5
***
Проходит год. Юнги, если так можно сказать все, что осталось от мужчины — это имя, ушёл в работу. Он ночевал на работе, ел (если вообще что-то запихивал в себя) тоже там. Он жил существовал там.
***
— Чимин-а, солнышко, ты только не пугайся, — женщина заходит в комнату и берет младшего приемного сына за руки. — Юнги, он... Он в больнице в реанимации... Кажется, он пытался... Убить себя.
Чимин роняет из рук свою папку, туго набитую рисунками, и застывает, дрожащими руками ища мать.
Этот год был насыщен моральными мучениями, страданиями и самобичеванием. Чимин абстрагировался от всего, похудел, осунулся, перестал разговаривать. Юнги, изредка заезжающего в гости как будто невзначай проведать родителей, Чимин избегал. В прямом смысле. Парень бежал со всех ног в свою комнату и запирался в ней на замок. Зачем Юнги ездит? Он не нашел себе достойную пару?
Весть о попытке суицида хёна заставляет нервничать. Он ведь все еще любит и помнит его нежные руки, ласковые губы. Он помнит, как выглядит Юнги, но уже никогда не сможет увидеть.
— Матушка, отвези меня к нему...
И мать везет, хватаясь за последнюю надежду стабилизировать отношения двух близких друг другу людей. Она оставляет его одного в палате прямо у постели и тихо уходит, оставаясь в коридоре.
— Хён, — мальчик ищет ручкой ладонь Юнги, натыкается на болезненно холодные пальцы и садится. Аппаратура трещит, издает неприятные ритмичные звуки, а Чимин касается. — Т-ты что наделал?
Но бледные пальцы не шевелятся, холодные губы не произносят ни звука. Чимин тяжело выдыхает и склоняет лоб к руке хёна. Это все, черт возьми, из-за него.
— Я люблю тебя, хён...
— Он не слышит, — женщина-врач подходит сзади и кладёт руку на плечо Чимина, — он так много рассказывал о тебе, Чимин, так хотел помочь тебе, но... Теперь он уже никому не поможет, его лишили лицензии и всех наград, звания профессора и должности. Теперь он никто. Просто никто, — она довольно усмехается и уходит из палаты.
🎄🎄🎄
Раз, два, три — листья падают на землю, Чимин стоит у окна и считает желтые обрывки минувшего лета.
Раз, два, три — у его ног мокрые капли, а на душе пустота. Он смотрит на людей, что бегут за стеклом. Их так много. Миллионы. Миллиарды. Но среди этого океана людских лиц нет одного единственного нужного. Нет того, на которое Чимину хотелось бы смотреть.
Раз, два, три — первый снег. Чимин так много раз чувствовал его, но ни разу не видел. Оказывается, он красивый, как хён и описывал.
Раз, два, три — три шага от дерева до каменной могилы. Чимин сам нарисовал для нее портрет.
Раз, два, три — три слога красивого имени. Мин. Юн. Ги.
Раз, два, три — три года, проведенных в одиночестве. Мин Юнги подарил ему этот мир. Но Чимину он уже был не нужен. Ему был нужен тот мир, тот, в котором Мин Юнги был жив.
***
— Чимин, — в больничной палате холодно, руки Мина в путах капельниц и Чимин путается в этих проводках, пока пытается найти узловатые пальцы, — я хочу все вернуть. Хочу опять смотреть фильмы по вечерам и рассказывать тебе сюжет, опять гулять за руку и засыпать в объятиях. Хочу чувствовать твой запах дома и твои вещи на полках нашего шкафа. Чимин, я хочу вернуть тебя. Потому что люблю тебя. Только тебя.
Чимин бы посмотрел в его глаза, но не может. Чимин бы согласился, но не хочет не будет.
— Нет, — Пак встает и уходит, дверь за ним закрывается, и Юнги забывает, как дышать.
Мин вскакивает и несется за младшим.
— Пожалуйста, Чимин-и, останься. Хотя бы на пять минут. Или минуту. Прошу. (Останься навсегда).
Но Пак даже не оборачивается, уходит, придерживаясь за стенку. Мин Юнги ненавидит этот мир.
***
— С Рождеством, Чимин-и, — мать протягивает подарок и помогает его открыть. Новые наушники, карандаши и большой блокнот. Чимину нравится слушать музыку и рисовать.
— Ты не пригласила Юнги?
— Мини, он сказал, что не хочет портить тебе праздник. Да и... Ему далеко ехать из Ванкувера.
— Он прислал что-то?
— Подарок? Да, он прислал, но я еще не была на почте. Сейчас же выходные, там никого нет.
— Матушка, прости.
— Дорогой?
— Ты отказалась от родного сына ради меня, а я же...
— Такой же родной, как и Юн. И я от него не отказывалась. Это он отказался от себя.
Потому что Чимин отказался от него...
***
— Юнги, — девушка тихо входит в комнату и ставит перед мужчиной кружку чая, — как Вы себя чувствуете?
— Хотите знать, хочу ли я сдохнуть прямо сейчас?
Она смеется и садится в кресло напротив.
— Надеюсь, Вы избавите меня от этого, я не переношу трупы.
— Я в порядке.
— В порядке?
— Да, я не в порядке.
***
— По прогнозам синоптиков в эту рождественскую ночь ожидаются сильные заморозки и временные снегопады... — вещает радио, пока Мин откладывает ручку и открывает сейф.
За окном и правда падают белые хлопья, а в квартире раздается тихий выстрел, пистолет с глушителем падает в лужу крови, а занавеска рвется в окно.
