часть2: Мой путь
Утро медленно проникало в палату через приоткрытое окно. Каору медленно открыла глаза. Весь мир казался расплывчатым, сознание слегка путалось. Она ощупала тело, поняла, что лежит на кровати, и осторожно приподнялась.
Перед ней на стене висело зеркало. Сердце пропустило удар. Она посмотрела на своё отражение и дрогнула. Один глаз… один глаз стал золотым. Она потерла их, пытаясь понять, не шутит ли её сознание, но когда посмотрела снова, золотой цвет не исчез.
— Что за… — прошептала она, не в силах сдержать дрожь.
В этот момент дверь палаты открылась. На пороге стояла команда номер семь. Наруто, Сакура и Саске шагнули внутрь, явно удивлённые тем, что она уже пришла в себя.
Каору скривилась от злости, вся её усталость и боль от последнего боя мгновенно сменилась гневом.
— А вы что тут забыли?! — её голос прозвучал резко, почти как удар кунаем. Она больше не пыталась скрывать эмоции.
Следом за ними тихо, но уверенно вошёл Какаши. Его единственный видимый глаз, как всегда, был спокойным, но взгляд мягко сверкал любопытством.
— Тц… — Каору сжала зубы, подняла подбородок и холодно продолжила, — посмеяться пришли? Что, упала без сознания?! Проваливайте!
Команда номер семь замерла на месте, удивлённая её резкостью. Даже Какаши слегка отступил назад, словно впервые ощутив настоящую бурю эмоций дочери.
Каору сжала кулаки, чувствуя, как энергия внутри неё снова пульсирует, готовая вырваться наружу. Она резко махнула рукой, собираясь прогнать всех.
— Прова… кха… — начала она, но слова застряли в горле.
Внезапно изо рта вырвалась кровь. Каору сжала ладонь на губах, стараясь остановить поток, но боль вновь пронзила её тело, как холодное лезвие. Она резко согнулась, дыхание стало прерывистым, а тело дрожало от внутренней силы, которую она ещё не могла контролировать.
Серебристые волосы упали на лицо, скрывая выражение боли и ярости одновременно. Чакра в ней продолжала бушевать, как море, разбивающееся о скалы. Каждое движение давалось огромными усилиями, и каждый вдох ощущался как борьба за жизнь.
Каору попыталась подняться с кровью на губах, но снова споткнулась, облокотившись на кровать. Внутри неё что-то изменилось — ощущение силы и опасности переполняло её, и одновременно страх от того, что она не может удержать это под контролем.
Её взгляд, устремлённый на команду номер семь и Какаши, был полон одновременно ярости, боли и отчаяния. Она ещё не понимала, что происходит с её золотым глазом, но знала одно: теперь она стала другим человеком.
Каору на мгновение успосле слов Какаши, но затем ухмыльнулась. Взгляд её стал диким, почти безумным.
— Да к чёрту… — пробормотала она, — всё к чёрту… и тебя… и всех… и твоё признание…
Она выдохнула, медленно поправила серебристые волосы назад, и глубоко вздохнула, будто пыталась собрать всю решимость, что оставалась в груди.
— После выписки… — её голос был ровным, холодным, — я пойду к Хокаге и попрошу его… навсегда вычеркнуть меня из семьи Хатаке. Не желаю больше знать тебя… Нет… не верно… не желаю вас знать, Какаши Хатаке.
Комната будто замерла. Команда номер семь, стоявшая в стороне, не смела вмешиваться. Даже Какаши застыл на месте, его единственный открытый глаз, обычно спокойный и скрытный, отразил искру удивления и боли.
Каору улыбнулась — жёсткой, холодной, почти страшной улыбкой.
— Давайте… — произнесла она тихо, — сделаем вид, что ваша дочь умерла тогда, когда умерла ваша жена.
Слова висели в воздухе, и тишина становилась невыносимой. Серебристые волосы Каору мерцали в утреннем свете, а золотой глаз отражал решимость, которую никто, даже Какаши, не мог поколебать.
Команда семь переглянулась, а Наруто шагнул вперёд, пытаясь говорить спокойно:
— Каору, послушай… мы…
— Молчи! — её голос разнёсся по палате, холодный и острый, словно лезвие. — Я не хочу слышать ваши слова!
Сердце её дрожало, а дыхание становилось резким. Вся её жизнь, все годы тренировок, усилий и боли, всё это скапливалось в этом моменте.
— Всю мою жизнь… — начала она, голос дрожал от сдерживаемой ярости, — я только и делала, что тренировалась… Всё себя… отдавала… Но ни разу… ни разу он не сказал ни одного доброго слова… Ни одного намёка на то, что гордится мной…
Каору подняла глаза. Свет утреннего солнца преломлялся в её взгляде, и теперь оба глаза сияли золотым оттенком. Зрачки резко сузились, придавая взгляду дикий, почти звериный вид.
