Всё будет хорошо (конец)
Крупно не повезло (или наоборот) минхо и джисону, которые завалились в первую комнату в коридоре, прямо напротив комнаты сладкой парочки. у хана сомнений не было, что все теперь с его австралийским дружочком будет отлично, но не настолько же.
минхо рухнул в объятия одеял, тут же начиная расстегивать рубашку с третьей пуговицы — не последовал совету хёнджина и не застегнулся. это его комната, хан здесь был раз сто, а все дивится чистоте, стоящей здесь, в какой бы день он не зашел. минхо от природы человек безмерно чистоплотный в отличие от хаотичного джисона. иногда он задумывался, как они вообще сошлись? у них и мечты очень разные, у минхо — стать врачом, а у джисона — музыкантом. достаточно различий, казалось бы, но и люди они совсем далекие, как солнце и плутон, друг от друга. во времена, когда джисон только начинал общаться с хо, то уж было подумал, что не судьба им сойтись. прохладный, сдержанный, смеется в кулачок и шуток как будто нарочно не понимает. все это перекрыло первой глупостью, совершенной джисоном — он так хотел увидеть на лице брюнета хоть какие-то эмоции, так бесился с того, что не получается их вызвать, что предложил украсть из магазина какую-нибудь вещицу. безделушку. к его удивлению, минхо согласился.
и украли они арбуз.
пока парни бежали два квартала от охранника, задыхались и пару раз роняли эту треклятую ягоду, смеху было больше, чем переживаний. ли и когда все закончилось смеялся в его руках, пока они пережидали опасность, сидя в каких-то кустах задницами, а джисон радовался личной победе. с этого момента они и пришли к той гармонии, которая сейчас имеется. теперь это не один ебанутый джисон, а двое ебанутых — минхо и джисон.
хан открывал в серьезном принце самые несерьезные его черты. как оказалось, нетактильный мальчик является самым тактильным на свете, любит обниматься и касаться лица, обводить скулы, нежить большими пальцами подбородок. хватило одного такого касания, чтобы развеять джисоновы сомнения в своей ориентации. подержать за руку, погладить пальцем чужие костяшки и одернуть, как от чего-то обжигающего, от чего радиацией пышет. минхо тогда было подумал, что просто не нравится, но ошибался. ой, как он ошибался. он-то, воспитанный, по мнению матери, гордым гетеросексуалом, всегда за ее спиной лукаво лыбился словам о жене, семье и будущем, каким его хочет видеть она. джисон же как-то по этому поводу не зарекался и признался в симпатии случайно, по пьяни.
ох, как же минхо ждал момента, чтобы сказать родным «чао, мы с моим парнем будем жить в однушке на окраине, и ваше мнение мне до одного места!». хотелось бы потом от папы узнать, как мама злилась днями и ночами, но все чур за его спиной — он сам в ссорах с родителями участвовать ненавидит. да и конечно признаваться, что в отношениях, ли бы не стал так сразу, а-то еще закрыли бы на тысячи замков принцессу в замке, и кидай потом косы в окно.
мисс ли давно заметила недружеский интерес джисона по отношению к минхо, но пока сын так счастлив общаться с каким-то дворовым мальчишкой, просто не могла ему запрещать и уже морально готовила себя к тому, что придется воспитывать не внуков, а парня ее сына, чем она занимается периодически уже сейчас. ненавидит, когда джисон зовет ее «мама», просто чтобы подразнить, а минхо подначивает, обнимает его за локоть и жмется щекой к плечу. не из вредности, а чтобы кислород как можно меньше перекрывали и не пытались влиять на его выбор.
их отношения всегда были неопределенными только из-за страха перед родителями (все же они бывали жестоки по отношению к нему) минхо и непонимания, как быть инициатором отношений у джисона. он в этом плане даже пытался смотреть на других парней, например, на хёнджина, но у этого как-то все просто, как будто заклинание произнёс, получилось.
