Глава 22 «Шаг навстречу»
Следующее утро выдалось серым, но безмятежным. После напряжения последних дней даже лёгкая облачность казалась почти уютной. Анфиса проснулась рано — не от будильника, а от тихого уведомления на телефоне.
«Ты выспалась?»
Сообщение от Антона. Без смайликов. Без лишнего. Просто простое и тихое. Но почему-то именно оно заставило сердце сжаться.
Она не ответила сразу. Просто положила телефон рядом на кровать и немного пролежала, вглядываясь в потолок. Было странное ощущение — будто всё сдвинулось с места, но ещё не стало прежним. И не факт, что станет.
На работе всё шло своим чередом. Смену она начала спокойно, без лишних разговоров. Но Зинаида пару раз косилась на неё с заметным интересом. Люда просто кивнула приветственно и ушла проверять склад. Только Вика прошептала:
— Всё в порядке, да?
Анфиса коротко улыбнулась:
— Да. Всё нормально. Уже всё спокойно.
Но внутри, конечно, было всё иначе. Нормально — это не совсем правда. Но Анфиса не хотела снова рассказывать. Ей хватало собственных мыслей.
Антон написал снова ближе к обеду:
«Я под ареной после тренировки. Можешь выйти на пару минут?»
Анфиса нахмурилась. Ответила:
«Я на работе, Антон. Не могу.»
Через пару секунд пришло:
«Я просто хочу передать тебе кофе. Ты утром не пила, наверное. С молоком и ванилью. Тоже как ты любишь.»
Это сбило её с толку. Она не могла не улыбнуться. Но всё же немного поразмыслив, через десять минут вышла на пару минут на улицу. И правда — стоял у ступенек, в спортивке, с двумя стаканами в руках. Один протянул ей, молча. Она взяла — молча тоже.
— Спасибо, — всё же сказала она спустя секунду. — Но тебе не надо так...
— Надо, — спокойно перебил он. — Пока ты не поверишь, что я правда рядом и меняться хочу — надо.
Она ничего не ответила. Но кофе действительно оказался вкусным. И на душе стало чуть спокойнее.
Анфиса вернулась на рабочее место с тёплым стаканом кофе и странным чувством внутри. Где-то между благодарностью и осторожной настороженностью. Она не знала, как правильно реагировать. Простить? Довериться? Или просто делать вид, что ничего не было?
Через час после обеденного перерыва ей пришло новое сообщение:
«Как день проходит?»
Она задумалась, стоит ли отвечать, но всё же набрала:
«Обычно. Всё спокойно.»
Почти сразу — ответ:
«Ты у меня сильная. Даже когда всё неспокойно, ты ведёшь себя спокойно.»
Она приподняла бровь, глядя на экран. Было приятно. Но в голове сразу возникло: а зачем ты тогда довёл до того, что довёл?
Ответа она не написала. Просто положила телефон рядом на тумбу в подсобке.
Через двадцать минут снова уведомление:
«Я тебя уважаю, правда. И я работаю над собой. Ты мне важнее, чем моя злость.»
Анфиса вздохнула. Хотелось верить. Очень. Но слишком свежа была боль, чтобы позволить себе полностью расслабиться.
«Я знаю, что ты стараешься. Но, Антон... я просто пока не могу забыть то, что было. Мне тяжело рядом, потому что я не знаю, когда тебя 'переклинит' снова.»
Ответ пришёл не сразу. Несколько минут — тишина. Потом:
«Я понимаю. Если хочешь — пиши, если нет — я просто буду рядом. Без давления. Просто буду.»
Она прочитала. И почувствовала, как что-то внутри дрогнуло. Небольшой тёплый толчок. Осторожная вера, что, может быть, всё не зря.
Перед самым концом смены он прислал ещё одно сообщение:
«Когда будешь дома — просто напиши. Не приеду, не приду. Просто хочу знать, что ты дома. Твоя тень — уже спокойнее, чем пустота.»
Она сжала губы, прикрыла глаза. И всё же, написала:
«Я дома. Буду.»
Утро тянулось вяло, как растаявший снег, который никак не мог решить — быть ему водой или всё же остаться льдом. Анфиса стояла у окна, вглядываясь в мутное небо и механически мешая чай. Минут через двадцать надо было выходить на смену. Вроде всё было как обычно. Только внутри — нет.