Команда семь замерла. Сакура сжала кулаки, Наруто вздрогнул, а Саске прищурился, изучая её, словно пытаясь предугадать, что она сделает дальше.
— Всё, что я хочу… — прошептала она, но голос был твёрдым и безжалостным, — это исчезнуть из этого мира… из этого имени…
Тишина наполнила палату, казалось, что воздух сам дрожал от её энергии и золота в глазах. Никто не смел приблизиться, все чувствовали, что сейчас Каору — это не девочка, а сила, которая способна сжечь всё вокруг.
Каору тяжело вздохнула и медленно опустилась на кровать, спиной касаясь холодного матраса. Её золотые глаза сияли, но внутри отражалась усталость и боль, которая переполняла всё тело.
— Уйдите… — произнесла она ровным, но твёрдым голосом, — все… Вы… просто уходите. Я не хочу видеть ни вас, ни тебя, Какаши Хатаке. Ни одного слова, ни одного взгляда.
Команда семь замерла, не зная, что сказать. Наруто хотел возразить, но сдержался, почувствовав, что сейчас любые слова лишь разозлят её ещё больше.
Сакура шагнула вперёд, но затем остановилась, словно осознавая, что спорить бессмысленно.
Саске, как всегда, молчал, оценивая ситуацию, но даже он на мгновение нахмурился, заметив силу и решимость в её взгляде.
Какаши сделал шаг к ней, но остановился у порога кровати. Его единственный открытый глаз был сосредоточен, взгляд мягче, чем обычно, но он не приближался.
— Хорошо, — тихо сказал он, — мы уйдём. Но помни, Каору… мы здесь, если ты решишься говорить.
Каору отвернулась к стене, с силой прижала подушку к груди и закрыла глаза. Её тело дрожало, дыхание было прерывистым, но внутри горела тихая, непреклонная решимость: она больше не желала ни слов, ни похвалы, ни признания.
Команда семь и Какаши молча покинули палату. Дверь закрылась с тихим щелчком, и в комнате осталась лишь тишина, нарушаемая ровным дыханием Каору.
Она снова закрыла глаза и прошептала сама себе:
— После выписки… всё изменится…
Прошла неделя. Каору медленно шагала по коридорам больницы, чувствуя, как свежий воздух Конохи наполняет лёгкие после долгих дней изоляции и боли. Сегодня её выписывали.
У выхода уже ждали друзья — Нейджи, Рок Ли и Тен-Тен. Её глаза слегка засветились привычной теплотой при виде их. Несмотря на весь гнев, злость и внутренние бурю, которую она недавно пережила, к этой команде она всегда испытывала настоящую дружбу и привязанность.
— Каору! — радостно воскликнул Рок Ли, быстро подходя к ней. — Мы так волновались!
Нейджи, как всегда спокойный, слегка кивнул:
— Рад, что ты в порядке.
Тен-Тен улыбнулась, держа в руках небольшой букет цветов:
— Мы думали, что тебе понравится.
Каору улыбнулась в ответ, её серебристые волосы блестели на солнце, а золотой глаз едва заметно мерцал, напоминая о силе, которую она теперь носила внутри.
— Спасибо… — тихо сказала она, сжимая букет в руках. — Я… рада, что вы здесь.
Друзья окружили её, и на мгновение все тревоги, боль и злость последних дней отошли на второй план. В этом уютном кругу Каору почувствовала, что хоть кто-то видит её настоящей, без масок и ожиданий.
И даже если она ещё не была готова к признанию отца, рядом с этой командой она чувствовала, что её старания и сила имеют значение.
Каору посмотрела на друзей, сжимая букет в руках. В её глазах читалась решимость, и дружеская радость, казалось, на мгновение отошла на второй план.
— Простите, ребята… — произнесла она ровно, но твёрдо, — но мне сейчас нужно пойти к Третьему Хокаге. У меня к нему есть дело.
Рок Ли нахмурился, шагнув вперёд:
— Каору, ты уверена? После всего, что произошло… может, стоит немного отдохнуть?
Нейджи слегка кивнул, голос был спокойным, но заметно обеспокоенным:
— Ты знаешь, что он не просто примет тебя на приём. У тебя должно быть веское дело.
Тен-Тен положила руку на плечо Каору, мягко улыбнувшись:
— Мы понимаем. Но будь осторожна.
Каору кивнула, её взгляд был твёрдым и решительным.
— Я справлюсь. Это важно.
Друзья слегка отступили, понимая, что спорить бесполезно. Каору шагнула вперёд, её золотые глаза сияли в солнечном свете, а плечи были ровными — уверенная и непоколебимая.
С этими мыслями она направилась в сторону дворца Хокаге, каждый шаг приближал её к новому этапу: моменту, когда она сама решит свою судьбу и пересмотрит всё, что знала о семье и признании.
