встречи с Дженни оставалось полтора часа, и я наблюдал, как секундная стрелка часов очерчивает круги. Тишину прервал заместитель моей секретарши.

— Босс, к вам пришёл Стефано Авогадро и требует, чтобы вы приняли его.

— Я же сказал, что сегодня не принимаю.

Появление Стефано разрушило всё моё внутреннее спокойствие, которое я так тщательно собирал воедино.

— Я сказал ему об этом, но он настоятельно требует аудиенции с вами.

— Так скажи охране, чтобы выпроводили его отсюда взашей, иначе я сделаю это с тобой!

Спокойствие было утрачено окончательно. Все сотрудники компании беспрекословно подчинялись мне, но они же и боялись других влиятельных людей, именно поэтому этот мальчишка метался между двух огней с каплей воды, понимая, что не сможет потушить ни тот, ни другой. Стефано, как и я, очевидно, был не в духе и настаивал на своём. 

— Он достал оружие, босс. И пристаёт к другим сотрудницам...

— Мать твою, он что, пьян?!

— Он совершенно трезв.

Я выругался себе под нос. Если этот ублюдок выбесит меня сегодня ещё хоть чем-то клянусь, не оставлю от него даже шмоток!

— Пускай войдёт. Предупреди охрану, чтобы были наготове.

Парень скрылся, и меньше чем через десять секунд в кабинет вальяжной походкой вошёл Стефано. Наглаженный серый пиджак и накрахмаленная рубашка иногда сминались под его неаккуратными движениями, а золотая цепочка на шее слишком сильно выделялась на сером фоне его вида. Мне захотелось сорвать с него это вычурное убожество и заставить давиться собственным одеянием. 

— Работники твоей компании чересчур невежливы! Разве они не знают, кто я? Или ты со свадебными хлопотами забыл оповестить их о том, что я здесь всегда желанный гость?

— С каких пор ты стал здесь желанным гостем? И какого дьявола ты размахиваешься оружием у меня в фирме? Тебе на лоб приклеить закон?

Стефано засмеялся.

— Мой дорогой Дон, меня можно разбудить ночью, и правила омерты будут отскакивать у меня от зубов! Я прекрасно помню: не доставай оружие, если не собираешься его использовать.

— Советую тебе немного унять своё веселье, иначе ночью правилам омерты не отчего будет отскакивать.

Стефано немного поутих, однако его самооценка едва ли подверглась сомнениям.

— Да брось, он даже не заряжен, — мужчина с пренебрежением бросил на стол беретту и откинулся на стуле.

— Говори, зачем явился и не благодари, что я закрыл глаза на твоё распутное поведение с моими сотрудницами, учти, что в следующий раз ты уйдёшь отсюда без рук.

— Ай-ай-ай-ай, вот возьму и пожалуюсь твоей невесте на твоё зверское и совершенно негостеприимное поведение.

Фальшивая улыбка медленно превращалась в хищный оскал.

— Сделать это без языка будет проблематично, — он уселся на стуле чуть более ровнее и, наконец, принял серьёзный вид. Я ухмыльнулся.

— Ладно, на самом деле я пришёл, чтобы пригласить великого дона и его невесту на великое событие в Королевской кобре! Олимпу стукнуло семьдесят лет.

— Если бы я праздновал юбилеи каждого притона, то у меня не осталось бы времени ни завоевать власть, ни на то, чтобы найти невесту. 

Стефано наигранно оскорбился моими словами.

— Перестань, ты прекрасно знаешь, что Олимп — это не просто притон. Это целая империя, которая, между прочим, кормит и тебя, и всю твою страну!

— Ты слишком много берёшь на себя, как на владельца борделя, где девушек накачивают наркотой и выставляют на аукцион.

— И через три дня там состоится грандиозный банкет. Я буду рад видеть тебя и госпожу Ким Дженни, в конце концов, будет странно, если вы не придёте. В отличие от тебя, мне не нужно, чтобы люди отзывались обо мне, как о негостеприимном хозяине, который не пригласил на масштабное торжество самого Дона и его спутницу.

Стефано оставил передо мной два пригласительных, медленно поднялся и, поклонившись, ушёл. Я подавил в себе желание схватить бумажки с золотыми узорами и отправить их в урну. Стефано был прав. У меня не было выбора, и я должен был сохранять своё лицо перед народом. Когда весь твой народ — это буквально змеиное логово, а ты там король, не явиться на торжество, которое своей мощью дойдёт до снежных барсов, значит потерять авторитет. Для меня, конечно, не составляло никакой проблемы пойти на этот маскарад, но взять с собой Дженни... Порой я забываю, что она тоже выросла в семье мафии, и подобные зверства должны быть ей не чужды. Я почти уверен, что она с ранних лет могла наблюдать нечто подобное и у себя дома, а не только в притонах. 