Телефон завибрировал. Она почти машинально потянулась к нему. Ожидала, что снова — Антон. Но уведомления не было. Странно. Тогда она открыла чат сама.
Сообщение пришло поздно вечером, она не услышала.
«Мама спросила, можешь ли ты к нам вечером. Просто посидеть, чаю попить. Она давно хотела с тобой нормально познакомиться. Я передал, что ты, наверное, не захочешь. Она сказала, что будет ждать ответа всё равно.»
Антон не стал добавлять сердечек, извинений, не тянул за руку. Он просто передал. И как-то от этого у Анфисы в груди стало мягко, будто он действительно понял, что сейчас важно — не настаивать. Не давить.
Она прочла сообщение снова.
Он хотел бы, чтобы она пришла.
Но не ради него — ради мамы.
А может, и ради них обоих.
Часы показывали 20:24.
Пальцы дрогнули — и она всё же набрала короткое:
«Хорошо. Я приду.»
Ответ пришёл через три минуты.
«Спасибо.»
Анфиса стояла перед дверью квартиры, немного колеблясь. Всё происходящее всё ещё казалось непростым, но отказываться было бы бегством. А она не из таких.
Когда она всё же нажала на звонок, дверь почти сразу открыл Антон.
Он выглядел уставшим, но как только увидел её — в лице что-то изменилось. Брови чуть поднялись, взгляд будто потеплел.
Он отступил в сторону:
— Привет... Проходи.
Анфиса кивнула.
— Привет.
Они смотрели друг на друга секунду, может, две. Будто не знали, как правильно реагировать. Но в этом молчании уже было больше, чем в словах.
Антон чуть неуверенно, но искренне добавил:
— Я рад, что ты пришла.
Она посмотрела на него — ровно, спокойно. И в глазах — будто прощение, которое ещё не сказано вслух, но уже начало формироваться.
— Я тоже, — ответила она и прошла внутрь.
Квартира встретила тёплым светом из кухни и запахом выпечки. В коридоре послышались шаги — и в следующую секунду из кухни вышла Юлия Борисовна. В руках у неё было полотенце — видимо, только что вытирала посуду.
Увидев Анфису, она на секунду замерла, потом быстро, но мягко улыбнулась:
— Здравствуй, милая. Я уж начала думать, что не придёшь. Но очень рада, что пришла.
— Здравствуйте. — Анфиса кивнула, чуть улыбнувшись. — Спасибо, что позвали.
— Да ты что. Да мы всегда тебе рады, — с легкой теплотой отозвалась Юлия Борисовна. — Проходи, я как раз чай поставила. Пирог испекла. С яблоком. Надеюсь, ты такое любишь.
Анфиса кивнула, уже чуточку теплее.
Антон проводил её взглядом и пошёл следом.
На кухне всё было аккуратно — как и всегда у Юлии Борисовны. На столе — две чашки и блюдо с пирогом. Она пригласила их жестом сесть.
— Ну что вы стоите, как на собеседовании. Садитесь. А то пирог остынет, — с добродушной усмешкой проговорила женщина и налила чай.
Анфиса почувствовала, как напряжение начинает немного отступать.
Антон сел рядом, не слишком близко, но всё же ближе, чем просто «вежливо». Время от времени он поглядывал на неё — не навязчиво, но с заметной тревогой.
Юлия Борисовна не стала сразу говорить о серьёзном. Она просто рассказывала что-то про работу, про соседку снизу, которая опять залила весь первый этаж. Пару раз они с Анфисой переглянулись, даже улыбнулись. Атмосфера потеплела.
Немного погодя, Юлия Борисовна тихо вздохнула, поставила чашку и сказала:
— Я не буду лезть к вам со словами «разберитесь» или «простите друг друга». Это всё не сразу делается. Но, Анфиса... Если ты всё же решила быть рядом с этим упрямцем, — она кивнула в сторону сына, — то знай, я с тобой. И если будет тяжело — ты всегда можешь поговорить со мной. Правда.
Анфиса опустила глаза.
— Спасибо. Мне это важно.
Антон чуть отвернулся. Будто с трудом скрывая эмоцию. Но всё же сказал:
— Мам...
