будешь моей

– Точно не пойдёшь на общажную пьянку? – спросила Юлька, глядя на меня из отражения в зеркале. – Старички для нас старались.
– Я только что после этих идиотских конкурсов вымыла из своих ушей килограмм пельменей. Думаю, на сегодня хватит, – в очередной раз провела полотенцем по влажным волосам, собирая остатки влаги с них.
– Что, не хочет идти? – ворвался в комнату Тимоха, который о просушке волос не заморачивался, а лишь прошелся ладонью по рыжему ёжику, забрызгав, стоящую рядом Юльку.
– Как всегда, – сгримасничала подруга и нанесла немного блеска на пухлые губы.
– Ну, ничего-ничего, – загадочно произнес парень, скрестив руки на груди. – Одеял и носителей в общаге достаточно, так что придет.
– Не приду, – взбунтовалась я.
– Ага, конечно, – сыронизировала Юлька.
– Знаешь, как тебя сегодня прозвали на посвящении другие первачи? – хитро прищурившись, поинтересовался Тимоха.
– Не знаю и знать не хочу. Я спать хочу.
– Шаурвлада, – всё же поставил меня в известность друг и едва смог сдержать хрюканье от нахлынувшего смеха.
– Шаурвлада?! – выпучила я глаза и даже встала на постели, придерживая полотенце. – Почему?
– Ну, – повел парень плечом. – Ты всего два раза была на общажной тусе и оба раза тебя приносили завернутую в одеяле, как шаурму в лаваше. Шаурма, Влада – Шаурвлада. По-моему, идеально тебе подходит.
– Капец, – только и смогла я выдавить, приземляясь обратно на свою постель. – Тем более никуда не пойду. И вы уже валите.
– Ну, ладно. Встретимся, когда тебя принесут, – подмигнула мне Юлька и поспешила ретироваться из комнаты, прихватив с собой Тимоху.
Несколько минут гипнотизировала дверь злым взглядом, пока в какой-то момент не решила, что зла во мне уже не осталось, и главное место заняла усталость, которая так и молила занять горизонтальное положение, пусть даже, завернувшись в «лаваш».
Оставив полотенце на сушилке, быстро переоделась в чистую одежду. Еще раз оглядела себя чистенькую и уставшую в зеркало, что было на внутренней стороне дверцы шкафа и пришла к выводу, что можно ложиться спать и надеяться на то, что меня никто больше не унесет на верхний этаж, где проходит сейчас вечеринка, тихие отголоски которой, долетают и до нашей с Юлькой комнаты.
Закрываю шкаф и ударяюсь о него лбом, когда слышу стук в дверь.
Счастье одиночества было лишь мигом...
Наверняка, приперся Бессмертных., посверкать своим раздражающим павлиньим... хвостом.
– Чего тебе? – выпаливаю, едва открыв дверь.
И давлюсь дальнейшими возмущениями, как только попадая в капкан серых глаз.
– Я не вовремя? – спрашивает Рус, изогнув светлую бровь.
– О, нет, – издаю нервный смешок и немного скрываюсь за дверью, чтобы спрятать пижамку с арбузными треугольниками. – Я думала, что это Бессмертных приперся мне мозг доковырять.
– Бессмертных занят ковырянием других, – улыбается одним уголком губ парень и неторопливо опускает взгляд туда, где из-за двери выглядывает моя нога. – Побудешь со мной этим вечером? Недолго.
– Я не люблю все эти вечеринки с большим количеством народа... – начинаю я неловко оправдываться и морщить носик.
– Только ты и я, – перебивает меня Рус. – Вдвоём.
Ох, ничего себе!
Я слышу хор ангелов на своих плечах.
Белое платье, белая фата, улыбки родственников...
– Идём? – вырывает меня из раздумий голос Руса.
– А, да! – прячу мечтательную улыбку и стараюсь смотреть в глаза парню. – Куда идем?
– Сюрприз, – отвечает он многообещающе. – Но одевайся теплее. Кофты или толстовки будет достаточно.
– Хорошо, – киваю я активно и закрываю перед его носом в дверь, оставив узкую щель, в которую умудряюсь просунуть нос и сказать. – Я быстро.
