Часть 17
«дни пролетают как птицы
надо бы остановиться
прочесть как в первый раз
давно забытый стих о нас...»
Небольшая неприметная пятиэтажка в Ясенево, в которой половина населения была старики, а ещё четверть алкаши, утопала в лучах рассветного солнца. Весеннее утро окрашивало двор в персиковые цвета, превращая полуразрушенную детскую площадку в что-то более менее приятное глазу. В тишине двора раздался звук подъезжающей машины, на которую никто не обратил внимание, потому как, дом ещё спал.
Чёрная волга остановилась у одного из подъездов, выпуская из своих дверей своих пассажиров: двух мужичин и женщину. Один, повыше, остановился, оглядывая двор со всех сторон, подмечая точки, с которых хорошо просматривается подъезд и двор, другой же, быстрым шагом повёл спутницу в подъезд. Оказавшись в полумраке обшарпанно подъезда, в тишине послушался звук снятия пистолета с предохранителя.
— Это обязательно? – тихо поинтересовалась молодая женщина.
— Бережёного Бог бережёт. – спокойно ответил её спутник и первым двинулся вверх по лестнице.
Квартира, которая была им нужна, располагалась на втором этаже. Пока женщина открывала дверь, сопровождающий её человек оглядывался по сторонам, на предмет лишних глаз, ушей или пробегающих теней. Наконец, замок поддался и женщина аккуратно открыла дверь.
— Стой. – приказал мужчина, отодвигая её в сторону.
По лестнице в этот момент уже поднимался второй сопровождающий, также с оружием наготове. Мужчины переглянулись, кивая друг другу. Подошедший вторым тихо прошёл в квартиру.
— Всё чисто. – вскоре подал он голос и двое других тоже вошли следом.
— Вы же в курсе, что мы не в шпионском кино? – Ксюша опустилась на диван, глядя на Витю и Космоса.
— Меры предосторожности никогда не бывают лишними, тебе ли не знать? – парировал Холмогоров.
— По всему периметру и в доме напротив будут наши люди. – сообщил Витя, беря девушку за плечи. – Подъезд будет под постоянным наблюдением. Если всё пройдёт, как мы задумали, то в ближайшие дни твой брат сам нас найдёт.
— Вить, будьте осторожны. – серьёзно проговорила она. – Он тебя уже однажды чуть не убил.
— Не переживай. Всё под контролем. Я ночью приеду. – Ксюша кивнула.
Когда Витя и Космос вышли из подъезда, снова оглядев двор, Пчёлкин сплюнул на землю и обернулся на окна, за которыми скрывалась теперь Ксюша. Витя сомневался, с самого начала, как только Саша озвучил этот план и до нынешнего момента. Он сомневался, но был готов сделать всё, чтобы помочь, чтобы потом не жалеть об этом ещё в десяток лет, коря себя за неисполненное. За страх, совершить ошибку. Он был готов умереть за неё и за дочь. Он был готов на всё.
— Фил уже отправил ребят. – сообщил Кос. – Минут через двадцать, думаю, подтянутся.
— Кос, ты же понимаешь, что если в этот раз опять что-то пойдёт не так...
— Пчёлкин, давай не скули. Ты когда таким пессимистом стал? – перебил друга Холмогоров.
— Да станешь тут. – покачал головой Витя.
Он никогда и сам не мог подумать, что жизнь способная так его перекорёжить. Настолько страшно, плохо и тошно ему не было ещё никогда. Пчёлкин всегда был самым неунывающим, самым озорным, самым заводным среди своих друзей, а сейчас он был абсолютно растерян. Будто на его плечи упал небесный свод, а он едва ли был Титаном, чтобы держать его. Но он держал, упрямо сгибаясь под этой тяжестью, но не бросал попыток пытаться.
Краем глаза он заметил, как то тут, то там во дворе стали появляться люди. Двое мужчин вошли в подъезд дома напротив, коротко кивнув Вите с Космосом. Те никак не отреагировали, но сигнал приняли. Ещё двое вошли в подъезд, из которого недавно вышли два друга. Подразумевалась, что об этих двоих Ксюша знать не будет, а вот они будут пристально следить за всеми входящими и выходящими. Теперь оставалось надеяться лишь, что в этот раз всё пойдёт по плану. По их плану.