Дворец Хокаге был величественным, а коридоры казались бесконечными. Каору уверенно шла по ним, золотые глаза сияли решимостью. Её шаги были твёрдыми, дыхание ровным — но внутри бурлили эмоции, пережитая боль и ярость всё ещё не утихли.
Когда она вошла в приёмную, Третий Хокаге поднял глаза от документов. Его взгляд сразу остановился на серебристых волосах и золотых глазах девушки.
— Каору Хатаке, — мягко произнёс он, — рад видеть, что ты в порядке. Что привело тебя ко мне?
Каору встала прямо, плечи ровно, взгляд твёрдый. Она сделала глубокий вдох.
— Я пришла по одному делу, — сказала она спокойно, но твёрдо. — Я хочу официально отказаться от фамилии Хатаке и быть вычеркнутой как дочь Какаши Хатаке.
Третий Хокаге слегка нахмурился. Он понимал, что речь идёт не о временном порыве, а о решении, продиктованном глубокими эмоциями и прошлым опытом.
— Ты уверена в этом решении? — спросил он мягко. — Это серьёзный шаг, и он имеет последствия для твоей идентичности.
Каору подняла подбородок, взгляд стал ещё более решительным.
— Да, я уверена, — сказала она твёрдо. — Я больше не хочу иметь ничего общего с Какаши Хатаке и его именем. Хочу начать с чистого листа, без его фамилии, без его ожиданий.
Третий Хокаге молчал, оценивая её решимость. В его глазах мелькнула лёгкая тревога, но он понял: это не каприз, а выбор, который определит её путь.
— Хорошо, — наконец сказал он тихо, но твёрдо, — я помогу оформить всё официально. Ты должна быть готова к последствиям своего решения.
Каору кивнула, лёгкая улыбка скользнула по губам. Злость и обида всё ещё горели внутри, но теперь место им заняла решимость: она начнёт новый путь, без имени Хатаке и без прошлого, которое её сковывало.
Каору задержала взгляд на Третьем Хокаге, её голос был ровным, твёрдым, но внутри звучала уверенность, которую невозможно было поколебать:
— И ещё… — начала она, слегка вздохнув, — я хочу взять фамилию клана моей матери — Накошима.
Третий Хокаге слегка приподнял бровь, проявив интерес.
— Накошима… — тихо повторил он. — Насколько мне известно, этот клан давно исчез.
— Да, — подтвердила Каору, — я читала о нём в свитках. Этот клан был сильным, но пропал много лет назад. Возможно, где-то ещё живут люди из этого клана… но никто точно не знает.
Её золотые глаза блестели решимостью.
— Я хочу возродить имя Накошима. Я хочу найти то наследие, которое осталось, и вернуть клану былую честь. Это мой путь.
Третий Хокаге молчал, наблюдая за ней. Он понимал, что это не просто желание, а решимость, которая пульсирует в каждой клетке её тела.
— Хорошо, — наконец сказал он, — тогда я помогу оформить смену фамилии. Но помни, Каору… это только первый шаг. Путь восстановления клана будет долгим и трудным.
Каору кивнула, лёгкая улыбка коснулась её губ.
— Я готова.
С этого момента имя Накошима стало для неё новым началом — символом силы, наследия матери и цели, ради которой она готова была пройти через любые испытания.
Каору покинула резиденцию Хокаге, каждый шаг был уверенным, а золотые глаза отражали решимость. Она шла домой, но мысли были только о будущем — о новом начале, о пути, который предстоит пройти.
Придя домой, она заметила привычную пустоту. Комнаты были тихи, будто в них никогда не было жизни. Как всегда, только она и тишина.
Без лишних слов Каору направилась в свою комнату. Она аккуратно собрала вещи, складывая одежду, книги и свитки в переносную сумку. Каждый предмет напоминал ей о прошлом, о том, что теперь оставалось позади.
Собрав всё, она достала сумку, положила ключи на тумбочку у входа — маленький символ того, что она больше не привязана к этому дому, больше не дочь Хатаке.
— Прощай, — тихо прошептала она сама себе, и, не оглядываясь, вышла за дверь.
Шагая по улицам Конохи, Каору направлялась к своей новой съёмной квартире, которую сняла заранее, ещё до возвращения домой. Она знала, что теперь всё будет зависеть только от неё.
Когда дверь квартиры открылась, она вздохнула с облегчением. Комнаты были скромными, но уютными. Здесь никто не будет ожидать от неё чего-то, никто не будет судить её за прошлое.
Каору оперлась спиной о дверь, закрыв глаза на мгновение. Тишина квартиры, казалось, обволакивала её, и впервые за долгое время в груди появилась лёгкость. Это был её собственный уголок, её начало, её путь.