джисон не ожидал, что у феликса так быстро появится парень (он ожидал его только после десятой кошки), да еще и такой, и даже ревновал немножко — он привык, что феликса можно в любое время суток позвать погулять, посидеть у него, а теперь только на репетициях можно с ним побыть да в школе, и то, если хван не нарисуется. с хёнджином у него как-то сложно шло всегда, начал все с неприязни еще когда-то давно, а потом понял, что просто не понимает этого человека.
и не понимает, как феликс со своими умственными способностями в отношении людей и взаимоотношений с ними может его понять, а он не может! чтобы понять хван хёнджина, спросите у феликса, и вам придёт детальная инструкция или описание ритуала — чтобы с хваном оказаться в одной вселенной.
на минхо много кто засматривался, и хан ревновал его, временами даже к просто дружелюбному кристоферу, которому не всрался никто из их компании, а всё потому что эта неопределенность в горле уже комом стоит, сука. джисон, в отличие от хвана, в любви давно признался и получил в ответ «ну и как ты себе представляешь, что мы начнем встречаться? давай подождем». вот он ждет и ждет уже год как, даже число запомнил — двенадцатого мая.
— никогда не слышал, чтобы кого-то так развратно звали хёном. — отзывается шепотом ли, словно опасается, что его комментарий будет услышан, как феликсовы постанывания. хо тихонько, чтобы ткань не шуршала, стягивает рубашку, прислушавшись с внимательным видом, ждет это надрывное «ах» и получает своё. парень с горящим взглядом теперь смотрит на джисона, хищно улыбаясь.
— господи, он такой горячий. можно его к нам третьим? — просит младший будто всерьез, пока джисон оставляет пачку сигарет и идет к нему нарочито медленно, а потом вдруг в одну секунду сверху оказывается. его подкаченные руки на уровне головы парня под ним, а сам минхо какой-то даже и невинный вдруг, улыбаться перестает, словно джисон другой. словно никогда так не делал. и это в какой-то мере правдиво. хан слишком хмурый, недоступный; нет глупой улыбочки, нет и желания побеситься на дне зрачков.
— я думал, ты такой только когда куришь. — снижая голос до медового шепота произносит рыжий, и стоит хану наклониться поближе, сокращая между ними расстояние для поцелуя, как тот вместо этого раздраженно выдыхает куда-то в чужое плечо.
— ебаный рот этого ли феликса. — шипит парень, потому что не может сосредоточиться на происходящем, пока за стеной такие страсти разворачиваются. он не может слышать, чем это они там занимаются, к счастью, стены не картонные, но голоса различает. ему просто повезло, что хёнджин тихо говорит, а-то бы на всю жизнь запомнил то, как он его дебильного дружка, с которым они что только не вытворяли, зовет маленькой шлюшкой.
— а мне очень заходит такая атмосферка. я даже завидую феликсу. — у минхо хитрый прищур, как у кошек, которых он всегда мечтал завести. много кошек, две или три даже, но родители не позволяют, и хан надеется, что однажды сможет принести ему в куртке котенка и подарить случайно вместе со своим сердцем.
— хочешь к хвану? — недовольно тянет джисон, а сам осматривает поджарое тело под собой в смешанных чувствах. опять ножом ревности между ребер ковыряются.
— брось, он друг. — минхо смеется очаровательно, волшебно почти что. — хочу, чтобы ты научился как он себя вести с возлюбленными, вот и все.
— это как? — непонятливо спрашивает хан, и ли тогда привстает под ним на локтях, чтобы поближе оказаться к его лицу. наклоняет голову чуть вбок и, смотря на его губы, вполголоса, сокровенно до дрожи, говорит одно лишь слово, не оставляющее больше никаких вопросов.
— властно.
джисон молчит, и минхо уж было думает, всё, сейчас истерику закатит, что он тут хёнджином восхищается как будто и не по-дружески, но тот вдруг укладывает его обратно на лопатки, а сам за запястья без капли нежности хватает, наклоняется и низко над ушком проговаривает, с чувством, толком, расстановкой.
