2
— Мы сделали это! Он видит! — Юнги бросает свой портфель с документами на пол, как только входит в новенькую квартиру, и хватает Чимина на руки, кружа в воздухе. — Операция дала результат! И он видит!
Время шло быстро; Юнги, правда, стал лучшим врачом в городе и помог уже многим впервые увидеть свет. Случай Чимина был очень сложным, но надежду Юн не оставлял, потому набирался опыта, надеясь, что однажды сможет подарить зрение и Чимину. В свои двадцать один Юн купил квартиру и перевёз туда Пака. Теперь они вместе жили в уютной двушке, проводя все свободное время вместе.
Чимин окольцовывает руками шею Юнги и улыбается любимому голосу. Приятные вести с одной стороны радуют, а с другой — огорчают, потому что Чимин давно потерял надежду увидеть свет или увидеть Юнги. Он даже не мог определиться, что хочет увидеть больше, но как бы ему этого не хотелось, все это было глупыми мечтами.
— Я так рад, ты самый лучший врач на свете, — шепчет Чимин и отпускает старшего. Он склоняется и поднимает кинутый Юнги портфель, находя его на ощупь, тихо, вполголоса по-доброму ругает Мина за несдержанность и что вещи кидать нельзя. Юнги садится рядом с ним, отбирая все из рук.
— Нет, Минни, я буду самым лучшим только тогда, когда ты увидишь свет.
— Юнги, я вряд ли увижу свет... Но я очень рад, что ты помогаешь другим и позволяешь увидеть... — Чимин перебирается на колени к Юнги и ласкового гладит по щеке, обводя пухленьким пальчиком контур чужой скуловой кости.
— Не говори так, это обижает, — старший откладывает документы и гладит Чимина по голове, прикрывая глаза.
— Прости, — тихо произносит Чимин, — я приготовил ужин... Попробуешь?
Готовить в полной темноте, когда ты слеп, практически невозможно, но Чимин долго тренировался под зорким взглядом Юнги и его матери, потому сегодня отварил рис и поджарил овощи, как смог.
— Конечно, ты такой молодец.
Юнги сам убирает за собой бумаги и идёт с младшим на кухню, где помогает накрыть на стол. После ужина Чимин и Юнги располагаются в гостиной на диване и слушают фильм, потому что такое они практиковали часто. Юнги всегда поддерживал Чимина во всем и, правда, считал несправедливым то, что он видит фильм, а Чимин слушает. Потому они, как и иногда, сегодня просто слушали, вместе, взявшись за руки. И Чимин верил, что Юнги не смотрит и даже не подсматривает, потому что доверял старшему как себе.
***
— Чимин.
Юнги крепко держит за руку Чимина, что только-только просыпается от наркоза. Операция была очень сложная и долгая, хоть и нельзя, но её проводил Мин, потому что только он умел «творить эти чудеса». Надежда горит тихим огоньком в душе и Юн дрожащим голосом просит Пака:
— Потерпи ещё немного, скоро ты будешь видеть свет.
Чимин не чувствует никаких изменений и даже если ничего не получилось, он никогда не будет винить в этом Юнги. Юнги верил и своей верой заставлял верить и Чимина. Белая марлевая повязка словно давит на глаза, но убирать ее нельзя ещё пару дней, а затем можно будет в несильно освещённом помещении снять ее... Юнги объяснял, что сразу открывать глаза не то чтобы не рекомендуется, а исключительно нельзя, потому что глазные яблоки и зрачок ещё не приспособлен поглощать и воспринимать свет.
— Х-хорошо, — облизывая пересохшие губы, шепчет Чимин, и умоляет время, чтобы оно пролетело незаметно.
— Помню. И я тебя люблю, Юнги-хён.
Чимин утыкается носом в плечо и почему-то темнота теперь кажется менее чёрной, хотя, накрутить было можно все, что угодно.
— Надеюсь, я увижу тебя.