Юлия Борисовна поднялась.
— Ладно, я пойду. Дам вам поговорить. Только чай не забудьте пить, а не только переглядываться, как в кино.
Она вышла, оставив их наедине.
Антон посмотрел на Анфису.
— Спасибо, что пришла. И что не отказалась.
Она чуть пожала плечами.
— Это ведь тоже важно, правда?
Молчание. Потом он чуть подался вперёд, словно хотел что-то сказать. Но передумал. Анфиса всё поняла без слов. Они просто остались за кухонным столом. В тишине, где не было больше злости, только — осторожная попытка вернуться.
Они ещё немного постояли в тишине кухни — будто и не хотелось нарушать этот хрупкий, почти волшебный момент. Антон не отпускал её рук, а Анфиса, чувствуя его ладони, будто впервые за долгое время по-настоящему расслабилась.
— Знаешь... — она чуть отстранилась, посмотрела на него, мягко, уверенно. — Я ведь правда тебя люблю.
Он слегка удивлённо моргнул, будто не ожидал услышать это именно сейчас, именно в такой тишине.
— Сильно, — добавила она. — Несмотря ни на что. Даже когда страшно, даже когда обидно — всё равно люблю. Не могу иначе.
Антон качнул головой, как будто и сам не верил, что заслужил такие слова. Он обнял её крепче и чуть глухо, будто через ком в горле, ответил:
— Я тебя тоже. Сильно. Не по-детски. Не мимолётно. Навсегда, наверное.
Анфиса прильнула к нему, уткнулась носом в его плечо. Они просто стояли так, держась друг за друга, будто склеивали каждый треснувший кусочек между ними. Спокойно. Уверенно.
Через минуту она чуть отстранилась, но осталась в его объятиях.
— Давай всё забудем? — прошептала она. — Все ссоры, вспышки, крики, драки. Давай просто... как будто всё по-новому, но мы уже знаем, как держаться друг за друга. Давай нормально. По-настоящему.
Антон кивнул. Серьёзно, молча. Потом сказал:
— Хорошо. Только если по-настоящему — то вместе. И если я снова что-то не так... ты мне говори. Не молчи.
Анфиса кивнула.
— И ты мне тоже.
Они снова обнялись — уже иначе. Как будто очистились от всего накопленного. И в этой тишине, в этих простых словах и взглядах было больше любви, чем в сотне бурных сцен.
Юлия Борисовна, как оказалось, не собиралась уходить в тот вечер — она осталась у Сергея Макеева, будто это было уже чем-то обыденным. Анфиса, мельком услышав телефонный разговор, только переглянулась с Антоном. Он пожал плечами — мол, сам только что понял.
— Похоже, сегодня ты останешься у меня, — негромко, но с лёгкой улыбкой сказал он, подходя ближе.
Анфиса кивнула, немного смущённая, но и не особо против.
— Ну, если ты не против, — добавила она, отведя взгляд. — Всё равно завтра на работу рано, лучше не шататься лишний раз по холоду.
— Конечно не против, — мягко сказал он и, приобняв её за плечи, повёл в сторону своей комнаты. — Пошли, отдохнём.
Они устроились у него, и вечер прошёл на удивление спокойно. Сперва болтали ни о чём, вспоминали какие-то глупости, а потом Анфиса вдруг нашла с телефона папку с фотографиями.
— Хочешь, покажу кое-что смешное?
Антон склонился ближе, и на экране замелькали кадры — младшая Лиза, едва родившаяся, и Анфиса — лет двенадцати — с непослушной чёлкой и серьёзным взглядом.
— О, боже, кто эта важная дама? — хмыкнул он, глядя на фото, где Анфиса старательно держит сестру на руках, будто боится уронить.
— Да это я, шестой класс, — хихикнула она. — Лизу только из роддома привезли, а я вся такая ответственная... Но я жутко боялась, что она сейчас заплачет, и я что-то не так сделаю.
Они оба рассмеялись. Было что-то уютное в этом моменте — когда рядом человек, с которым можно разделить прошлое, не скрываясь и не стесняясь.
— А это? — Антон ткнул пальцем в видео, где крошка Лиза упорно пытается повторить за Анфисой танец, падает и визжит от смеха.