— хочешь, чтобы тебя без всякой ласки поимели, значит? знаешь, дорогой, у меня в голове тоже не ебаный храм парижской богоматери. просто трахнуть тебя, пока мы официально не вместе, я не могу. для меня это важно. вот такой я скучный, можешь так и считать. — он отталкивается от кровати ладонями, привстает и садится рядом. стягивает с себя толстовку, пропахшую за вечер сигаретами, и вешает на стул. всё, разговор закончен, папочка джисон велел спать. минхо на него смотрит глазками-копейками, а потом вдруг обнимает крепко-крепко поперек туловища и пищит:
— я знал, что в тебе есть эта темная сторона, божечки.
а хан смотрит на него, как на дурачка, ей богу, но снисходительно лыбится и обнимает в ответ, мягко поглаживая по оголенной спине. в макушку целует со всей любовью, знакомый запах неизменного шампуня хо ласкает душу тучей приятных ассоциаций с ним, и только щекой к рыжим волосами жмется, как слышит очередной порнушный стон по ту сторону. как же он утром напиздячит этому маленькому гаду и его парню, только на глаза попадутся и сразу.
— хёнджин ликса в демона превращает, мне жутко нравится. — не успокаивается хо.
— да прекрати ты. — хан начинает краснеть, потому что ни в какие рамки такие комментарии о лучшем друге слышать. все же ханжа джисон последняя.
***
настает в колхозе утро. непойми каким раком, но хёнджин и феликс умудряются даже в душ вдвоем сходить глубокой ночью, потому что долго не засыпают, о чем-то болтают, отходят покурить. под сдавленный смех и сплошной мат феликса — угадайте, кому ходить после секса труднее, — они кое-как доходят до ванной, не сразу ее найдя. хвану так здорово снова проводить с феликсом время, хоть осадок от всего так и остался, да и главного он так и не спросил, как обычно. ликс в итоге спит в хвановом свитшоте — он его взял, вообще, для себя, но кто-то додумался вытирать лапки о свою футболку, поэтому сам хёнджин спал в чем мать родила и по утру должен был одеться в то же, что и было на нем на вечеринке.
хёнджин просыпается, но не хочет открывать глаза, боясь, что вот сейчас он откроет их и феликса рядом не будет, либо будет, но в одежде и у самой стены. тревога липким комом скапливается в глотке, и розоволосый открывает резко глаза, чтобы покоситься на рядом спящего паренька. из груди рвется вздох облегчения, потому что вот он, рядом лежит, на его груди. оттого так тепло и уютно, что даже без одеяла не замерзнуть. хван поражается, как это феликс уснул в той же позе, в которой они лежали во время обсуждения всего на свете, и как он сам за ночь ни разу не отвернулся или одеяло в свою сторону не дернул.
всегда бы просыпаться с феликсом, думается парню, пока он поглаживает своего парня… а парня ли? вот в чем вопрос. опять уверенности в завтрашнем дне никакой, да и хёнджин представлял себе, что романтично предложит ему однажды отношения с ним, придурком, а теперь как-то все далеко зашло, но отношениями скованы они так и не были, а хван сковал бы этого ангелочка и никогда от себя далеко не отпускал.
— ХВАН ХЁНДЖИН! — в комнату залетает сонный и растрепанный джисон, вспомнивший, что ему помешали обласкать минхо, пока есть такая возможность. возможности уже нет, зато план мести он составлял всю ночь.
джин переводит взгляд на дверь, сам кричит шепотом «не видишь? спит», но феликса уже разбудили, и бегите все, кто посмел ему помешать дрыхнуть в свой законный выходной. такой взгляд ликса хан припоминает, он смотрит им только когда готов убивать; пронзительный, холодный, до мурашек. он аж замолкает и думает, что зря, наверное, зашел, благо, эти двое хоть оделись.
— чем тебе мой парень не угодил?
— сказать хотел ему, чтобы ебал тебя, голосистого, полегче. — язвит хан, пытаясь сделать вид, что он в этой ситуации прав. не им же мешали, а ему.
— смутить меня вздумал, белка? — басит ли, так, словно ночью не стонал так покорно и сладко, другим своим голосом. — убирайся, и чтобы я тебя в течение получаса как минимум не видел! — и кидает в брюнета подушку, а тот только и успевает хлопнуть дверью, чтобы не получить ею в лицо. сам же ли плюхается обратно.
