От ненависти до любви один шаг [457]

Ки Хун шел за Фронтменом по узкому коридору, освещенному тусклыми лампами. Стены были гладкими, холодными. Здесь все было стерильно, как в операционной.

— Что теперь? — глухо спросил он.

Фронтмен не обернулся.

— Теперь ты узнаешь, что значит быть по ту сторону Игры.

Они подошли к массивной металлической двери. Фронтмен поднял голову и датчик распознал его маску— замок щелкнул, дверь медленно поползла в сторону.

За ней открылась просторная комната, заставленная мониторами. На экранах — камеры наблюдения, игроки в формах, охранники в масках. Ки Хун невольно задержал дыхание.

Игроки.

Фронтмен молча сел в кресло, жестом указав Ки Хуну на соседний стул.

— Добро пожаловать в команду.

Ки Хун не двигался.

— Ты правда думаешь, что я просто так соглашусь и стану частью этого?

Фронтмен чуть повернул голову.

— Если бы ты не собирался соглашаться, ты бы не пошел за мной.

Ки Хун стиснул зубы. Он ненавидел этого человека. Ненавидел за его хладнокровие, за эту проклятую маску, за саму Игру.

Но он был прав.

Ки Хун сел.

— Я не буду убивать людей.

Фронтмен не ответил. Вместо этого он смотрел на экраны и наблюдал за игроками, спустя минуту он все таки ответил ему.

-Мы не убиваем их, они делают свой выбор.

Эти слова еще сильнее разозлили Ки Хуна, он сжал подлокотники кресла, пытаясь не наброситься на него. Прошло несколько минут, тот ублюдок в черной гримасе наблюдал, как игроки в панике не знают что делают. Возможно, с ними что-то сделают, а может и пощадят. По крайней мере, Ки Хун надеялся на второй вариант, он не хотел, чтобы убивали даже его врагов. Смотря в одну точку, проклинал всю эту систему и продумывал план разрушения всего этого. Из мысли сбил его фронтмен.

— Посмотрим, сколько ты продержишься.

Ки Хун понял: теперь он играет в новую игру.

Только на этот раз ставка — его душа.

Ки Хун сидел в кресле, стиснув кулаки, пытаясь совладать с внутренней бурей. Он знал, что должен быть хладнокровным, но все внутри него кричало. Это не могло продолжаться. Это было невозможно. Как он мог стать частью этого безумия? Как он мог просто сидеть здесь и наблюдать за смертью, зная, что не в силах остановить это?

Фронтмен не замечал его борьбы. Он был поглощен игрой, следил за каждым движением игроков на экране, их паникой, их решениями. Иногда, в порыве страха, они делали ошибки, другие поддавались давлению, и они падали, как домино, один за другим.

Ки Хун стиснул зубы.

«Я не буду частью этого. Я не стану таким, как он»— думал он, но в глубине души понимал: если он останется здесь, то игра неизбежно поглотит его.

— Ты еще думаешь, что сможешь изменить все это? — медленно спросил Фронтмен, не отрывая глаз от монитора. Его голос был спокойным, даже холодным. — Ты не сможешь. Ты уже стал частью этой игры.

Ки Хун закрыл глаза, его дыхание стало тяжелым. Он снова чувствовал этот холод, ту же пустоту, которая охватывала его, когда он оказался в этой ловушке. Но теперь он знал, что у него есть шанс. И он не собирался просто сидеть, сложа руки.

— Я найду способ, — прошептал он, уверяя себя. — Я уничтожу этот кошмар.

Фронтмен усмехнулся, но не повернулся к нему.

— Ты очень наивен, Ки Хун. Ты думаешь, что можно просто так выйти из этого? Ты даже не представляешь, что ты натворил, когда сделал свой выбор. Все пути ведут к одному — ты будешь частью этого. И каждый твой шаг теперь будет определять, выживет ли кто-то из этих людей.

Ки Хун сжал подлокотники еще крепче, ощущая, как от гнева сжимаются его пальцы. Он смотрел на экран, где игроки, как и ожидалось, начали делать ошибки. Кто-то пытался скрыться, кто-то пытался атаковать, а кто-то... просто молился, не зная, что делать. Ки Хун чувствовал, как в его груди начинает закипать ярость, но, несмотря на это, он знал, что нужно думать холодно. Нельзя позволить себе быть поглощенным эмоциями.

— Я не буду играть в твою игру, — сказал он сдавленно, но решительно. — Ты не сломишь меня.

Фронтмен снова повернул голову, наконец взглянув на Ки Хуна. Он не видел его лица но чувствовал, что в его глазах было что-то, что заставило сердце Ки Хуна замереть. Он не знал, что это было, но он понял одно: Фронтмен не боялся. Он уже знал, чем все закончится.

— Ты не играешь, Ки Хун, — ответил Фронтмен, его голос стал тише, но еще более уверенным. — Ты — сам игра.