1
Многие из нас боятся кромешной темноты. Ночная мгла преследует нас после десяти вечера, кутает дома в теневое полотно и проливает на них лунный свет. Говорят, что в темноте кроются ужасающие монстры с острыми зубами и наточенными когтями, говорят, что ходить по темным улицам нельзя, потому что во тьме ночи может крыться то, что испугает до седых волос, до заикания и опущения сердца в пятки. А что, если эта тьма преследует с детства и днём, и ночью?
Чимин был слеп на оба глаза с двух неполных лет. Мать с отцом оставили его в детдоме, решив, что это будет лучше и для них, и для ребёнка. Он был словно брошенный на улице котёнок, никому ненужный и слепой. В детском доме, где за инвалидом ухаживала одна нянечка, он жил и до сих пор. За шесть лет добрая женщина научила ребёнка читать пальцами, ориентироваться в пространстве и играть на пианино, научила не бояться преследующей его тьмы, но ее сердце пропускало удары каждый раз, когда малыш спрашивал:
— Нуна, почему так темно? Ты тоже живешь в темноте? Нет?
Врать было нельзя и нуна сказала честно, что он болен. Болен, но, возможно, что самые лучшие на свете врачи смогут ему помочь. Женщина рассказывала как она выглядит, как выглядит он, как выглядит все, что его окружает, водила на прогулки и дарила подарки, но через год персонал сократили и мальчишка остался один.
Чимин никогда не мог представить света или цвета, не мог, но очень хотел. А все, что было в его силах, — это трогать. Наощупь мальчишка и жил. Он касался деревьев, травы, цветов, холодных прутьев качели, дверей, кровати и людей. С ним редко кто общался, но когда такой момент подворачивался, Пак всегда старался коснуться, просто потрогать и ощутить. Представить цвет кожи, глаз, представить улыбку, но вместо этого он видел большое ничего, тьму, в которой прятались его монстры-страхи.
Чимин любил ходить на детскую площадку с палочкой, садиться на скамейку у прутьевидного забора, окрашенного яркой краской, что давно облезла и поблекла, и сидеть, вслушиваясь в звуки природы. Няня, уходя, не рассказала многого — и от этого щемило в груди.
Хоть и глаза Чимина были открыты — взгляд был пустой, покрытый пеленой отчаяния и боли. Зачем ему глаза, если он совсем ничего не видит? Со стороны любому незнакомцу могло показаться, что Чимин просто любуется природой, просто тихий и спокойный ребёнок, но если бы они знали, что мальчишка обливался слезами, ровно держа спинку... Слезы — единственное, на что были способны карие глаза Чимина.
Юнги с самого детства знал, кем он станет в будущем. Будучи сыном двух врачей он определился с выбором профессии в пять лет. С этого возраста мальчик стал изучать биологию и химию по сложным книгам, что находил в кабинете родителей. И его главной мечтой стало стать врачом.
В свои двенадцать он уже неплохо понимал устройство тела, азы химии и помнил как свои пять пальцев способы реанимации и первой помощи. Сам по себе мальчиком он был тихим, игре в прятки или догонялки он всегда предпочитал тихое прочтение интересных книг. Каждый день после школы он ходил на занятия в музыкальную школу, где играл на скрипке и фортепиано, а затем гулял пару часов до того, как темнело. Потому что темнота — самый главный страх маленького Мина.
Самое любимое место Юнги находилось недалеко от дома. Это была детская площадка приюта. На ней не было задир и злых детей, потому Мин часто пробирался в дырку в заборе и усаживался на излюбленной лавочке.
За полгода Юн приметил мальчика, что как и он не играл с остальными и тихо сидел на скамейке, рассматривая что-то вдали. Он сразу показался достойным собеседником, потому Юнги решил перебороть стеснение и познакомиться.
В один день он просто сел не на свою скамейку, а рядом с мальчиком, и тихо начал разговор.
— Привет?
Чимин слышит по шелесту травы под чьими-то ногами, что кто-то идёт к его скамье. Он не реагирует, потому что шаги ему не знакомы, а звуки шагов знакомых он уже выучил. Вздрагивая от мальчишеского незнакомого голоса с приятным тембром, Чимин переводит голову на звук и тяжело вздыхает, «оглядывая» пустыми глазами присевшего рядом.
— П-привет.
— Я Юнги, а тебя как зовут?
Мальчик кажется растерянным и от чего-то не смотрит в его сторону — и это кажется странным.