Возвращаюсь к шкафу, достаю из него чёрную объемную толстовку. Идеально гармонирует с облегающими черными шортиками.
Смотрюсь в зеркало, прихожу к выводу, что и так сойдет, особенно если волосы немного убрать от лица. Надев кроксы, выхожу к парню.
– Вау! – выдыхает он восхищенно.
– Куда пойдем? – задаю вопрос и направляюсь к лестнице, чтобы спуститься вниз.
– Для начала мы пойдем наверх, – ловит меня за руку Рус я тянет на себя.
Поднимаясь со мной по лестнице, парень приобнимает меня за талию. Сердце в этот момент бешеным молоточком бьётся о солнечное сплетение. Кровь горячим потоком приливает к коже, заставляя краснеть и не знать в какую из ступенек уткнуть лица, чтобы не выказать своего смущения.
Божечки! Какой же он теплый и как идеально его рука лежит на моей талии!
– Подожди, – вдруг осекаюсь я. – Но там наверху проходит вечеринка, а ты сказал, что мы будем только вдвоем.
– Я тебя веду еще выше, чем проходит вечеринка, – заговорщически шепчет парень и касается щекой уха в момент, когда таинственно добавляет. – Мы идем на крышу.
– Ого! – выдыхаю я, краем сознания улавливая звуки тихой музыки, что доносятся с этажа. – А ты не замерзнешь?
Указываю взглядом на парня, который всё еще был лишь в футболке и клетчатой рубашке поверх нее.
– Мы найдем способ согреться, – обещает он мне и рука на моей талии немного сжимается.
Сглатываю тяжелый ком смущения и немного нервно улыбаюсь Русу, который теперь мягко подталкивает меня в спину в сторону лестницы, прикрепленной к стене.
С опаской взбираюсь наверх, чувствую взгляд серых глаз там, где открывается чудесный вид на мой зад во время подъема по этой старой металлической лестнице, что держится на молитве общажных крыс, которые иногда выбираются по ней на свежий воздух, чтобы отдышаться от лапши и студенческих пельменей.
Почти конец сентября и ветер на крыше пятиэтажке не греет. Обняв себя за плечи, сохраняю невозмутимый вид и стараюсь не думать о том, что голые колени трясутся синхронно со стуком зубов.
– Прости, не думал, что тут так холодно, – виновато произносит парень и подходит к краю крыши. Опирается локтями об ограждение и мечтательно смотрит вдаль. – Хорошо здесь. Чисто.
– Да, – протягиваю в ответ и обнимаю себя еще крепче, только теперь не от холода, а от нервного напряжения.
Вдруг, эта вылазка на крышу – еще один этап посвящения?
Хотя, нет! Это же Руслан Андреев, а не Ванька Бессмертных. Это тот придурок мог бы устроить мне тут очередное испытание и ни одна волосинка на его башке не дрогнула бы при этом.
Так, стоп! Почему я, вообще, о нем думаю? Фу, кака!
Боязливо приближаюсь к парню и с опаской смотрю вниз, обещая себе не потерять сознание.
Вцепляюсь обеими руками в перила и опускаю взгляд. Отсюда даже тополи близ общажного корпуса кажутся крохотными.
– Высоко, – произношу дрожащим голосом и мысленно прикидываю, за какое из окон внизу можно будет зацепиться, если вдруг меня отсюда сдует.
– И красиво, – кивает Рус. – Это моё особенное место.
– А разве ты не на съемной квартире живешь? – напоминаю парню и перевожу на него любопытствующий взгляд.
– Да, на квартире, – согласно кивает он. – Но первые два курса я тоже жил в этой общаге на третьем этаже в триста тридцать третьей комнате. Потом с пацанами решили съехать и пожить самостоятельно.
– А, ясно, – только и нахожусь я ответ, потому что худи и кроксы на короткие носочки совершенно не греют тело, которое только недавно покинуло горячий душ и мечтало о теплой постельке. Но вместо этого в три часа ночи мерзнет на крыше общаги, обдуваемой всеми ветрами.
– Ты, наверное, замерзла? – оглядывает меня Рус и отталкивается от перил. – Сейчас согреемся.