— Да это мой личный позор, — Анфиса прикрыла лицо ладонью. — Мы тогда концерт дома устраивали. Сорок раз переснимали.
— Обязательно повторим, — усмехнулся Антон. — Только теперь уже вместе.
— Ну уж нет, — засмеялась она.
Поздним вечером, когда свет уже приглушён, и комната наполнилась спокойствием, они оба улеглись на кровати ближе друг к другу. Не было неловкости. Было тепло. Было чувство, что сейчас — всё на своих местах.
Ночь опустилась на город мягко. Комната утонула в полумраке, лишь слабо подсвеченная уличными фонарями за окном. Где-то внизу гудел поздний трамвай, а Антон уже почти задремал, когда почувствовал, как Анфиса чуть-чуть к нему придвинулась, устроив голову у него на плече.
— Удобно? — спросил он, почти шёпотом.
— Угу, — так же тихо ответила она. — Мне так спокойно рядом с тобой.
Он обнял её чуть крепче, поцеловал в висок и прикрыл глаза. Оба были уставшими — эмоционально, физически. Всё, что произошло между ними за последнее время, казалось, наконец отпустило хоть на несколько часов. Без претензий, без напряжения, просто два человека рядом, дышащих в такт.
— Спокойной ночи, — прошептала Анфиса.
— Спокойной, — ответил Антон, и через пару минут оба уже погрузились в сон.
Утро было ранним и бодрым. Ещё до будильника за окном слышно было, как просыпается двор: кто-то выгружал товар, во дворе гудел мусоровоз, по лужам звякали первые шаги.
Анфиса открыла глаза первой. Некоторое время просто лежала, глядя в потолок и осознавая, где она. Потом повернула голову — Антон ещё спал, дышал глубоко и спокойно.
Она улыбнулась — такой он был почти неуловимо другим. Без тяжести на лице, без напряжённой линии челюсти. Просто мальчишка, которому она уже успела отдать почти всё сердце.
Она аккуратно выскользнула из-под одеяла и потянулась. Посмотрела на часы — было чуть больше семи. До смены оставалось не так уж много времени. Надо собираться.
На кухне было тихо, Юлия Борисовна ещё не вернулась. Анфиса, собрав волосы в небрежную гульку, поставила чайник и начала искать, чем бы перекусить.
Из комнаты через несколько минут вышел и Антон, в футболке и с сонными глазами.
— Ты чего так рано? — зевнул он.
— Работа, Антош, — улыбнулась она, доставая чашки. — Не все такие счастливчики, как ты.
Он усмехнулся, подошёл и без слов обнял её со спины. Немного отстранился и посмотрел на неё серьёзно:
— Я проведу тебя. Ладно?
— Ладно, — кивнула она, не споря. И впервые за долгое время у неё внутри не было тревоги.
Анфиса зевнула, чуть потирая глаза, и облокотилась на стол локтем, устало уронив подбородок на ладонь. Волосы уже были стянуты в резинку, но пара прядей всё равно выбивалась и падала на лицо. Она моргала медленно, как будто каждое движение век было подвигом.
— Ты выглядишь, как будто не спала вообще, — сказал Антон, наливая чай в кружки. В голосе не было насмешки, скорее мягкая усмешка и лёгкая забота.
— А я почти не спала, — хрипловато пробормотала она. — Просто не могла отключиться.
Он присел рядом, опершись локтями на стол, и внимательно на неё посмотрел. Пара секунд — и он поднял руку, мягко убрал с её лба выбившуюся прядь.
— У тебя синяки под глазами, — сказал он тихо. — Ужасные. — И сразу добавил с лёгкой улыбкой: — Но всё равно красивая. Даже такая, как будто тебя автобус переехал.
Анфиса усмехнулась и чуть качнула головой:
— Спасибо, очень мило с твоей стороны. Прямо как комплимент на миллион.
Он пожал плечами:
— Ну а что? Честно же. У тебя глаза хорошие. Даже уставшие.
— Ну, спасибо, Антон, ты явно старался, — с саркастической ноткой сказала она, но всё равно уже выглядела чуть живее.
Он тем временем порезал хлеб, достал сыр, бутерброды собирал молча, как будто давно знал, что ей положить и в каком порядке. Вскоре перед ней оказался тост с сыром, чай с лимоном и даже шоколадка из ящика, которую он, похоже, приберёг на случай «особого настроения».