— Ч-Чимин, — одними губами говорит мальчик. — Ты новенький?
К нему никогда не подходили знакомиться, потому что здесь все и так друг друга знают. А если сейчас кто-то перед ним представляется, значит, новенький. Чимин поднимает голову к небу и вслушивается в шелест листьев с деревьев.
— Нет, я это... Просто прихожу сюда, — Юнги убирает книгу в свой портфель; общаться с Чимином интереснее. — Почему с другими не играешь?
— Э-эм, — Чимин мнётся, облизывая пересохшие пухлые губы, — я... мне нельзя играть в активные игры.
Собирая обе ручки в замочек из пухлых пальчиков, Чимин вздыхает. Очень хочется прикоснуться к новому знакомому, но это будет очень некрасиво...
— Почему? Что-то болит? — хмурится Мин.
— Нет, — глотая ком в горле, Пак все же произносит, — я слеп, Юнги...
— П-прости, — Мин прячет глаза и сидит молча пару минут. — Хочешь, я почитаю тебе книгу?
— Я умею читать, но пальцами, — Чимин все же возвращает голову в обратное положение, потому что сильно затекает шея, и приятно удивляется, кивая. — Если тебе не сложно... А что... что у тебя за книга?
Юнги вытаскивает книгу и гордо читает название, поглаживая синюю обложку пальцами.
— «Первая медицинская помощь при чс».
Чимин мягко улыбается, слыша название, и подсаживается поближе.
— Т-ты всегда читаешь такие... серьезные книги?
Ему уже не терпится скорее потрогать Юнги, потрогать и понять — какой он...
— Они интереснее.
Юнги открывает нужную страницу и начинает читать. Чимин вслушивается в уверенно поставленное чтение и все же не удерживается, ощупывая сначала рядом с собой скамейку и находя руку нового знакомого. Запястье очень тонкое, но Чимин останавливает себя и просто держит пухлые пальцы на нем. Юнги тихонько улыбается и понемногу понимает, что Чимин ведь не видит его.
— Хочешь потрогать лицо?
— А можно? У меня ручки чистые, правда, — заверяет мальчишка, поднося вторую ладонь к своему лицу. Та пахнет душистым клубничным мылом, которое Чимин просто обожал.
— Можно.
Юнги кивает и двигается чуть ближе. Чимин поднимается левой ладошкой по предплечью, касается плеча, а затем и лица. Лицо бархатное и приятное наощупь, округлое с островатым подбородком и прямым носом. Губки слегка пухлые и мягкие, густые брови и пушистые волосы. Чимин разошёлся и трогал уже пряди волос средней длины.
— Какого цвета твои волосы? Как темнота?
— Да, чёрные.
Юнги немного смущенно позволяет прикасаться к себе, разглядывая Пака.
— У меня тоже... А глазки у тебя какие?
— У меня темные глаза, как и у тебя.
Чимин второй ладошкой трогает свои волосы, а пальцами другой проводит по ресничному покрову глаза Юнги.
— Я хочу, чтобы мои волосы были розовые... Няня говорила, что это очень красивый цвет. Как цветы сакуры, как сладкая вата и розовое молоко...
— Думаю, этот цвет тебе подойдёт. Ты можешь покраситься в него, когда вырастешь.
— Надеюсь, — мальчик отвечает улыбкой и трогает Юнги за шею.— Сколько тебе лет? Мне восемь.
— Мне двенадцать.
Юнги улыбается и кладёт пальчики Чимина на уголки губ, чтобы тот чувствовал это.
— Я думаю, у тебя красивая улыбка.
Чимин прикрывает глаза и опускает руки, смущаясь чужой улыбки. Пусть он ее не видит, но зато чувствует.
— У тебе тоже очень красивая, так что улыбайся чаще, хорошо?
***
— Чимин, только тихо, вот так. Нагнись... вот... молодец.
Юнги крепко держит в руке ладошку Чимина и осторожно, на цыпочках выводит его за территорию детского дома. Он знал, когда приходят воспитатели, чтобы забрать детей с прогулки, потому сбежать на пару часов не было сложности.
За пару недель Юнги и Чимин стали очень близки. Юнги читал Чимину серьёзные книги, но по просьбам младшего очень часто читал сказки. Теперь Чимин приобрёл друга, о котором так долго мечтал. Уговорить Чимина сбежать на пару часов оказалось просто, потому что Чимин всегда мечтал погулять за пределами забора.