— парень? — хван не скрывает довольных мурчащих ноток в голосе, разваливаясь на подушках с самодовольным видом и притягивая к себе младшего поближе.
— а не парень? — феликс тут же меняет тон на более мягкий, да и смотрит так по-доброму, не то что на джисона. переворачивается с бока на живот, глядя на хёнджина и его ладонь, что тот приложил к его щеке. феликс льнет к ладони, прикрывая глаза.
— я просто не предложил вчера и уж подумал. — хёнджин замялся, оглаживая большим пальцем чужие веснушки, уже такие привычные, но все еще жутко красивые.
— да успокойся ты, — феликс фыркнул, словно не сам всю эту вакханалию устроил изначально. — мне всё теперь предельно ясно.
— я очень на это надеюсь, ли феликс. — строго подмечает хван. — ещё одних американских горок я не переживу.
***
американские горки, о которых упомянул хёнджин, всё же не продолжились. теперь у них были другие заботы — развитие отношений, с чем, на удивление, парни справлялись. хёнджин, никогда не встречавшийся до феликса ни с кем, просто следовал ощущениям: заботился в меру, не раздражая ликса, который морщится от излишней нежности и этого сраного «ты поел?»; слушал его и, главное, слышал, запоминал, что он любит. даже узнал, как и хотел, любимые ягоды. кстати, феликс любит черешню. хван по пятьсот грамм каждому притаскивает вместе с собой с перерывом, ну, может, в неделю, и они объедаются до полусмерти.
ну а у феликса само собой выходило быть идеальной женушкой. у него словно в крови уметь быть хорошим парнем; с которым хоть на край света, правда. он чувствует старшего, как никто другой, и знает, как пять пальцев. такого хёнджин, как оказалось, и хотел.
всё лето ни один из них ни о чем плохом не думал, это вообще поведенческий феномен хёнджина — когда всё хорошо, придумать себе загон. хоть и знал, что вот, сданы экзамены и пора отчаливать по университетам. как-то не укладывалось в голове у хвана, что ликс может куда-то деться, особенно учитывая то, что он выбрал университет относительно недалеко от его. страшно стало потом, когда одним летним вечером они как обычно сбежали к ночи от компании друзей и сидели на крыше дома хёнджина, на которую он где-то раздобыл ключи. ему очень нравилось наблюдать за тем, как звезды в глазах ли отражаются, но в этот раз взяло непреодолимой тоской, и он больше вдаль всматривался. ведь он-то всегда признавал, что хочет с феликсом надолго остаться. у ли на этот счет мысли не прочитать, а спрашивать страшно. он сам себе на уме, и хоть хёнджин его хорошо знает, иногда никак не может вот так телепатически вытянуть из белобрысой головушки ответы на свои, в основном дебильные и из неуверенности в том, что его могут любить, вопросы. феликс воздушный, а хван слишком бывает серьезным и приземленным. с чего вдруг его это начало смущать, он сам не понял.
— джинни? — зовет ликс, заставляя старшего из мыслей вынырнуть. отставляет бутылку вина, которую они взяли на вечер, и облизывает потемневшие от жидкости губы. — о чем это ты думаешь?
да, то, что в голове у хёнджина, и в глазах, и сейчас там тоска. невозможная. будто он протянет руку, и феликс рассыпется у него на глазах, будто он не его с тех пор, как они познакомились. будто всё закончится вот-вот, скоро.
— я не хочу тебя потерять. — выпалил хёнджин, вспоминая все эти наставления йеджи о том, что от пары чувства точно скрывать не нужно. он откинулся на растеленный плед, который придется потом долго отряхивать, и сморгнул какие-то слезинки слабости в уголках глаз, пока не увидел вместо звездного неба над собой ликса. он сел поближе и слегка над ним навис, стараясь в глаза заглянуть. шум машин и гул города затухали где-то там, внизу, где все еще стоит суета, вдали от них. теплый летний ветерок охлаждал ликсовы руки, поэтому, когда пальцы коснулись костяшек хвана, он это почувствовал ярко.
