2. Мы любим. Часто любим.
Мы любим. Часто любим. Клянемся, что навсегда. Но со временем забывается. Любовь может перерасти в пофигизм или того хуже, в ненависть.
Иногда мы специально переворачиваем все в своей голове так, будто человек, которого мы любили монстр. Он ужасен! Не ситуация, которая вас разделила, а тот самый человек, которому вы когда - то были преданы, которым когда - то были любимы.
Ева не пыталась выйти из запертой комнаты, не кричала и не билась об стены. Она была спокойна. Как всегда.
Я открываю ключом дверь в её комнату, когда зашел, увидев её состояние, немного испугался и растерялся.
Ева плакала, сжавшись возле окна. Её колени были крепко прижаты руками к груди, а волосы слегка растрепанны.
—Ты не уйдешь отсюда, пока не расскажешь мне всю информацию, которая мне нужна. - Говорил я, не подходя к ней. - Я не буду кормить тебя, не буду поить. И дальше, чем за пределы этого этажа ты не выйдешь. Просто не сможешь. - Я все чаще и чаще узнавал в ней до чёртов знакомые линии лица. Я узнавал в ней человека, без которого каждый день гнил в детском доме.
—Я не знаю! - Она кричала, вновь и вновь срывая голос, казалось, что она только сейчас поняла, в какой ситуации находится.
—Ты врешь! Этого, мать твою, не может быть. - Я тоже срывался, но мой голос был сильным. Ева никогда не могла меня перекричать.
Интересно, она до сих пор обожает чупа - чупс со вкусом колы? Она до сих пор считает перед тем, как уснуть, она до сих пор представляет истории перед сном?
Она молчала, а мне хотелось психануть и уйти, слишком громко хлопнув дверью. Я её похитил только для того, чтобы выведать нужную мне информацию, да? Тогда почему мне сейчас хочется разглядывать стёртое из памяти лицо долго - долго.
Она худая, у нее сильно видны скулы и тёмные круги под глазами. Многие подумают, что она наркоманка, но я то знаю, она не досыпает. С раннего детства её главный страх - ночной кошмар. Поэтому она старается не засыпать. А худоба врождённая.
—Кто ты такой? - вдруг успокоившись, спросила Ева.
Мне сказать ей, что я её сводный брат? Нет. Будет слишком много вопросов. Не надо.
—Это неважно.
—А что тогда важно!? - Она больше не плакала.
—Где находится этот гребанный сейф, Ева, скажи и тебе ничего не будет. Ты сможешь уйти и забыть все. - Опять.
—Я не знаю! Я правда не знаю.
—Ты чертова лгунья, Ева. - Я подхожу к ней, сажусь рядом, но не на подоконник, а на кровать, которая стояла близко.
—Тебе самой то не хочется отсюда уйти? Ева, расскажи мне, то, что я требую. И ты уйдешь. Я даже тебя вознагражу. Ты на такие деньги сможешь себе новых родителей, блять, купить. - Я снова срывался. Уж больно ценные в том сейфе бумаги.
—Сотрудники детского дома забьют тревогу. И в конце - концов найдут меня. - Она снова была спокойна. Как никогда.
—Тебе шестнадцать лет. Им плевать на тебя. Где ты, что ты. Им насрать! - Я знаю это, как никто другой.
—Хватит. - Тихим, спокойным голосом сказала она. - Раз я отсюда не выйду...- она ложится на подушку, выпрямляя ноги, пытаясь вместить меня. Демонстративно ложится спать.
—Правильно, поспи. Силы тебе пригодятся. - Ухмыляюсь я и встаю с кровати. Выключив свет в её комнате, ухожу.
Завтра твой день рождения. Я помню. Мама. Я помню, как ты предала меня. Я помню, как ты выбрала Еву и её отца. Предпочла их, а не меня. Хотя я был готов поделиться тобой. Был готов отдать им твое внимание, лишь бы не разлучаться с тобой. И не ставил тебе выбора. Привела отца Евы - был счастлив. Уделяла им все свое внимание - был счастлив. Хотя и Ева то постоянно была одна. Ты уделяла внимание только её безответственному отцу. Дура.
—Тим, завтра, пока меня не будет словесно угрожайте Еве, чтобы она наконец нам все рассказала. Если хоть кто - то из вас применит на ней физическую силу...Тим, ты меня знаешь.
—Хватит мне угрожать, я все понял.
—Вот и хорошо.
***
Он был добрым. Даже слишком добрым. Всегда.
Мы все с рождения добры. Нас ломает этот мир, в котором мы живём. Кого - то оглушает желание отомстить. Кого - то желание превратить этот мир в счастье. Но такого не бывает.
Слышали ли вы, что хороших людей Бог забирает раньше остальных? Все почему? Чтобы уберечь их от этого ёбаного мира.
***
—Как спалось? - Спрашиваю я, сидя на пуфике возле её кровати. Листаю какой - то журнал. - Что снилось? - Она игнорирует меня и отворачивается к стенке. - Не тех людей игноришь, Ева.
Она снова спокойна. Спокойна словно, она - наблюдатель. Она в этой истории не главный герой. Читатель.
—Что - нибудь хочешь мне рассказать, милая? - Спрашиваю я, закрывая журнал. Но Ева снова молчит, подживая ноги. - Так значит. - Я жутко злюсь, - на контакт со мной выходить отказываешься, - я психую, скидываю с нее одеяло, поднимаю на ноги как котёнка. Она смотрит на меня, приподнимая голову. Без эмоций. Так спокойно. Мать твою. Я даже не могу её ударить. Даже совсем чу - чуть.
—Хочешь узнать кто я? - Вдруг осмелился я. Она кивает, и тогда я продолжаю, - Твой гребанный сводный брат.
—Ты - Адам? - Бинго! - Этого не может быть. Ты врешь! - Она кричит, разочаровавшись. Снова срывает голос. Он не успевает окрепнуть сегодня.
—Вот так, Ева, выглядит человек, которого ты когда - то любила. - Говорю я, победоносно улыбаясь. - Любила же, а, Ева? - Молчит. - Да любила. И я тебя любил.
—Ты все врешь, - как приговор повторяла Ева. - Отпусти меня! - Она попыталась протиснуться к выходу, но я встаю со стула и не даю ей этого сделать. Прижимаю к себе. И неожиданно для себя обнимаю. Нет, это не выглядело так, словно мы обнимаемся. Только я знал, что на данный момент прижимаю её к себе. Обнимаю. Как же я скучал, Ева. Мне кажется, что мы встретились с тобой не пол дня назад, а только что. Заново.