— Юнги, я переживаю, что будут ругаться...
— Если что, я все улажу, — говорит Юн убедительным тоном, словно взрослый, и ведёт Чимина вдоль улицы.
— Только не отпускай мою руку, чтобы не потеряться. Куда ты хочешь: на речку или в парк?
— Я хочу в парк, можно?
Чимин крепко сжимает в ладошке длинные тонкие пальцы старшего и прислушивается. За забором практически все так же, но почему-то мальчик чувствует себя свободнее, словно воздух здесь иной, не такой, как на площадке детского дома.
— Ю...Юнги, что ты видишь?
— Тут много домов и людей. Справа от нас дорога, по которой небыстро едут машины, а слева газон с невысокими деревьями, от листвы которых падает тень. Мы идём по тени, и кажется, что это камушки как на море. Сейчас очень тёплое солнце и из-за этого вся улица, как будто покрыта золотом.
Юнги рассказывает все, что видит, направляясь в сторону парка.
— Ты так красиво рассказываешь, — на выдохе произносит Чимин, — так... так хотелось бы это все увидеть... Просто увидеть тебя...
Чимин тяжело вздыхает, но вместо желаемого видит лишь тьму. Хватаясь за предплечье Юнги, мальчик трогает плечо и шею, касаясь лишь кончиками пальцев. В последнее время трогать Юнги нравилось все больше.
— Я бы тоже очень хотел показать тебе свет, Чимин. Он бы тебе понравился, потому что ты сам как свет... как солнышко.
Юнги искренне улыбается и осторожно обнимает мальчика.
— Ты улыбаешься?
Чимин слишком хорошо чувствует собеседника, а особенно, если этот собеседник Юнги. Потому с шеи он переносит пальчики на губы и... да, Юнги правда улыбается. Тепло в сердце разливается и распространяется по всему телу, а Чимин отвечает Юну улыбкой, пусть даже своей не видит.
— Я так хочу поскорее услышать парк!..
— Тогда побежали!
Юнги крепко хватает Чимина за руку и бежит. Детский смех разносится по оживленной улице и смешивается с голосами города. Чтобы быть счастливыми, не взирая на недостатки, нужно быть очень сильными.
***
Чимин и Юнги знакомы уже год. За это время младший смог услышать и парк, и речки, и многое другое, что было в их городе. Они часто просто сидели на лавочке, ели мороженое или сладкую вату. Юн приносил Паку разные предметы, давал их потрогать и рассказывал, как они используются. Чимин выучил звук шагов Мина и всегда встречал его улыбкой.
За этот год Юнги часто делился с родителями рассказами про нового друга, что не видит света. И, конечно, мать с отцом были рады, что их малыш такой добрый и заботливый.
— Милый, а приведи Чимина к нам на обед, нам тоже хочется с ним пообщаться,— однажды сказала госпожа Мин.
И вот двое мальчиков входят в просторную кухню на следущий день. Добрая женщина садится на корточки и осторожно пожимает ручку Чимина.
— Привет, я мама Юнги. Очень приятно познакомиться с тобой, Чимин-ни.
— Здравствуйте, — скромно произносит Чимин, пожимая большую женскую ладонь; на ощупь она кажется бархатной и весьма приятной, потому касаться нравится. Ему уже нравится эта женщина, — я не могу увидеть вашей красоты, но Юнги рассказывал... потому я слышал...
Юнги тащит его на кухню, но сначала помогает разуться. На кухне усаживает на стул и предлагает чай. Чимин вжимается в мягкую сидушку стула и ощупывает краюшек стола, понимая, что на нем простелена скатерть. Мать Мина накрывает перед ними обед и включает какую-то тихую музыку, оставив их вдвоём. Юнги не смеет притронутся к пище, думая о том, чтобы сначала поел Чимин.
— Давай я помогу тебе. Перед тобой тарелка с рисом, а на столе обычные закуски и мясо. Что ты хочешь сначала? Я тебе положу.
Чимина очень трогает такая забота и такие моменты. Так, как о нем заботится Юнги, не заботился никто. В детдоме уже целый год он чувствует себя хорошо, словно птица, парящая в небе, свободно. Он просыпается каждый день с мыслью о том, что он не один, что у него есть лучший друг Юнги и он обязательно придёт и сегодня, и завтра, и послезавтра. А во время прогулки они обязательно сбегут, чтобы попрыгать по лужам, сходить на речку или в парк, где самая вкусная сладкая сахарная вата. Но вместе с хорошим чувством у Чимина иногда мешается и страх. Страх о том, что Юнги однажды не придёт. Пусть он знает дорогу к парку или к речке наизусть, но ведь найти человека в темноте... невозможно.
