Скажи: Я горжусь тобой!
Утро в Конохе было ясным и спокойным. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, оживляя улицы деревни. Каору Хатаке шагала по ним размеренным шагом, почти не обращая внимания на привычную суету вокруг. В её глазах отражалась решимость, а внутри — тяжёлое, гнетущее чувство.
Она направлялась к тренировочному полю. Там, где можно было остаться наедине с собой и собственными мыслями. Там, где тишина помогала забыть, что она всего лишь дочь легенды, чьё имя давило на неё каждый день.
Но, выйдя на поле, Каору остановилась.
Она увидела его.
Какаши Хатаке стоял в окружении своей команды. Наруто что-то возбуждённо доказывал, Сакура внимательно слушала, а Саске сохранял привычное холодное безразличие. А сам Какаши говорил с ними спокойно, будто весь мир вокруг не имел значения.
Каору почувствовала, как внутри поднимается знакомое чувство — ревность и злость, тщательно скрываемые под маской ледяного спокойствия. Ей снова стало тяжело дышать, будто каждый их смех был направлен против неё.
Собравшись, она сделала несколько шагов вперёд. Серебряные короткие волосы блестели под утренним солнцем, а холодные синие глаза пронзали каждого взглядом.
— Если вы закончили, — произнесла она ровным, но жёстким тоном, — освободите это место. Я собираюсь потренироваться.
На поле воцарилась тишина. Наруто удивлённо округлил глаза, Сакура замерла, а Саске прищурился, с интересом наблюдая за девушкой. Лишь Какаши не изменился в лице — его взгляд остался спокойным и отстранённым, как всегда.
Каору холодно оглядела их ещё раз и, сжав кулаки, добавила:
— А если не хотите уходить… тогда не обижайтесь, если я вас зацеплю.
Не дожидаясь ответа, она отошла в сторону, встала в центр поля и сложила незнакомую никому печать. Её движения были чёткими и быстрыми, будто отточенными сотни раз в одиночестве.
— Техника ветра: Лезвия смерти!
Она резко махнула руками в сторону манекенов и деревьев. Воздух зашипел, и несколько прозрачных серпов ветра пронеслись по полю. В следующее мгновение манекены и толстые стволы деревьев разлетелись на десятки мелких кусков.
Команда 7 замерла, не веря своим глазам. Даже Саске слегка расширил взгляд — техника была им незнакома, а сила её явно впечатляла.
Но Каору не остановилась. Она прикусила палец до крови, а затем провела им по ладони другой руки. На коже вспыхнула алым странный знак.
— Техника крови: Проклятие!
В её руке появился кунай, на котором оставались капли алой крови. Она метнула его в ближайшее дерево. Металл вонзился в ствол, и почти сразу дерево начало трещать. Через несколько секунд оно осыпалось серым прахом, будто его пожгли изнутри.
Повисла гробовая тишина.
Наруто судорожно сглотнул.
Сакура прикрыла рот рукой.
Саске смотрел пристально, явно заинтересованный.
Какаши же продолжал наблюдать с привычным спокойствием, но под маской скрывался лёгкий холодный блеск в единственном видимом глазу.
Каору выдохнула, и из её губ вырвался лёгкий пар — дыхание было тяжёлым от концентрации чакры. Она подняла взгляд на Какаши. Серебристые волосы упали на лицо, но холодные глаза ясно выражали ожидание. Хоть намёк. Хоть крошечное признание, что он заметил её силу.
Но вместо этого Какаши лишь обернулся к своей команде и привычно спокойным голосом сказал:
— На сегодня достаточно. Идите домой. Завтра у нас миссия.
Сердце Каору сжалось. Всё внутри закипело. Кулаки дрожали от злости и отчаяния. Она больше не могла сдерживаться.
— …Тогда хотя бы это! — прорычала она и со всей силы швырнула кунай в сторону команды номер семь.
Лезвие не успело даже приблизиться. Какаши молниеносно достал своё оружие, и стальной звон эхом разнёсся по полю — кунай Каору отлетел в сторону.
Девушка дрогнула. В груди что-то оборвалось. Она только что позволила себе вспылить перед ним. Перед ними.
— Хватит, Каору, — голос Какаши впервые прозвучал жёстко. — Твои эмоции управляют тобой. Ниндзя, потерявший контроль над собой, опаснее врага.
Каору опустила голову, её плечи дрожали. Синие глаза скрылись за падающими прядями серебристых волос. Кулаки сжались до боли — ногти впивались в ладони.
Она так хотела услышать похвалу. Но вместо этого получила упрёк.
Каору медленно подняла голову. Её синие глаза блеснули яростью и обидой, которую она так долго держала в себе. На губах появилась горькая усмешка.
— Тц… Может, ты и вправду лучший из джонинов, — её голос прозвучал холодно и отчётливо, — но как отец… ты полное ничтожество.
Она сделала шаг назад, глядя прямо в его единственный открытый глаз.
— Господин Какаши Хатаке.
Тишина повисла гулкая и тяжёлая. Даже Наруто, обычно не способный молчать, не нашёл слов. Сакура осторожно взглянула на учителя, а Саске лишь чуть прищурился, словно запоминая каждый момент этой сцены.
Какаши стоял неподвижно. Лишь его взгляд на мгновение стал тяжёлым, словно острым клинком. Но ни слова не сорвалось с его уст.
Каору резко развернулась. Серебряные волосы блеснули на солнце, и она быстрым шагом покинула поле, оставив после себя лишь тягостное молчание.
Неловкая тишина повисла над полем, словно воздух стал тяжелее.
Наруто первым не выдержал:
— Эй!.. — он нахмурился, глядя в сторону, куда ушла Каору. — Она вообще кто такая, чтобы так с тобой разговаривать, Какаши-сенсэй?!