Отходит к ближнему углу крыши и берет две бутылки пива. Протягивает оду из них мне.
– Нет, – качаю я головой и морщусь. – Я не пью.
– Совсем? – вскидывает он брови.
– Совсем, – соглашаюсь я, обнимая себя за плечи. – Тем более пиво.
– Что ж, – вздыхает парень и возвращается алкоголь на место. – Тогда у меня остается только один способ, чтобы тебя согреть.
– Да? – пугаюсь я, с подозрением оглядывая крышу. – И какой же?
– Иди ко мне, – томным шепотом произносит греческий бог и распахивает рубашку, указывая согревающий путь.
– Ну, кхм... Хорошо, – голос понижается до мышиного писка. На трясущихся ногах подхожу к парню и прижимаюсь щекой к его груди. Теплой, широкой.
Кольцо рук смыкается на моих плечах и бабочки в животе вырываются из своих коконов, кружа в хаотичном танце.
И что теперь делать? А мне его нужно обнимать в ответ или достаточно того, что он меня обнимает? Говорить что-то нужно?
Что делать-то, вообще?! Почему никто меня не подготовил к обнимашкам с божественным красавчиком?
А вдруг он сейчас думает, что я тормоз со сломанными ручками?
Так! Надо обнять в ответ.
Соберись, Ведьмина, это несложно!
Нерешительно поднимаю руки и завожу ему за спину. Теперь очень важно положить их туда, где я не буду казаться скромницей или чрезмерной развратницей.
Попа в джинсах – нет.
Выше джинсов – почти провокационно.
На талии – возможно.
Может, вообще, на шее руки сомкнуть? Хмм, нет. Придется целоваться, а я пока не готова к такому шагу. Мы же просто греем друг друга. Да?
Талия – мой вариант.
Обхватывая Руса руками и смыкаю пальцы в замок на его спине. Вот так – отлично!
Гладкий подбородок касается виска. Теплое дыхание согревает щеку и жаром растекается по всему телу. Еще немного и мне станет жарко.
– Если совсем замерзнешь, то скажи мне, и мы вернемся вниз, – спокойно произносит Рус, едва заметно покачиваясь со мной из стороны в сторону.
– Всё нормально, – отвечаю я торопливо и тайком принюхиваюсь к парню, ощущая тонкий запах дерева и еще чего-то горьковатого. На сигаретный дым похоже.
– Кстати, отсюда отлично видно ледовый дворец, – говорит парень, а я щекой чувствую вибрацию его груди от низкого голоса. – Можем как-нибудь сходить, покататься.
– Я там работаю, так что без проблем.
– Да? – удивляется Рус и немного отклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза. Становится холодно без его близости. – Удивлен. Не думал, что первокурсницы так сразу задумываются о работе.
– Да? – теперь моя очередь удивляться. – И много ленивых первокурсниц ты знаешь?
– У тебя красивые глаза, – внезапно съезжает он с темы. – Почти черные.
– Темно ведь, – пожимаю я плечами и замираю, когда его теплые пальцы касаются моей щеки. Затем ведут свой неторопливый путь к уху и заправляют за него непослушную прядь волос.
– Темно, – его тихий голос вызывает приятную дрожь.
Бабочки, что еще совсем недавно хаотично отплясывали животе, бьются в восторге и теряют сознание, подергивая крылышками и довольно пуская слюни.
В образовавшейся тишине лицо Руса становится всё ближе к моему. Взгляд серых глаз, что в темноте тоже кажутся почти черными, периодически возвращается к моим губам, которые я нервно облизала, понимая, к чему он ведет.
Когда между нашими губами остается буквально сантиметр, пугаюсь своих желаний и подставляю ему щеку, в которую он тут же утыкается носом и касается влажными губами.
– Мне пора, – смущенно опускаю взгляд, расцепляю пальцы и отхожу на два шага назад.
– Останься со мной. Завтра же выходной. Можно и до утра не спать, – мило улыбается Рус, но взгляд его не кажется мне столь милым. Скорее – раздевающим, цепким.
– Мне завтра на работу, – спешу я оправдаться и обхожу парня стороной и машу ему рукой. – Встретимся в универе.