Чимин благодарен Юнги за то, что он просто есть. Хочется пустить слезу, но мальчик сдерживается и просит насыпать пару ложек риса и добавить к нему немного мяса. А затем звучит скромное:
— М-можешь сесть рядом?
— Я и так рядом, Чим, — Юнги двигает свой стул ещё ближе, чтобы Чимин чувствовал его тело боком. Он палочками укладывает на ложку рис и мясо, а затем подносит ее ко рту младшего. — Открой ротик.
Чимин послушно и доверчиво открывает рот, пока в него погружают вкусную еду. Он пережёвывает и мычит от удовольствия, следом благодаря за заботу.
— Спасибо, а... — он не договаривает и отбирает у старшего ложку, набирает в ту совсем немного риса и, ощипывая лицо рядом сидящего подушечками пальцев свободной руки, подносит ложку аккурат ко рту, — теперь ты открывай ротик.
Мин смеётся и тоже кушает с рук Чимы. Так они поглощают обед с десертом, после чего переходят в комнату Юнги, где тихо играют во что-то и читают книги.
— Мальчики, я только что звонила в приют, и договорилась, чтобы Чим остался у нас на ночь. Так что спокойно играйте, а я сейчас схожу в магазин, приедет папа и будем ужинать.
Женщина прикрывает за собой дверь, пока оба малыша весело пищат. Чимин хлопает в ладоши, а затем восклицает:
— Юнги-я, время тактильности!
Чимин остро нуждался в касаниях, острожно нуждался в том, чтобы чувствовать, осязать и слышать красоту своего лучшего друга. Пусть за год он и выучил Юнги и знал как облупленного, но повторять терапию тактильности и трогать он очень любил.
Забравшись на колени к Юнги, Чимин смело зарывается ладошками в мягкие волосы старшего и выдыхает. Иногда он даже забывает про то, что инвалид и неполноценный, забывает про мглу, кромешную тьму. Иногда мальчишка просто представляет, что у него закрыты глазки, но скоро он откроет и увидит все. Увидит Юнги.
Юнги смеётся и обнимает друга за талию, позволяя трогать столько, сколько тот захочет, потому что ему и самому приятно.
— Я так рад, что мы сегодня и вечером сможем быть вместе!
— Я лягу с тобой! Можно?
Чимин тоже очень рад. Его пухленькие пальчики соскальзывают на чужое лицо и проходятся по щекам, прямому носу и бровям, а затем касаются губ. Улыбка Чимина не заставляет себя ждать — губы Юнги тоже растянуты в улыбке, но самое приятное, что Чимин уже слишком просто чувствует. Чувствует чужие эмоции руками и слышит их ушами.
— Конечно, — Юнги осторожно придвигается ближе и трется носиком о нос Чимина.
— Я мечтаю вырасти уже поскорее, стать взрослым и учиться... хочу работать. Заработать много-много денег. Нуна говорила, что самые лучшие на свете врачи могут мне помочь, — мальчик тяжело вздыхает, прислоняясь своим лобиком к чужому. — Я заработаю много-много денег, чтобы увидеть тебя.
— Минни, — Юнги прикрывает глаза и тяжело вздыхает. — Я буду очень много учиться и стану самым лучшим врачом, чтобы ты смог увидеть солнышко и меня...
— А разве солнышко и ты... это не одно и то же?
Чимин смущённо и как-то по-грустному улыбается, тоже прикрывая глаза.
— Конечно, нет! — Юнги тихо смеётся и жмет тёплое тело младшего ближе, довольно мыча.
Чимин ещё добрые тридцать минут гладит и касается Юнги, вполголоса что-то мечтательно рассказывая. После принятия душа и подавления смущения перед миссис Мин, Чимин в пижамке лучшего друга идёт к постели, вытягивая ручки вперёд. Найти комнату и кровать, в которой уже лежит Юн, не составляет труда, и мальчик забирается под одеяло, откидываясь на подушки.
— Спасибо, Юнги-я, — тихо благодарит Чимин, нащупывая чужую ладошку слева от себя. — Спокойной ночи.
— Тебе спасибо. Спасибо, что ты есть у меня. Спи сладко, — Юнги нежно гладит ладошку Чимина, прикрывая глаза. — Если тебе ночью будет что-то надо, буди меня.
