От ненависти до любви один шаг [457]

Ки Хун замер, будто осознав всю глубину этих слов. Он пытался понять, что имел в виду Фронтмен. «Ты — сам игра.».Эти слова эхом отдавались в его голове, и каждое из них было как удар в самое сердце. Он еще не был полностью поглощен этой системой. Еще не стал тем, кем был Фронтмен. Но эти слова словно намекали, что игра не просто про людей, а о том, кто они сами. С каждым днем, с каждым решением он становился частью этого зла.

Он взглянул на экран, где игроков вели на новую игру. Их страх, их борьба за выживание, их судьбы висели на волоске. Ки Хун почувствовал, как его внутренний конфликт растет, как комок в горле. Он был в ловушке. Но есть ли у него выбор? Его голос дрогнул:

— Я не могу... Я не могу быть частью этого. Я не такой. Я не...

Фронтмен, наконец, повернулся к нему. Его лицо оставалось скрытым за маской, но в его позе, в жестах, в тоне, было что-то, что заставило Ки Хуна почувствовать холодный, беспощадный расчет.

— Ты уже есть часть этого, Ки Хун, — сказал Фронтмен, делая шаг к нему. — Ты пришел сюда сам. Тебя никто не принуждал. Ты сам сделал выбор. Тебе бы стоило сесть в самолет в тот день.

Ки Хун сжал кулаки, кровь бурлила в его венах. Он встал и сделал шаг вперед.

— Я не могу позволить этому продолжаться, — сказал он тихо, но с решимостью. — Я не буду стоять и смотреть, как люди умирают. Ты не сломишь меня.

Фронтмен молчал, но его глаза словно виделись за маской. Они не были полны страха или гнева, только расчетом. Его глаза говорили, что он уже все предсказал. Ки Хун был как пешка в его игре, и это осознание терзало его.

— У меня нет выбора. У нас нет выбора, — произнес Фронтмен, и в его голосе звучала не столько угроза, сколько констатация факта. — Это не конец. Это начало. Игра только началась.

Ки Хун не мог отвести взгляд от монитора, на котором игроки продолжали идти в зону для игры, каждый не верный их шаг приводил к смерти. Он снова почувствовал эту отчаянную нужду что-то изменить, что-то сделать, чтобы все это закончилось. Но что он может сделать? Чем он может противостоять системе, которая все равно поглотит его, если он не будет осторожен?

Фронтмен снова заговорил, его голос стал тихим и почти с сочувствием:

— Ты думал, что ты сможешь изменить все это? Сломать систему? Ты слишком поздно понял, Ки Хун. Ты уже здесь, в этом мире, и не выйдешь из него.

Ки Хун сжал зубы. Он понимал, что Фронтмен прав. Но его воля не сломана. Он был готов сражаться.

— Может, я не могу изменить все это одним движением. Но я буду бороться, — прошептал он, и его глаза наполнились решимостью. — Я не позволю тебе победить.

Фронтмен не ответил, лишь взял пульт и на мгновение выключил экраны. Комната погрузилась в темноту.

— Ты сделаешь выбор, Ки Хун. Когда придет время, ты будешь готов или сломлен. Не забывай, ты уже стал частью игры. И в этой игре нет победителей.

Ки Хун закрыл глаза, ощущая холод в воздухе. Он был готов. Он сделал свой выбор.

Игры только начинались.

Темнота комнаты поглотила Ки Хуна. Он сидел, слушая тишину, лишь изредка нарушаемую звуками работы оборудования. Сердце стучало в груди с невероятной силой, как будто оно пыталось выбраться наружу. Он знал, что внутри этой игры не было ничего кроме боли и предательства. И чем дальше он погружался в этот кошмар, тем яснее становилось одно: единственный способ выжить — это перестать быть тем, кем он был раньше.

Что, если он действительно уже часть игры?

Эти мысли не давали ему покоя. Ведь кто-то, кто принимал участие в такой системе, уже был сломлен. Ки Хун всегда был одним из тех, кто пытался бороться, кто думал, что можно победить систему, изменить что-то, спасти хотя бы часть людей. Но Фронтмен говорил, что все пути ведут к одному.

— Ты слишком поздно понял, — его слова вертелись в голове. — Ты уже здесь.

Ки Хун сжал кулаки. Он не был готов сдаться, не был готов принять свою участь. Он не хотел становиться таким, как Фронтмен.

Он подумал о людях, которых он встретил на пути в Игре, о тех, кто умер, о тех, кто оказался слишком слаб, чтобы сделать правильный выбор. Он знал, что если он останется в этой комнате, если он примет все это как данность, то его душа останется здесь навсегда. Он не мог позволить себе сдаться.

Ки Хун взглянул на Фронтмена, который сидел, наблюдая за происходящим. Он видел, как Фронтмен искал слабости, как наслаждался игрой, как человек, который знал, что исход уже предрешен. Это было не просто игрой для него, это было больше — это было его миром.

Ки Хун сделал шаг к выходу. Он не мог больше сидеть и смотреть. Он должен был что-то сделать. Что бы это ни стоило.

— Ты думаешь, что сможешь изменить все, — услышал он голос Фронтмена. — Но ты даже не представляешь, как глубоко ты зашел. Ты — часть этого.

Ки Хун остановился у двери и обернулся.

— Я не собираюсь становиться твоим слугой, — сказал он, его голос был тихим, но решительным.

Фронтмен взглянул на него с непониманием, как если бы он не мог поверить, что Ки Хун может сопротивляться. Его маска была безэмоциональной, но глаза говорили о многом.

— Ты не понимаешь, Ки Хун, — сказал Фронтмен, в его голосе скользнула тень сожаления. — Ты уже давно зашел так далеко, что выхода нет. Ты даже не знаешь, насколько ты стал частью этого мира.

Ки Хуна это очень сильно разозлило, он не такой, как фронтмен, у него есть человечность. Он быстрым и уверенным шагом подошел к столу, взял бутылку с алкогольным напитком и...

—————————————————————————————————

Уххх, сегодня вышло сразу 4 главы. Я просто чутка заболела и поэтому осталась дома. Если интересно чем все закончится, то ставьте звездочки. У меня к вам вопрос:в следующей главе снимать маску фронтмена или нет?