Торопливо направляюсь к двери и покидаю крышу, чувствую спиной тяжелый взгляд парня.
Практически бегом, перепрыгивая ступеньки, забегаю в свою комнату. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней затылком. Закрываю глаза и тяжело дышу. Кажется, что я даже слышу стук собственного сердца, что сходит с ум в грудной клетке.
Опускаю голову и смущенно улыбаюсь, вспомнив этот неловкий поцелуй.
И стыдно и трепетно.
Возможно, не нужно было бояться и стоило попробовать, так сказать, пригубить, парня.
Хотя, нет!
Слишком быстро. Не нужно форсировать события только потому, что он такой красавчик. Мы почти друг друга и не знаем.
Решив, что я всё правильно сделала, скидываю кроксы и ставлю их в обувницу. Снимаю толстовку и убираю ее в шкаф.
От внезапного стука в дверь подпрыгиваю на месте и, глядя в зеркало, привожу себя в порядок.
Боже! Глаза огромные, щеки красные, рот вот-вот порвет от улыбки, а я ведь спать пошла.
Провожу ладонями по волосам и открываю дверь, надеясь увидеть за ней Руса.
Но вместо этого встречаюсь взглядом с Жедимкой, на плече которого висит Бессмертных, едва удерживая себя на ногах.
– О, наконец-то! – ликует блондин. – Я уже раза четыре его сюда приносил.
– Зачем? – не понимаю я. – Он пьяный, что ли?
– Нет, – качает головой Жедимка и немного подпрыгивает на месте, чтобы удобнее перехватить Ваню. – У него, то ли аллергия, то ли непереносимость алкоголя. Короче, не знаю. Но от одного глотка он вырубается или творит дичь.
– А зачем он тогда пил? – окончательно теряюсь в словах парня.
– Он весь вечер пил сок из своего стаканчика, но кто-то, видимо, ему подлил или он сам перепутал стаканчики и выпил не то. Примешь его себе?
– Зачем мне убитый тамада? – выпучила я глаза. – Забирай его себе.
– Я не могу, меня там наверху еще ждут. Вечеринка только в разгаре.
– Тогда оставь его в своей комнате. Никто его не стащит.
– В моей комнате вечеринка будет продолжена, – почти закатывая глаза, поясняет парень. – Ванька я могу доверить только тебе. Вы же друзья.
– Мы?! – вскидываю я брови. – Ты нигде там не ударялся головой? С чего это мы с ним друзья?
– Он часто о тебе говорит – значит, друзья, – отвечает блондин и без разрешения входит в комнату вместе с Ваней на плече. – Забирай. Он пару часов поспит и станет как новенький.
– Выноси это тело из моей комнаты!
Толкаю их к выходу и вместо того, чтобы убежать в ужасе вместе с Бессмертных на руках, Жедимка бросает мне того на шею и уже из коридора кричит мне:
– Я сейчас!
Руки Вани оживают и смыкаются вокруг на моих плечах. В какой-то момент парень выпрямляется и прижимает меня к своей груди, таким образом, что я утыкаюсь носом ему прямо в шею.
– Бессмертных! – шиплю я и бью ладонями ему по торсу и спине. – Отцепись!
– Тише-тише, – шепчет он и прижимает меня еще сильнее к себе, положив ладонь на макушку.
Снова прижимаюсь щекой к его ключице и носом утыкаюсь в шею. Раздраженно делаю глубокий вдох, и утопаю в тонкой смеси ароматов его кожи. Что это? Розмарин? Бергамот? Инжир? Морская соль? Или всё сразу?
Но одна нота чувствовалась особенно чётко — мята.
Необычно и... уютно даже.
Если бы он так меня не бесил, то нюхала бы его и нюхала. Но он меня бесит, так что пришло время опомниться и попытаться его снова оттолкнуть.
– Бессмертных, убери свои грабли от меня, – ворчу ему в шею, безуспешно пытаясь скинуть тяжелые руки со своих плеч.
– Ведьмина, не ворчи, – лениво произносит парень и опускает голову, касаясь губами моей шеи.

Ох, ты ж... Божечки!