В его голосе звучала злость, но больше — непонимание.
Сакура тихо сжала кулаки, переводя взгляд то на учителя, то на исчезающую вдалеке серебристую фигуру.
— Наруто… — прошептала она, но замолчала, будто не зная, что сказать.
Саске же стоял молча, руки в карманах, глаза прищурены. На его лице читалось не возмущение, а интерес.
— Хм… — лишь тихо усмехнулся он, — похоже, у тебя есть не только ученики, но и… проблемы в семье, Какаши.
Наруто резко повернулся к нему:
— Эй, Саске, ты чего несёшь?!
Но Саске уже отвернулся, словно потерял интерес.
Какаши всё это время молчал. Его взгляд был устремлён вдаль, туда, где скрылась Каору. Под маской невозможно было понять, что он чувствует, но напряжение в его единственном открытом глазу выдавалo многое.
— Хватит, — наконец сказал он тихо, но твёрдо. — Уходим.
Команда 7 переглянулась, и ни один не решился больше возражать.
После того, как Каору ушла с поля, она направилась вглубь леса, где никто не мог видеть её. Тишина деревьев и лёгкий ветер создавали иллюзию, что весь мир замер вместе с ней.
Она опустилась на колени, сжимая кулаки, пытаясь собрать дыхание, но оно было прерывистым, тяжёлым. Мысли путались, эмоции бурлили, словно вулкан, готовый прорваться наружу.
Каждый удар кулаком по дереву, каждый мах руками, когда она выпускала технику, дрожал от этих эмоций. Ветер, вспыхнувший от её техники ветра, завывал громче обычного, словно сам лес отзывался на её боль и злость.
— Почему… почему он никогда не видит меня?! — выдохнула она, сжимая кунай, словно он мог вырвать у неё хоть частичку признания, которой она жаждала.
Кровавые техники, которые она использовала на поле, казались ничтожными по сравнению с силой, что рвалась изнутри. Каждый взмах, каждый выдох — это было больше, чем просто тренировка. Это была борьба с самой собой, с тенью отца, с собственными страхами и ревностью.
С каждой минутой её движения становились всё быстрее, техника точнее, а эмоции — всё глубже. Деревья, камни, воздух — всё становилось инструментом, через который она выливалась наружу. И в этом хаосе Каору чувствовала себя живой.
Часы сливались в одно, и лес был свидетелем её непрекращающейся битвы с самим собой. Каждое движение становилось всё более изнурительным, руки дрожали, дыхание становилось прерывистым и тяжёлым, а ноги казались свинцом.
Её кулаки сжимались до боли, техника всё ещё рвалась наружу, но каждая атака давалась ей огромными усилиями. Казалось, что тело вот-вот сдастся, что её сила иссякнет вместе с последней каплей энергии.
И именно в этот момент мысли нахлынули с удвоенной силой. Ледяная боль оттого, что отец не видит её усилий, ревность к команде номер семь, отчаяние от невозможности получить хоть крошечное признание… всё смешалось в одну колючую, жгучую массу, от которой некуда было спрятаться.
— Почему… почему я не могу быть достойной… Почему он никогда не замечает меня?! — прокричала она в пустоту леса, голос дрожал от эмоций, а слёзы едва не забрызгали землю.
Сила её техник начала медленно ослабевать, руки и ноги подкашивались, тело предавалось усталости. Каору упала на колени, тяжело дыша, чувствуя, как её сердце рвётся из груди.
Но даже в этой слабости, даже когда тело почти не слушалось, внутри неё оставалась решимость. Решимость доказать, что она — не просто дочь Какаши Хатаке, а ниндзя, сильная и самостоятельная. Слёзы и боль лишь подталкивали её вперёд.
И среди этой тишины, разбитой лишь шепотом ветра и треском сломанных веток, Каору поняла одно: чтобы получить признание, которое она так жаждет, нужно пройти через собственные пределы… и даже через боль, которая казалась невыносимой.
Каору едва успела отдышаться, когда лесная тишина вдруг была разорвана странным шорохом. Её инстинкты не успели сработать — внезапно невидимые силы схватили её. Она не успела даже среагировать, когда тело замерло в жесткой хватке.
Перед ней появился незнакомец. Лицо его скрывала маска, а движения были пугающе точными. Он сложил несколько непонятных печатей, и прикоснулся к её животу.
Пронзительная боль вспыхнула в теле, будто тысячи игл одновременно прошли сквозь кожу и мышцы. Чакра Каору вспыхнула, вырвалась наружу всплеском, который захлестнул всё вокруг. То, что она так долго держала в себе — злость, ревность, отчаяние — исчезло, растворившись вместе с присутствием незнакомца, который исчез так же внезапно, как появился.
Каору дрожала, держась за живот, не понимая, что только что произошло. Её тело было изранено, а чакра, неконтролируемая и буйная, пульсировала в каждом нерве.
Она открыла глаза и, сквозь боль, увидела перед собой нечто странное — силу, напоминавшую волка, но с искажённой, мифической формой. Его глаза светились странным внутренним светом, а тело словно было соткано из самой энергии леса.
— Хррк! — Каору кашлянула кровью, почувствовав резкую слабость в груди.
Попытка подняться давалась с трудом. Она облокотилась на ближайшее дерево, поддерживая себя руками. Каждое дыхание давалось тяжело, грудь будто разрывалась изнутри.
Чакра продолжала пульсировать, переполняя её, будто сама энергия хотела вырваться наружу. Сердце бешено стучало, и она понимала: контроль, который она держала всю жизнь, окончательно сорван. Каору потеряла сознание, из за перегрузки тело и чакры.