— Ешь. Я сам всё сделаю. А ты только скажи, если надо будет ещё что-то, — сказал он почти командным тоном, но в этом командовании чувствовалась забота.
— Ты что, решил теперь опекать меня? — глядя на него, спросила она.
Он на секунду задумался, а потом сказал, совсем тихо:
— А если да?
Анфиса замолчала. Её взгляд стал мягким. Она взяла кружку в ладони и чуть подула на чай.
— Тогда... продолжай.
Антон чуть улыбнулся, и больше слов не понадобилось.
Они завтракали молча, но это было то редкое молчание, в котором не было неловкости. Только тишина, чай и хлеб с сыром, тепло кухни и слабое солнце за окном. И два человека, которые, несмотря на всё, всё ещё хотели быть рядом.
Антон первым вышел из квартиры, придержал для Анфисы дверь. Та, немного кутнувшись в куртку, шагнула за ним. Утро было ещё сонное, весеннее — солнце хоть и пробивалось сквозь редкие облака, но воздух всё ещё щипал щёки. Настоящее Подольское утро — сырое, прохладное, с лёгкой изморосью.
Они шли рядом, плечо к плечу. Не разговаривали. Просто шагали — в сторону арены. Город только просыпался: гулкие звуки машин, редкие прохожие, утренние маршрутки.
Анфиса сунула руки в карманы, дыхание у неё вырывалось тёплым паром.
— Ну что, — первой нарушила тишину она, — ты потом сегодня снова на лед?
— Угу, — коротко кивнул Антон. — Сначала. Потом домой. Может, по делам. А ты до скольки?
— До вечера, как всегда. С восьми до семи.
Антон хмыкнул, кивнул. Было видно — он в уме уже прикидывал, как бы выкроить время и заглянуть к ней, хотя бы ненадолго. С тех пор, как между ними всё стало... ровнее, он будто старался ловить каждую возможность быть рядом. Без слов, без обещаний. Просто рядом.
На перекрёстке, когда они остановились, чтобы дождаться зелёного, он краем глаза посмотрел на неё:
— Ты не злишься ещё?
Анфиса взглянула на него из-под капюшона, немного удивлённо. Она будто ждала вопроса, но не прямо сейчас.
— Уже нет, — спокойно сказала она. — Просто... всё равно не забывается сразу, понимаешь? Это ж не синяк, который прошёл — и всё.
— Понимаю, — буркнул он, опустив взгляд на асфальт. — Поэтому и спрашиваю.
Они перешли дорогу. Осталось ещё пару кварталов. Анфиса выдохнула, подняла глаза на него и, немного помедлив, добавила:
— Но я и не хочу, чтобы мы делали вид, что ничего не было. Лучше честно, шаг за шагом. Согласен?
— Согласен, — коротко кивнул он.
Возле входа в здание арены она остановилась. Повернулась к нему. На лице у неё было лёгкое, спокойное выражение. Ни упрёка, ни обиды. Только усталость — и тёплая, почти доверчивая тень в глазах.
— Спасибо за утро, — тихо сказала она.
— Всегда пожалуйста, — ответил он, и, не думая, провёл рукой по её плечу, легко обнимая. — Напиши, когда освободишься.
Анфиса кивнула и скрылась за дверью арены. А Антон остался стоять, ещё пару секунд глядя в стекло. Потом развернулся и пошёл прочь, засунув руки в карманы и нахмурив брови — день начинался, и, как он чувствовал, он всё равно ещё не раз сегодня будет думать о ней.
Анфиса переоделась в униформу и, закинув волосы в низкий хвост, вышла в зал. Её шаги по знакомому полу были уверенными, но внутри всё ещё оставался слабый осадок от разговоров последних дней. То, что происходило между ней и Антоном, казалось тяжёлым, но... настоящим. Настолько настоящим, что временами дышать становилось труднее.
Утро в буфете было не особо оживлённым: парочка сотрудников заходила за кофе на вынос, кто-то из игроков мелькал у входа, переговариваясь между собой. Анфиса работала почти на автомате, привычно протирая столы, переставляя сахарницы и отвечая на приветствия.