Чимин улыбается ласково и довольно, обхватывает пухлыми пальцами ладонь Юнги и расслабляется. И он не знает кого благодарить за то, что у него есть Юнги, а все, что он может сделать, так это обнять. Младший устраивается под боком старшего и кладёт голову тому на грудную клетку. Так они засыпают вместе, держась за руки.
***
Чиму уже четырнадцать и теперь спать в обнимку с Юнги стало нормой, но очень приятной. В его десять родители Юнги посовещались и решили забрать мальчика в свою семью. В комнате Юнги появилась ещё одна кровать, которой, к слову, особо не пользовались, потому что мальчики всегда спали вместе; также шкаф для вещей и книг Пака. Ребёнка любили всей семьей, но Юнги, конечно, питал самые сильные чувства.
Ребята лежат вместе на кровати Юнги и обнимаются, пока на фоне идёт фильм по телевизору. Юнги смотрит, а Чимин слушает, не забывая трогать друга за руки и грудную клетку.
— А сейчас что они делают? — мальчик хмурится и, не открывая глаз, поджимает губы, потому с экрана не доносится практически никакого звука, а главные герои замолчали в один момент.
— Они... Целуются, — говорит Юнги, переводя взгляд с экрана на личико мальчика, что сейчас уютно уместился на его плече.
— Целуются? — слегка приподнимая подбородок, Чимин приоткрывает глаза и пустым взглядом «смотрит» на Юнги. В его представлении Юнги выглядит потрясающе, очень красиво, как солнышко и котята. — Как это? Покажешь?
— Ну, это... Когда два человека касаются губами губ друг друга. И... Так только парочки делают. Но я могу целовать тебя в щеки и лобик, но в губы нельзя.
Юнги тихо смеётся и целует Чимина в лоб. Чимин тихо вздыхает, вновь прикрывая глаза и касаясь пальцами своих собственных губ. Ему очень интересно почему нельзя, но Юнги мальчик никогда не перечит, а слушает его, потому что уважает.
— Меня никогда никто не захочет целовать.
— Почему? — хмурится Мин, ставя фильм на паузу. — Не говори так, Минни, конечно, тебя захотят целовать. Но ты не должен позволять это кому попало. Ты должен позволить это только человеку, которого будешь любить.
Чимин жмурит глаза, тычась в плечо старшего носом. Юнги тёплый и нежный, очень умный и всегда знает, что сказать и какими словами поддержать. Наверное, он бы хотел подарить свой первый поцелуй именно Юнги.
— Я уже придумал, кому я позволю...
— Тебе нравится кто-то из школы? — удивляется Мин, но затем отчего-то хмурится и поджимает губы.
— Н-нет, — младший машет головой и прикусывает нижнюю губу.
— А тогда кто? — Мин тыкает мальчика в бок, чтобы разрядить атмосферу. — Признавайся!
— Я не могу сказать, потому что поцелуй от него... как свет. Я никогда его не увижу и не почувствую...
Чимин потирает пухленькой ладошкой бок и чувствует, что Юнги мягко улыбается, а затем хмурится.
— Минни. Тише. Я обещаю тебе, что ты увидишь свет, — Юнги крепко обнимает Чимина и целует в макушку. — И тот человек, думаю, поцелует тебя.
Сглатывая ком в горле и слезы, мальчишка кивает и просит выключить телевизор, потому что устал и хочет поспать. Юнги гасит экран и гладит своего малыша по голове.
— Я очень люблю тебя.
— И я тебя люблю, Юнги-я, — отвечает Чимин, накрывая старшего одеялом и прижимаясь к его боку.
— Пожалуйста, верь мне. Ты увидишь свет.
— Я верю, — шепчет мальчик, смахивая слезы, скопившиеся в уголках его глаз.
После этого он целует Юнги в щеку и кладёт голову на подушку. Юнги жмёт его близко-близко к себе и гладит, тихо прося не плакать. Затем укладывает в постель и ложится рядом сам, моментально оказываясь в чужих объятиях. Пару минут он вглядывается в потолок, а потом в темноту комнаты. В свои восемнадцать Юнги по-прежнему боится мглы, а ещё гордится Чимином, который живет с этой тьмой с раннего детства. Но Юнги клянётся. Клянётся сам себе, что сделает все, чтобы Чимин увидел свет, а тьма осталась лишь ночной, не вечной.
Юнги.
Клянётся.