— И что тогда? — смеётся Мин, ласково перебирая в руках мягкие пряди. — Что, если тебе не понравится?
— Я знаю твоё лицо и твоё тело от родинки до шрамика, — Чимин обиженно дует губы, утыкаясь ими в чужую шею, — я слышу твою красоту.
— Но вдруг выглядит это хуже, — Юнги прикрывает глаза, слушая тихое пикание техники в палате с приглушённым светом. — Хочешь, я посплю пару часов с тобой? До дежурства.
— Очень, — кивает Чимин, — а... помнишь... — он нервно причмокивает губами, сглатывая, — ты сказал, что если я увижу свет, то тот человек поцелует меня...
— Конечно, — с тихой горечью шепчет Мин, укладывая Чимина и себя на подушку. — Кто он? Скажи мне — и я помогу.
— Можно я скажу, если увижу?.. — робко спрашивает он, чувствуя напряжение в собственном теле.
Чимин размещает голову на родной груди и впивается пухлыми пальчиками в белый халат старшего, не желая отпускать. Он пронёс через много лет свою любовь к человеку, считая, что признаться будет дурным тоном, считая, что после этого все разрушится и никогда не станет прежде. Чимин боялся до дрожи в руках, что его чувства отрежут, словно лишнее, родного и любимого человека. Ведь он инвалид и расчитывать на взаимность, даже просто рассчитывать, нет никаких шансов...
А Юнги любил, понимал это, но скрывал. Потому что знал: Чимину кто-то нравится — и портить его счастье совсем не хотелось. Мин просто прятал в своей душе чувства, не разрешая им прорваться.
— Хорошо. А теперь спи, — Юнги заботливо укрывает младшего и целует в кончик носа.
***
Два дня проходят как назло беспощадно медленно, время тянется, как чертова резинка, но к вечеру второго дня Юнги отводит Чимина в комнату с приглушённым светом и сажает на стул. Младший чувствует прохладную ладонь Юнги на своей и слышит, что тот садится перед ним на колени. Так он сидит с минуту и даёт время приготовиться к ответственному моменту. Что уж скрывать — Юнги и сам переживает, но надежда тлеет в его душе.
Привстав, старший заходит за спину Чимину и осторожно развязывает марлевый бантик из тонких лент. Снимая ту с глаз и придерживая в руке, врач снова обходит Чимина и садится перед ним. Пушистые реснички на глазах трепещут от предвкушения и страха, а Юнги задаёт вопрос:
— Готов увидеть меня?
Чимин сначала отрицательно машет головой, а затем кивает: ему все ещё страшно открыть глаза, хотя, тьма кажется не такой уж и кромешной. Нащупав руку старшего Чимин медленно приоткрывает глаза и удивлённо вздрагивает, сжимая ладонь старшего перед собой. Все расплывчато и перед глазами словно рой мошек, но это не темнота! Он видит!
Фокусировать взгляд не выходит, но мутно он видит черты лица мужчины перед собой. Он видит копну угольных волос, что аккуратно зачёсаны назад, видит карие глаза и улыбку. Он видит!
— Юнги-я... — голос Чимина обрывается и он всхлипывает, бросаясь на грудь к сидящему на корточках Юнги перед ним. — Я вижу... чуть-чуть вижу тебя!
Юнги и сам не сдерживает слез, подхватывает Чимина на руки, вжимая в своё тело и оставляя на его лице множество поцелуев.
—Я так рад, Минни! Со временем четкость улучшится. Но пока... Боже, я так рад, так рад, так люблю тебя!
— И я тебя люблю, — невнятно лепечет Чимин, разглядывая мутным взглядом лицо Юнги. — Ты такой красивый...
Юнги смущённо краснеет и гладит его по щеке.
— Ты бы знал, насколько красив сам. Хочешь я принесу зеркало?
— Попозже, — сразу же отзывается парень; ему сейчас хочется любоваться старшим, но точно не собой. — Хочу видеть только тебя.