А что, если нет? А что, если эта часть тёмной жизни ей совсем не знакома? В конце концов, я понятия не имел, каким образом проходит воспитание девочек на той стороне, учитывая, что Дженни не имела базовых навыков, которые имеют здесь почти все девушки. Я полагаю, что там их просто наряжают, как красивых кукол и вешают лапшу на уши вместо серёжек. Я откинулся на спинку стула в замешательстве. Стоило ли посвящать девушку в тайны этого мира или она уже в курсе? А может, стоит ничего не говорить и просто привести её туда в надежде, что ситуация не закончится пропастью между нами. Хотя, наверное, это невозможно. Стефано обязательно устроит что-нибудь дикое, выходящее из ряда вон, прекрасно зная, что это увидит моя невеста. Проклятый удав.

* * *

Играла музыка. Лёгкая и спокойная, совсем не под стать моему напряжённому настроению. До встречи оставалось ещё десять минут, и время тянулось медленнее, чем весь прошедший день. Дверь открылась, и в «Камелии» появилась Дженни. Красное платье слегка тащилось за ней по полу, сегодня в ней не было той обнажённой раскованности, как тогда, на балу, но это не делало её менее прекрасной. Ощущение загадочности наполнило это простенькое место, и музыканты даже стали тише играть, а потом и вовсе стихли и бесшумно исчезли. Я встал со своего места, чтобы поприветствовать её. 

 — El amor no respeta ley ni obedece a rey, — девушка смущённо отвела от меня взгляд, и я отодвинул перед ней стул. Когда сел напротив неё, то понял, что она дрожит, но не от страха передо мной. А перед тайнами, которые я собирался ей открыть.

— Ты не можешь жить в неведении и не хочешь знать правду, — девушка вздрогнула, я с точностью угадал её мысли.

— Боюсь, что правда мне не понравится, и я пожалею о своём любопытстве, — она была почти готова просить меня ничего ей не рассказывать, но сегодня я не готов уступать. Пропасть между нами должна была медленно уменьшаться, пока не превратится в крошечную трещинку на земле.

— Верно, знайку на суд ведут, а незнайка дома сидит, но ты, наверное, предпочла бы идти на суд, чем сидеть дома.

Дженни поджала губы.

— На самом деле я бы очень хотела сидеть дома. У меня это практически не получается, о чём потом я сильно жалею, — она помедлила, прежде чем спросить. — Раз уж я сюда пришла, то глупо сейчас бежать назад. Так кто же такая Джина?

Я налил нам обоим вина перед тем, как начать посвящать её в подробности глупой и совершенно неинтересной мелодрамы. Про эту дурацкую историю отказались бы снимать кино и рассмеялись бы в лицо неудачливому сценаристу.

— Джина была дочерью одного крупного бизнесмена, с которым я когда-то сотрудничал, она приехала сюда, чтобы поступить в научную академию и на одном из светских вечеров познакомилась с Лаурой. Она почему-то решила, что наличие у меня жены закрепит мою позицию у власти, особенно если появится наследник и считала, что Джина идеально подходит на эту роль. Лаура думала, если у меня возникнут чувства к Джине, то моя болезнь перед ней отступит и всячески пыталась сблизить нас. В то время королевская кобра была практически разорена из-за беспечности моего отца и меня больше интересовала судьба страны чем личная жизнь, поэтому я даже не заметил как Джина перебралась к нам в дом. Я не придал этому значения, пускай живёт, мы поженимся, когда приведу дела в порядок, а ребёнка можно усыновить и объявить своим сыном. Для меня это было удобно, я не интересовался жизнью своей невесты от слова совсем. Даже не знал, сколько ей лет, дома почти не появлялся, мы редко виделись, только за ужином и то почти не разговаривали. Я был слишком уставшим, и мне было не до неё. Она делала, что хотела, и я не был против, мне было плевать. Дома не ночевал, почти всегда был в офисе или в разъездах и Джину не устраивала такая жизнь, поэтому она решила действовать. Девушка едва ли не на всю страну заявила, что беременна от меня. Якобы я взял её силой, и теперь мне не удастся никому ничего доказать, но она не знала одной важной вещи: гаптофобия. Лаура сразу поняла, что это её обман и попытка женить меня на себе. Она выгнала Джину из дома, и та навсегда уехала отсюда, больше я ничего о ней не слышал.