— Ну чё ты такая, будто тебя всю ночь ворочало, — с полуулыбкой обратилась к ней Вика, мельком взглянув, как та терла одно и то же место на столе второй раз.
— Не спала толком, — коротко ответила Анфиса. — Мелочи.
— Мелочи у тебя в глазах, девочка, — пробурчала мимо проходившая Зинаида. — Ты, главное, не замыкайся. Молодая, красивая, а ходишь как с экзамена.
Анфиса хмыкнула. Немного выдохнула.
Она поймала себя на мысли, что каждые пятнадцать минут посматривает на телефон. Не пришло ли сообщение. Не написал ли. Хотя они виделись утром. Хотя она сама говорила: дайте время. Но всё равно... внутри всё гудело от какой-то неопределённости. Ей хотелось покоя, но одновременно — хотелось снова его рук. Голоса. Чего-то стабильного.
За окном серая весна топила остатки снега. В зале снова зашёл кто-то из ребят — мимо прошёл Алексей Смирнов, перекинулся парой слов с каким-то мужчиной у окна. Шум, движение, рутинность. Всё — как обычно. И в то же время — не как обычно.
Именно в такие моменты Анфиса понимала, насколько её теперь тянет к нему. Насколько всё в её внутреннем мире начинает крутиться вокруг Антона. И насколько она боится, что всё может снова разлететься. Из-за эмоций. Из-за того, что кто-то не сдержится.
Она упрямо выпрямила спину, глубже вдохнула. Рабочий день только начался. И пусть мысли идут параллельно, работа — есть работа. А Антон... Антон, скорее всего, уже готовится к тренировке.
Антон поднялся по ступенькам арены, привычно кивнул охраннику и, не разглядывая особо лиц, прошёл внутрь. Шум где-то из раздевалки, запах резины и мокрого льда — всё привычное, как будто до автоматизма отработанное. Но сам он был не в своей тарелке.
Тренировка ещё не началась, но ребята уже переодевались. Кто-то кидал шутки, кто-то листал телефон. Антон молча занял своё место, вытащил из сумки форму и начал переодеваться, не особо вникая в чужие разговоры. Спокойствие давалось с трудом — он чувствовал, как внутри всё сжимается, как будто неразрешённость в отношениях с Анфисой отражается даже в том, как он шнурует ботинки.
— Ты чего такой тёмный? — усмехнулся кто-то сбоку. Это был Никита, защитник из их тройки. — Не выспался?
— Бывает, — коротко бросил Антон, не отрываясь от формы.
— С бабой поругался, что ли? — не унимался кто-то из-за спины.
Антон резко повернулся, но ничего не сказал. Просто посмотрел. Холодно. И это было достаточно, чтобы никто больше не шутил.
Когда зашёл Макеев, в раздевалке сразу стало тише. Словно выключатель щёлкнул. Он прошёлся вдоль скамеек, остановился на секунду возле Антона. Между ними словно воздух сгустился — тот самый заряд, который держался уже несколько месяцев.
— Сегодня без фокусов, Антипов, — бросил Макеев, не глядя прямо. — Если хочешь на лёд — оставь личное за дверью.
— А вы — тренируйте, а не в чужие семьи лезьте, — резко и слишком громко ответил Антон.
Воздух стал гуще.
Пара парней у стены напряглись. Кто-то вскинул брови. Макеев сжал челюсть, но промолчал. Повернулся и вышел.
Антон молча натянул шлем. Сердце колотилось сильнее, чем нужно. Он знал, что сорвался. Знал, что тренеру это не забудется. Но у него внутри словно срабатывал защитный механизм каждый раз, когда напоминали о том, что Юлия Борисовна теперь не просто «мама», а «чья-то женщина».
На льду, к счастью, всё шло по схеме. Катались, отрабатывали броски, силовую. И всё бы ничего, но каждую паузу Антон ловил себя на том, что думает не о шайбе, а о том, как она там. Анфиса. Усталая. Грустная. И всё ещё немного далекая от него.
После тренировки он снял шлем и немного задержался на льду, пока остальные уходили. Оставался последним. Как будто надеялся, что задержка на льду поможет собрать мысли. Но мысли всё равно возвращались к одному и тому же: как ей сейчас? и что дальше делать, чтобы вернуть её полностью?