Кирилл после поджога казино, внутри с родной сестрой, и последующего визита к ней в больницу, залёг «на дно». Белый приставил за ним слежку, поэтому они точно знали, что из Москвы он не уехал. Также, они уже знали, что и о пропаже сестры он тоже был осведомлён. Но самым главным был факт того, что девочку он привёз с собой, а значит, задумка бригады имела шанс на реализацию. Витя нервничал, нервничала и Ксюша, с которой теперь он проводил каждую ночь.
Оказавшись в безопасности, без гнёта своего брата, она будто бы снова стала той самой девочкой: спокойной, ласковой и милой. Но прежней она не была. И он тоже больше не был прежним, тем более с ней. В её объятиях он сам себя не узнавал, но это было совсем не важно. Ничего вообще не было важно. Только она. Лежащая на его груди, мягко проводящая пальцами от кадыка до того места, где билось под рёбрами его сердце. Целующая его в шею. Проводящая кончиком носа от уха прямо к его губам. Вся она. В такие моменты, ему казалось, что не было тех лет, разлуки, не было всего этого кошмара, который они оба пережили.
Одним вечером он снова застал её задумчиво раскладывающую пасьянс на столе.
— Я думал, ты завязала с позорным прошлым. – улыбнулся он, садясь напротив, цепляясь взглядом за червонного валета. – Опять я? – хмыкнул он.
— Опять ты. – ласково улыбнулась она.
— Ну и что в этот раз говорят карты?
— Да ничего они не говорят. – безразлично ответила Ксюша, собирая их в колоду. – Ерунда это всё. Просто хотела руки чем-то занять. – она замолчала, медленно тасуя колоду. – Кирилл вышел на связь?
— Нет. – покачал головой Пчёлкин.
— Тебе не кажется, что мы просто впустую тратим время? Я не удивлюсь, если он опять затеял какую-то свою игру, и со дня на день ты вернёшься и найдёшь тут мой труп.
— Ксюш...
— Да, я помню, всё под контролем. – отмахнулась девушка, поднимаясь из-за стола, но мужчина ловко перехватил её за запястье, притягивая к себе и усаживая на колени.
— Малышка моя, я тебе обещаю, всё закончится, мы заберем нашу дочь и... - он вдруг задумалась. – А кстати, я даже ни разу не спросил, как её имя. – Ксюша улыбалась, запуская пальцы в его волосы.
— Виктория. Так звали мою маму. – Пчёлкин задумался.
— Виктория Викторовна. Хорошо звучит. – Витя поймал её улыбку, тут же увлекая девушку в поцелуй.
***
Ксюша сидела на разложенном диване, уложив голову на колени и смотрела на Витю, лежащего на том же диване и задумчиво курящего. Струи сизого дыма он выпускал вверх, наблюдая, как он таял где-то под потолком. Пчёлкин заметил её взгляд и провёл свободной рукой по хрупкой женской спине.
— О чём ты думаешь? – ласково спросил он, приподнимаясь на локте и целуя несколько выступающих позвонков.
— О тебе. – просто ответила она, улыбаясь.
— И что же ты думаешь обо мне? – Витя ответил на её улыбку, подтягиваясь ближе и целуя её в плечо.
— Что ты очень красивый. – шепнула она, уткнувшись носом в его щёку.
— И только?
— И ещё, что я очень счастлива, когда ты рядом. – у него засосало под ложечкой от этих слов.
Она говорила об этом так просто, так легко, будто бы у неё не сковывало горло ужасом, всякий раз, когда он сам пытался сказать ей о чём-то подобном. А он так много чего хотел ей сказать, но у него буквально язык приклеивался к нёбу, а слова застревали в горле всякий раз, когда он решался сказать хоть что-то. Пчёлкин давно уже понял, что полюбил её так, как никого и никогда не любил. Хотя он никого никогда и не любил до неё и это он знал теперь точно.
— О чём ты мечтала в детстве? – спросил вдруг Пчёлкин, укладывая её обратно к себе на грудь.
— Стать солисткой большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения. – с улыбкой ответила она.
— Серьёзно? Ты умеешь петь? – удивлённо вскинул брови Витя.
— Умела в детстве. – спокойно ответила она. – Моя мама была учителем музыки, и отец очень хотел, чтобы я тоже пошла по её стопам. А когда мама умерла, он сам лично водил меня на занятия музыкой, пока... - она вздохнула – пока не пропил фортепиано. А Кирилла раздражали мои занятия музыкой и музыкальную школу я так и не закончила.