Дженни молчала, и выражение её лица говорило о том, что это явно не то, что она себе представляла.

— Она действительно была беременна?

— Я не знаю. Может, и переспала с кем-то, чтобы наверняка. Но факт, что у нас с ней ничего не было.

— Прости... Я такое себе навыдумывала, что теперь мне стыдно перед тобой.

— Главное, что ты узнала правду и больше у тебя нет повода что-то себе выдумывать.

Дженни отпила из бокала, на её лице читалось облегчение. Я догадывался, что среди прислуги эта история передаётся как легенда, но понятия не имел, во что она успела превратиться за столько лет.

— То есть Джина жива? — спросила девушка, желая услышать полное опровержение слухов.

— Жива и здорова. Уже, наверное, давно вышла замуж и нянчит детей. 

— Хорошо, а Камилла? Эта девушка была на зимнем бале. 

— Дорогая, я и не представлял, что ты настолько ревнива.

— Вовсе нет! Не хочешь, не рассказывай, я спросила просто так, для общей информации.

По ней было видно, что её терзало любопытство, и моя уклончивость могла натолкнуть её на мысли о нашей возможной связи с моей подчинённой.

— Дженни, ты уже заподозрила меня в связи со всеми девушками, о которых только успела услышать! Каплю доверия, — лёгкий румянец накрыл её щёки. Может, она и не хотела признавать, но в ней было чувство собственничества и даже не испытывая ко мне никаких чувств, она бы не допустила измены с моей стороны. Вот только и лечь со мной в одну постель девушка не была готова.

— Камилла работает в моей компании бухгалтером, хорошо общается с Лаурой, а та, в свою очередь, намекала мне на отношения с ней. На этом всё.

— Лауре явно стоит открыть своё брачное агентство.

— Не думаю, что эта хорошая идея, поскольку до твоего появления я так ни разу и не женился.

Дженни улыбнулась. Затем официант принёс нам ужин, и мы не спеша ели, обмениваясь незначительными фразами. Вечер проходил спокойно и непринуждённо, огорчали только мысли о том, что наши разговоры не о чём должны медленно перейти в обсуждение этого мерзкого гомункула. Во рту появился неприятный привкус, вино отдавало горечью, краски вокруг начали сгущаться, а потом и вовсе исчезли, оставив мне лишь образ Дженни в бесконечной тьме.

— Тэхён, всё хорошо? Ты очень странно на меня смотришь, — и нет даже тени страха в её бездонных карих глазах. Любопытная искорка блистает, озаряя волшебную улыбку. Боже, как она была прекрасна сегодня в своём красном одеянии, скрывающем все её соблазнительные изгибы. Игривая натура и оттенок мудрости сплетались в ней воедино. Она могла в мгновение ока пробить стену неприступности любого мужчины, заставить его стоять перед ней на коленях. Обнажённого, уязвимого, изнывающего от желания, но не властного над ней. Я улыбнулся ей, чувствуя, как грань тонкого доверия подходит к следующей двери того мира, который я собирался открыть ей.

— У меня две новости: хорошая и плохая. Хорошая: нас пригласили на масштабное событие в королевской кобре. На юбилей очень важного... Заведения.

В её глазах мелькнуло недоверие. Одна только мысль о большом празднике её не радовала. Она явно не любила присутствовать на торжествах, полных народу и выпивки.

— Если это была хорошая новость, то какая тогда плохая?

— Нас пригласили в Олимп.

Дженни погрузилась в сомнения. Ей явно было знакомо это слово, ну ещё бы, о нём не слышал только дурак.

— Звучит элегантно, но если это тот Олимп, о котором я слышала... То мне явно не хочется туда идти.

— Смею предположить, что до тебя дошла правильная информация, поскольку я тоже не хочу туда идти.

— Почему ты не закроешь это ужасное место? Неужели ты поощряешь то, что они делают? — я ждал этого вопроса. Дженни мыслила слишком праведно, находясь в обществе преступников с самого детства. Если кому-то плохо или больно, то за него обязательно нужно заступиться, если где-то поступают не по совести, то следует сейчас же восстановить справедливость. И если существует такой ужасный притон, как Олимп, то его непременно нужно закрыть. Но если бы в мире мафии всё было так просто, не было бы никакого смысла в её существовании.

— Всё не так легко, ангел. Хоть в Олимпе и творятся ужасные вещи, но он наш козырь в этом жестоком скоплении преступности. Королевская кобра во многом известна в мире благодаря Олимпу. К тому же девушки преимущественно приходят туда по доброй воле, а те десять-двадцать, которые были похищены, как правило, никому не нужны, и заступаться за них никто не будет.