— почему ты думаешь, что я куда-то уйду? это ведь уже не в первый раз. — ли чувствует себя виноватым в том, что хёнджин постоянно переживает за их отношения, и сводит бровки. хёнджину же от себя противно делается, сердце рвет от того, какой же он всё-таки вот идиот, как много себе порой надумывает.
— феликс, блять. — старший отводит взгляд, не желая говорить это в лицо, но не останавливается, пока запал не иссяк. — мы ведь разные. я хотел бы навсегда, на сколько возможно, а ты, наверное, ещё погулять, и я не хочу держать тебя насильно, но черт возьми, мы теперь будем учиться в разных университетах, видеться реже и.. и я боюсь, что тебе кто-то станет интересен больше, чем я. ведь я, как мне кажется, и мизинца твоего не стою. такой звездный ты и меланхоличный, скупой я, с карьерой факбоя неудавшейся. шутишь, что ли? да так только в сериалах бывает.
— хван хёнджин, — возмущенно начинает феликс, вдруг так бедно, что хёнджину становится еще страшнее посмотреть на ли. вдруг он обиделся так сильно, как прозвучал. феликс же не обиделся, он закипал и думал, как бы уже высказать хёнджину всё и сразу. он хвана знает слишком хорошо, если тот начинает такое задвигать, уже что-то в голове не в ту сторону поехало. джин уверен в своих способностях, но не совсем в себе.
— если я не говорю, что хочу надолго, то это не значит, что я этого не хочу, просто со словами я осторожен. я так же, как и ты, хотел бы работать над нашими отношениями и дальше. пусть даже будет сложно, я от тебя не откажусь. я не уйду, хёнджин. меня связывает с тобой что-то иное, совсем иное, нежели просто влюблённость, любовь, да пошли нахуй эти тупые определения!
хван теперь уже завороженно смотрит на феликса, который и вправду от его слов бесится, но мило. ручками по коленям бьет, стараясь показать хёнджину, что тот не прав, и блондин тает. откровенно тает от его слов и реакции.
— мне не сдалась никакая свобода без тебя, не сдались и другие люди. ты меня никогда никак не ограничивал, я чувствую себя окрыленным и. — он задыхается на секундочку, подбирая слова и забавно жестикулируя. — чувствую, что могу всё, что в голову взбредет, осуществить тут же, по щелчку. я знаю, что могу жить как хочу, делать что хочу; что ты поддержишь меня, поймешь, обнимешь и поможешь идти дальше. подашь руку, придешь на помощь. я без тебя — никуда, хёнджин, как ты не понимаешь? да с чего ты вообще взял, что ты для меня плох, а?
феликс психует под конец и не замечает, как хван оказывается ближе, берет его подбородок крепко и, на секунду в глаза заглядывая, чувственно целует. злость вся сразу улетучивается, и остается только смирение, но назло тот валит старшего на плед, чтобы побольнее затылком приложился, и сжимает ткань его толстовки в кулачках, больно покусывает нижнюю губу, чтобы жизнь малиной не казалась, а хёнджин в поцелуй хихикает, потому что он счастлив. как никогда и ни с кем.
— чего ты ржешь? — феликс слегка отстраняется и тоже начинает невольно посмеиваться. клюет в губы напоследок, отчего хван лучезарно лыбится и обнимает его медвежьими объятиями, заставляя на себя улечься. свежий воздух застревает в легких вместе с непреодолимой радостью, сердце стучит где-то в висках, а ликса хочется вжать в себя и никогда не отпускать, сростись. ему вспоминается их первая прогулка и становится так трепетно от воспоминаний, что ли в какой-то момент его тормошит, чтобы не задушил.
— ты ненормальный, знаешь? — приподняв голову, заявляет феликс, с точно такой же улыбкой дурачка.
— мы ненормальные, знаешь? — со взглядом, полным любви, хёнджин щекотно чешет пальцами чужой подбородок, хотя уже было боднуть мелкого носом в щеку, но не успевает — феликс прижимается лбом к чужому, прикрывая глаза. теперь все точно будет хорошо.
Вот и закончился этот фф, спасибо что прочитали вместе со мной 😘