***
Мама смеется так нежно, пока расчесывает волосы Чимина и рассказывает сюжет сериала, который идет по телевизору. Эту серию крутили на той неделе, но Чимин не будет ее расстраивать.
— Матушка, — Чимин хмурится, слыша вибрацию телефона, — кто это так поздно?
— Может, реклама, — она берет трубку и встает с дивана, — да?
«Или Юнги», — думает Чимин и вздыхает, пока не слышит странный звук совсем рядом.
— Матушка?
Телефон разбивается вдребезги, как и сердце пожилой женщины.
***
— Не верю, — Чимин ударяет кулачком по крышке гроба, — я не верю! Это не он! Откройте! Я хочу потрогать!
— Не думаю, что стоит... Он стрелял в голову.
— Откройте! Дайте «увидеть» его в последний раз!
Чимин захлебывается слезами, когда скользит пальцами по мертвому телу, когда натыкается на что-то ужасное на виске, и, о боже. Он не хочет думать о том, что это...
— Чимин-и, не надо, — просит мать, но Пак целует, целует мертвое тело тысячи раз. Он целует холодные руки, лицо, грудь, старается согреть эту кожу губами, но Юнги все так же не двигается.
— Почему он такой холодный? Матушка, давайте укроем его и... И оденем теплые носки и... Надо напоить его чаем! Надо... Н-н-надо согреть его! Н-надо...
Чимин падает на ледяной пол и захлебывается слезами, бьет кулаками по мрамору и орет. Кричит, что Юнги надо согреть, что он не верит, что любит и что не разрешал брату умирать. Кричит, что не даст его сжечь, потому что так нельзя!
— Матушка, давай, пожалуйста, заберем его домой? Пожалуйста.
— Мини... — она смотрит на заплаканное лицо сына и на труп старшего, — Мини, Юнги умер. Его больше нет. Он пустил себе в голову пулю, милый. Мы... Мы не сможем его согреть, даже если будет очень стараться, прости... И нам нельзя его забрать домой. Чими-ни, нам нужно попрощаться с Юнги, слышишь?
Нет, Чимин не слышит. Он не хочет слышать.
***
На то рождество Мин подарил Чимину мир. Он прислал тетрадь с записями, но Чимин ничего не понял, он не мог это прочесть. Он положил ее куда-то на стол и забыл о ней. Не зная тогда, что Юнги подарил ему целый мир. Еще в коробке были конфеты и диск с аудиокнигой. Это была та книга, которую Юнги читал ему в первый день их знакомства на лавочке во дворе детского дома.
***
Через год у Мина, Пак все же поменял фамилию на фамилию приемной семьи, появляется друг. Первый друг за всю жизнь. Это был Чон Тэхён, доктор из больницы, в которой когда-то работал Юнги. У Тэхёна был муж, они расписались в Вегасе, и Чимин даже был на их свадьбе. Держал кольца и желал счастливого будущего. Потому что Чонгук хороший парень и будет беречь Тэ. Они дружили все вместе втроем. Часто сидели у госпожи Мин на кухне и ели её волшебные кимбап. Тэхён даже иногда оставался на ночь и читал Чимину книги, рассказывал о своих путешествиях и, конечно, о том, какой у него прекрасный муж.
— Чимин-а, можно тоже с тобой порисовать?, — Тэ сидит на кровати с ногами и смотрит, как Пак выводит что-то в альбоме, закрыв глаза, — все равно ничего не видит, какая разница?
— Да, конечно, там на столе все нужное есть...
Тэхён шуршит чем-то, а потом резко замирает.
— Ты умеешь писать?
— Только точками.
— Нет-нет, буквами.
— Нет, я знаю только наш язык. Я не могу писать и читать буквы, я их не вижу.
— А чья это тетрадь?
— Тетрадь?
— Да...
— А... Это, Юнги-хёна, он прислал мне её перед смертью. А что там?
— Я могу посмотреть?
— Да, мне-то зачем это, я не могу прочесть то, что там написано. Он так глуп, что прислал её.
— Чимин, — разносится тревожный голос, — собирайся, мы едем в больницу.
— Зачем?
— Юнги... Нашел способ вернуть тебе зрение этот мир.
***
Раз, два, три — что-то пикает над ухом и Мин хмурится.
— Господин Мин Чимин, откройте глаза, видите свет?
Чимин приоткрывает глаза и замирает. Он видит.
***
— Мин Юнги был награжден посмертно, также ему вернули звание профессора медицинских наук и почетного врача Кореи. Его разработанное лечение уже вернуло зрение больше тысячи людям, которые уже потеряли надежду. Самое трогательное в этой истории, что он прислал тетрадь с записями на Рождество своему слепому брату. Сейчас его брат может видеть и, благодаря этому стал талантливым художником... и, — Чимин выключает телевизор и откидывается на спинку дивана. Серая кошка тычется в него холодным носом, и Мин берет старушку на руки, поглаживая длинную шерстку. Рядом с ними лежит та самая тетрадь, о которой говорят в новостях, но только Чимин знает, что было на последний странице.
«Сегодня холодно, ты тепло одет? Покушал? Чимин-а, я знаю, что ты сердишься на меня, но... Если ты читаешь это, значит, ты получил мой подарок на Рождество. Я так люблю тебя и всегда хотел подарить тебе весь этот мир. Но я думал, что это не в моих силах. Чимин-а, я... Люблю тебя. Прости своего глупого брата хёна.»
The End
простите, переписывать фф я не буду:')