— Но их семьи...

— В этом и загвоздка. Почти все девушки сироты или их родители алкоголики и наркоманы, которым безразлична судьба их детей. Говорю же, никто не будет за них заступаться, все отбираются тщательно, за исключением тех, кто сам пришёл. На них смотрят уже под другим углом.

Обстановка между нами изменилась почти мгновенно. И, видимо, эти изменения заметили не только мы вдвоём. Непринуждённость теперь отдавала горечью пепла, и хрупкая связь между нами нарушилась. Девушка не знала, что говорить, а я не мог найти нужных слов, чтобы сгладить ситуацию. Сейчас мне очень хотелось её обнять. Просто прижать к себе и сказать, что только её благополучие имеет для меня значение, а не этот чёртов Олимп и не эта дурацкая страна. Заработанное когда-то кровью и по́том, сейчас уже не казалось таким значимым в жизни.

— Ничего страшного, если на торжестве я буду не очень вежливо вести себя с гостями? Может, даже чуть-чуть хамить.

В своих раздумьях я не сразу увидел, что девушка оживилась, стала немного улыбаться и уже не выглядела столь задумчиво. Тоска, охватившая меня, стала медленно угасать.

— Если это доставит тебе удовольствие.

— Непременно.

Тишина и преграды между нами растаяли по мановению её руки. Тема была закрыта, Дженни идёт со мной на торжество, избавив меня от лишних хлопот и угрызений совести. Даже если она превратит гулянку Стефано в невообразимый хаос, это не имело значения. Больше к этой теме мы не возвращались и старательно обходили стороной политические и семейные вопросы. О предстоящей свадьбе девушка тоже говорить не пожелала. Несмотря на то, что ей не было восемнадцати лет, брак до совершеннолетия — не вопрос, что на её стороне, что на моей. Вечер прошёл замечательно, и после я проводил Дженни не только до особняка, но и до её спальни. Мы остановились у двери, и девушка неловко потёрла руки.

— Спасибо тебе за чудесный вечер, — вся её решительность испарялась, стоило мне оказаться к ней чуть ближе, чем на два метра.

— О нет, это я должен благодарить тебя, жизнь моя. Если бы не ты, я бы не выбрался сегодня из того болота работы, в которое я себя засунул.

— Послушай, вся эта ерунда, что я тогда сказала... Про то, что жених и невеста должны жить порознь до свадьбы. Это я от стресса наговорила, мне не стоило доставлять тебе лишних неудобств. Тем более это твой дом.

— Но это и твой дом тоже. Поэтом имеешь полное право выгнать меня, если сочтёшь, что я нахожусь здесь слишком много.

— Перестань.

— Поверь, это к лучшему, что пока мы живём раздельно. Иначе до свадьбы мы бы сделали столько всего, что не полагается по традициям. Однако свою невесту я всё равно сегодня поцелую.

Я завладел её губами сначала нежно, а потом с большей страстью, когда не встретил сопротивления. Я был поражён, что она не отстранилась и ответила. Её язык, мягкий и тёплый, робко двинулся мне навстречу. Хриплые короткие вдохи вырывались через нос, её волосы щекотали мне пальцы рук, когда я обхватил ладонями лицо. Я остановился тогда, когда почувствовал, что тело начинает требовать большего, а к этому она была не готова. Большие глаза смотрели на меня с затаившемся желанием и недоумением, пухлые губы распухли, нежная кожа раскраснелась от моей щетины. Я отошёл назад, пока не потерял над собой контроль.

— Увидимся через три дня.

Я торопливо спустился по лестнице, едва не оглядываясь назад. Спину прожигал её взгляд, она стояла там, пока я не скрылся из виду. В машине понял, что нам обоим будет не просто пережить эти три дня до следующей встречи.

El amor no respeta ley ni obedece a rey — любовь не уважает закон и не подчиняется королю.

От Автора: дорогие мои, я знаю, что сильно виновата перед вами, задержав главу на непозволительно долгое время! В последнее время по учёбе завал, а нас ещё и лишили майских выходных и я просто вышла из строя за последние несколько недель. Благо, я успешно защитила свой проект на высший балл и сдала первый экзамен.  Постараюсь наладить привычный режим в ближайшее время и установить себе чёткое время работы над текстом, чтобы главы выходили регулярно.  Давайте постараемся набрать тут 15 комментариев и 25 звёздочек! Всех люблю и обнимаю!