— Когда это всё закончится, я куплю тебе пианино и найду самого лучшего учителя, Всесоюзный хор я тебе не обещаю, но... - Ксюша засмеялась, впервые за долгое время звонко и искренне.
— Сделаешь из меня новомодную певичку, на манер бандитских любовниц?
— Почему любовниц? Жён. – как-то слишком уверенно ответил Витя.
— Ну, замуж меня ещё никто не звал. – кокетливо ответила она.
Пчёлкин уже набрал в лёгкие воздуха, чтобы сказать, что, как только всё закончится, они обязательно поженятся, но оглушающий стук в дверь прервал его. Ксюша подпрыгнула на диване, натягивая одеяло до подбородка. Её красивое расслабленное лицо исказил ужас, который она едва ли могла сдерживать. Витя тоже мгновенно подобрался, и рванулся к пистолету, который лежал рядом с мобильником на спинке дивана. Показав пальцем девушке знак, чтобы она молчала, он быстро натянул брюки и стал крадучись, подходить к двери.
— Пчёла, открывай. – тихий требовательный голос раздался из-за двери, в котором он тут же узнал Космоса.
— Кос?
— Нет, блять, Альбатрос! – огрызнулся друг за дверью.
Тихо набросив цепочку на замок, Пчёла аккуратно повернул защёлку, стараясь не шуметь, и медленно открыл дверь, удерживающуюся цепочкой, тут же выставляя в неё дуло пистолета. Космос хмуро глядел на друга, лишь цокнув языком.
— Да один я, блять, давай быстрее. Я с новостями. – Витя скинул цепочку и пропустил Холмогорова внутрь.
Тот хотел сразу пройти в комнату, но Витя остановил. Понимающе кивнув, Кос прошёл на кухню. Пчёлкин же заглянул в комнату и проговорил всё ещё сидящей на диване Ксюше:
— Это Кос. – девушка кивнула и стала быстро одеваться.
Витя оставил её, направляясь за другом на кухню. Тот уже засмолил сигарету и терпеливо ждал Пчёлкина. Раз Космос заявился к ним глубокой ночью, значит что-то произошло, и требовало его немедленного участия. Холмогоров оглядел друга с ног до головы и усмехнулся, качая головой. Витя сделал вид, что не заметил усмешки. Он отложил оружие на столешницу старой кухни и стал ждать, когда друг начнёт говорить. В кухню вошла полностью одетая Ксюша и встала рядом с Пчёлкиным.
— Братец твой вышел на связь. – наконец изрёк он, вдавив окурок в пепельницу. – Сказал, что говорить будет только с вами двумя и никак иначе.
— Ублюдок. – пробормотал Витя, поведя челюстью.
На секунду ему почудилось, что он снова вспомнил удары, которыми его наградили утром первого января 1992 года на царёвской даче, они вернулись фантомными болями, и он едва сдержался, чтобы не сморщиться.
— Саня ему изложил наши условия. – продолжил Космос. – В целом он согласен их рассмотреть, но его условие – вы.
— И что он хочет нам сказать? – с нажимом уточнил Пчёлкин.
— Да хер его знает.
— Он нас убьёт. – спокойно проговорила Ксюша. – Или меня. Или заставит тебя сделать это. – его голос звучал бесцветно, холодно, будто она давно смирилась с участью быть убитой от руки своего брата.
Трое людей, сидящих на сумрачной кухне, молчали, каждый думая о своем. Вроде бы они получили то, чего добивались, но исход всё равно от них не зависел, сковывая по рукам и ногам неизвестностью.
— Белый сказал, вы сами решайте. – подытожил Холмогоров. – С нашей стороны мы обеспечим любую помощь.
Ксюша молчала. Витя выжидающе глядел на девушку. Он ждал, что она скажет. Он понимал, что она боится брата, боится за него, за их дочь. Он давно понял, что она не боится только за себя. Столько отчаяния, сколько было в этой, когда-то маленькой девочке, он не видел ни в ком. Даже сам он, думая, что хлебнул отчаяния ещё в 92-ом, понял, что всё это была блаж, уязвлённое самолюбие, гордость. А самая пострадавшая из них сторона была она. Маленькая, восемнадцатилетняя, сломленная девушка, в том же 1992 году.
— Когда он хочет встретиться? – наконец, спросила она.
— Завтра в шесть вечера. Вот адрес. – Космос положил на стол листок, на котором был написан адрес. Ксюша и Витя переглянулись. Его затошнило, буквально, а в её глазах он, мог поклясться, он заметил отблески пожара.