К такому я не была готова. Спасает лишь то, что он не намеревался меня поцеловать, а просто уткнулся мне в шею, чтобы продолжить свой крепкий сон.
– Вот! – влетает в комнату Жедимка, неся перед собой матрац. – Я смотрю, вы, всё-таки, подружились? – хитро спрашивает он, не скрывая ехидной улыбочки.
– Я тебя прибью, – произношу в потолок, едва удерживая равновесие и Бессмертных на своих плечах. – И твоего патлатого друга тоже.
– Да брось, – отмахивается блондин и кладет матрац рядом с моей кроватью. – Буквально два часа. Ванёк оклемается и тихо уйдет. Ты даже не заметишь.
– Либо утром ты найдешь его бездыханное тело, с прижатой к его морде моей подушкой.
– Я в тебя верю, – усмехнулся Жедимка и перехватил с моих плеч Ваню, чтобы почти аккуратно положить того на матрас. – Всё! Теперь можешь спать спокойно и не волноваться о нем.
– Я о нем и не волновалась, – развожу я руками и пинаю в подошву черных туфель лежащего Бессмертных.
Патлатая голова немного приподнимается, мутным взором смотри на свои ноги и скидывает с них туфли.
– Видишь, какой культурный мальчик? – усмехается блондин и спешит покинуть комнату. – До завтра и спасибо.
– Но... – моё возмущение повисает в воздухе вместе с хлопком двери.
Представив, что на Жедимку прямо сейчас упал потолок общаги, поворачиваюсь к своей кровати и, игнорируя существование Вани, ложусь на свою постель, накрываюсь одеялом и отворачиваюсь к стене.
Около пяти минут разглядываю узор на обоях. Не выдержав, переворачиваюсь на другой бок, чтобы убедиться в том, что Бессмертных там живой и возможная аллергия не зашла слишком далеко.
Парень лежит в центре матраса, подтянув колени к груди. Одна ладонь под щекой, а другая покоится рядом, сжатая в кулак.
– Замерз, бедненький, – произношу елейным голосом, а затем злобно добавляю. – Так тебе и надо!
Откидываюсь на спину и, натянув одеяло до подбородка, смотрю в потолок. Постепенно муки совести начинают пожирать меня изнутри.
– Как ты меня достал! – бормочу спящему Бессмертных и накрываю его пледом, что лежит в моих ногах.
Дыхание парня меняется и из-под пледа выглядывает патлатая голова с усталым взглядом.
– Всё нормально? – спрашиваю я озадаченно, видя, что он не симулирует.
– Голова... – хрипло отвечает он. – Голова кружится.
– Вертолеты прилетели. Поздравляю.
– Угу, – выдыхает он и закрывает глаза.
Поверх моего одеяла ложится наглая руку, которую я тут же скидываю.
– Ты обнаглел?!
– Я только подержаться. Чтобы не улететь, – поясняет Ваня и нащупывает мою руку, переплетая наши пальцы.
– Еще один такой фокус, Карлсон, и ты полетишь отсюда прямо из окна и никакие вертолётики тебе не помогут.
– Я только за руку, – уже сквозь сон, едва слышно произносит он. – Ты её не выкидывай в окно.
– Как я выкину твою руку отдельно от тебя, Бессмертных? Что за скудоумие? Только всего, целиком.
– Хех, – тихо усмехается парень и уже во сне бормочет. – Скубидуумие.
Не в силах сдержать эмоции, лыблюсь в потолок.
– Придурок, – шепчу я и чувствую легкое движение его пальцев сплетенных с моими.
Пытаюсь аккуратно выпутаться, но Ваня лишь сильнее сжимает руку, словно я и правда удерживаю его от какого-то падения.
Поняв, что мне не выпутаться и на пару часов, пока он не выспится, я точно обречена, кладу наши переплетенные пальцы поверх одеяла себе на живот и отворачиваюсь лицом к стене, чувствуя, что сегодняшний день, а особенно – ночь, вымотали меня окончательно.

Уже краем сознания, почти утонув в омуте сладкого сна, внезапно прихожу к мысли о том, что наши отношения могли бы сложиться совсем иначе, если бы тем летом Ваня всё же пришел к нашей берёзе, как обещал.