Юнги ласково улыбается и осторожно зарывается пальцами в его волосы.
— Через несколько дней ты сможешь увидеть солнце, — Юнги замолкает и берет ладошку Чимина в свои руки, больно кусая губу. — Чимин-и, хочешь я приведу того человека?
Чимин на секунду теряется и забывает как разговаривать, потому просто облизывает пересохшие губы. Тот человек ведь стоит перед ним.
— М-можно тогда я сначала посмотрю на себя?
— Конечно.
Юнги отходит к тумбе, на которой стоит зеркало. Он берет его и подносит к Чимину. Чимин учащенно моргает, понимая, что зрение становится чётче с каждой минутой. Теперь осталось научиться фокусировать взгляд на чем-то, потому пробует парень на зеркале.
В отражении он видит симпатичного мальчика с детским лицом и щечками, с озорными глазами, прямым носом и пухлыми губами. Надо же: раньше он думал, что его губы немного не такие... Угольные волосы хорошо уложены расческой, а некоторые самые непослушные пряди опали на лоб, усыпанный созвездием родинок. Отражение ему нравится, но комплекс неполноценности все ещё играет. Откладывая зеркало, Чимин поворачивается к Юнги лицом и выдыхает.
— Н-не надо приводить того человека...
— П-почему, Минни? — Юнги берет малыша за руки и пытается заглянуть в его глаза. — Ты очень-очень красивый и точно понравишься ему.
Чимин удерживает взгляд и искусывает свои губы, дрожащим голосом шепча:
— Этот человек... он уже в этой комнате...
Юнги чувствует как сердце уходит в пятки; он на ватных ногах делает шаг вперёд, осмысливая слова младшего. После минуты в тишине Юн набирается смелости и врезается в губы Пака своими. Чимин отчаянно хватается за плечи старшего и неуверенно отвечает на поцелуй, совсем теряясь и не зная что делать. Но, к счастью, Юнги не торопится и учит как правильно, целует бережно и с трепетом. Внутри у Чимина все переворачивается с ног до головы, а в животе приятным и легким чувством отзываются порхающие бабочки, а кончики пальцев покалывает от любви, что переполняет детское сердце, теперь наполненное надеждой и радостью доверху.
Юнги чувствует как в груди развивается приятное тепло, когда осторожно притягивает младшего ближе, бережно посасывая такие желанные губы. Руки сами соскальзывают на тонкую талию и тянут малыша ещё ближе, потому что Юнги теперь никогда не отпустит его от себя. Но Чимин аккуратно и без резких движений разрывает поцелуй, слегка отстраняется и, вопреки всем своим желаниям, шепчет, опустив голову:
— Не надо... я знаю, что тебе меня просто жалко...
— Эй, — Юнги сжимает его в объятиях, а пальцем поднимает чужой подбородок. — Я люблю тебя, — шепчет Мин, заглядывая в чужие глаза и чувствуя, как по щекам бегут две мокрых дорожки.
— К-как в фильмах?.. — Чимин закусывает губу и жмурится горько, затем открывая глаза и выдыхая. Эту фразу они говорили друг другу часто, и Чимин тайно радовался, что может прятать за братскими чувствами настоящую любовь.
Парень видит слезы, скользящие по впалым щекам, и тут же их вытирает пухлыми пальцами. Юнги никогда не плакал... Юнги зарывается пальцами в темные пряди мальчика и обнимает его, осторожно целуя в шею.
— Да, Чимин-ни. Спасибо, что верил мне.
Юнги садится на край кушетки и тянет Пака к себе на руки. Чимин усаживается к нему на колени и приобнимает его за шею. Он начинает гладить лицо старшего руками, потому что касаться, даже увидев, очень хочется.
— Я горжусь тобой... И очень тебя люблю. Ты... самый лучший врач на свете.
— А ты просто самый лучший на свете. Мой самый лучший...