Глава 2
Он ушёл. Просто шёл. Лапы ступали по прелым листьям, когти цеплялись за корни, но Мираж не чувствовал этого. Он не чувствовал ничего — кроме пустоты внутри. Она была тягучей, как гниль. Как болотная вода, в которую падаешь — и не выплываешь.
Целитель не поверил. А значит, не поверит никто.
Он слышал слова: "Это в голове. Усталость. Стресс."
Но он знал: это на самом деле.
Лес был чужим, мрачным. Сумерки подбирались исподтишка, в воздухе повисла тишина, как перед бурей. Он остановился у гнилого пня, облизал пересохшую морду, и хотел — просто дышать. Без мыслей. Без Голоса.
Но Тень вернулась.
«Ты слаб. Ты дрожишь. Зачем ты вообще пытался доверять?»
— Замолчи…
«Нет. Твоя жалость — это твоя слабость. А я — сила. Я покажу тебе, как избавиться от боли. Смотри…»
Мираж замер.
Шорох.
Кто-то приближался.
Из кустов вышел кот — молодой, полосатый, с яркими зелёными глазами. Он огляделся, заметил Миража — и расплылся в наивной, искренней улыбке.
— О! Мираж! Привет! Ты тоже в лесу один? Ох, я надеюсь, ты не злишься… тогда, на Совете, я ведь не хотел тебя при всех перебить… просто, ну… разволновался.
Мираж застыл. Его взгляд пустел. Сердце сжалось.
— Не хотел, — повторил он, глухо.
— Ну… да! Ты ведь не в обиде, правда? Я даже поймал потом для тебя птенца, но ты ушёл…
«Он унизил тебя. Он смеялся. Он посчитал тебя ничем.»
Кот подошёл ближе, без страха.
— Знаешь, ты всегда мне казался… странным. Но хорошим. По-своему. Не злым, точно. Хотя взгляд у тебя… ну, пугающий, иногда.
Мираж моргнул.
Что-то... потемнело.
«Отпусти меня.»
Он не успел сказать "нет". Не успел закричать. Не успел даже вдохнуть.
В следующее мгновение Тень дёрнул тело вперёд — как будто не лапами, а мыслью. Резко. Неостановимо.
Когти вылетели, как лезвия.
Промелькнула тень. Кот отшатнулся. Удивлённо мяукнул. Не успел испугаться. Не успел понять.
Один удар. Второй. Рёв крови. Шок в глазах. Дрожь в теле.
— Подожди, я… — начал он, но голоса уже не было. Только бульканье.
Молчание.
Кровь — на лапах. На морде. В воздухе.
Кот лежал, дёргаясь. Потом — замер.
Мираж вдохнул.
И вернулся.
Он стоял над телом. Челюсть дрожала. Лапы подогнулись. Он упал, задыхаясь.
— Нет. Нет. Нет… НЕТ!!!
Он подтолкнул тело. Оно не двигалось. Морда — в испуганной маске. Как у ребёнка, которого ударили слишком сильно.
— Я не хотел… я не это… это не я… ТЕНЬ! — он взревел, до хрипа, до надрыва. — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!
«Ты позволил.
Я всего лишь взял то, что ты боялся взять.»
— Ты УБИЙЦА!
«Ты убил. Я — только голос. Ты — лапы. Понимаешь?»
Он отшатнулся. Он дрожал, как лист на ветру. Внутри всё выворачивалось. Он хотел вырвать из себя этого монстра, выцарапать, сжечь.
— Я больше не позволю… Никогда…
Но голос лишь рассмеялся.
Тихо. Насмешливо.
«О, Мираж… но ты ведь уже позволил. Первый шаг — самый тяжёлый. Остальные будут легче. Гораздо легче.»
Мираж стоял над телом.
Холод уже начал пробираться под шкуру, несмотря на тёплый вечер. Кровь стекала с когтей, капала на мох. В ушах звенело. Он дышал, будто захлёбывался.
«Убирайся.»
Голос был спокойным, как вода в омуте.
«Ты не хочешь, чтобы кто-то нашёл тебя здесь. Очнись, Мираж. Думай.»
Он зажал уши лапами.
— Я не хотел. Это не я. Этого не было…
«Ты уже повторяешься. Никто не спасёт тебя, если ты будешь стоять тут и ныть. Очисть лапы. Сотри запах. Двигайся!»
Мираж заскрипел зубами… и подчинился.
Он бросился к ручью. Шёл в обход, петляя, сбивая свой след. Каждый шаг отдавался пульсом в висках. Он ощущал, как кровь остывает между подушечками лап, и с каждой секундой чувствовал, будто она въедается в кожу.
Ручей — спасение. Он прыгнул в воду, как в бездну, где всё можно забыть. Тёр лапы, пока не пошла кровь. Содрал до розового. Морда — под воду. Пузыри. Задыхайся, Мираж. Заслужи.
Когда он вышел — трясся. Но был чист. Снаружи.
Запах…
Он набросал на себя прелых листьев, растёр их. Потом — навоз барсука из старой норы. Потом — ветки сосны, чтобы пахло свежестью.
Он вернулся туда, где земля ещё хранила кровь… и разворошил её. Мох. Грязь. Он зарыл тело. Молча. Хрипло. До боли в плечах. До тьмы в глазах.
«Молодец. Теперь — охоться. Никто не должен заподозрить. Устал? Жалко? Перестань быть котёнком.»
Он не ответил. Он не чувствовал лап. Но вышел на тропу. Глаза как стекло.
Он выслеживал. Охота — как привычка. Прыжок. Укус. Тело дёрнулось. Тепло. Кровь — свежая, но правильная. Не грязная. Не как у него.
Три мыши. Два дрозда.
Он вернулся в лагерь, когда солнце уже катилось вниз.
— О, Мираж! — окликнули с кучи добычи. — Ты пропал надолго. Всё хорошо?
Он улыбнулся. Как умел.
— Просто охота затянулась. Добыча не шла в лапы, пришлось далеко уйти.
Он сбросил трофеи, как всегда. Сел, стал умываться. Двигаясь — ровно. Не спеша. Без дрожи.
Только взгляд. Он избегал встреч.
Только шерсть — на лапах, хоть и вылизанная, чуть гуще. Чуть… серая от воды и грязи.
— Странный ты сегодня, Мираж. Всё хорошо?
— Устал. Я просто устал.
«Ты врёшь. Хорошо получается. Скоро привыкнешь.»
Он сжал челюсти.
Вечером, лёжа в своей подстилке, он слышал, как кто-то спрашивал про полосатого кота, который ушёл в лес и не вернулся.
Кто-то сказал, что он, может, ушёл к одиночкам. Кто-то — что споткнулся и вывихнул лапу. Кто-то — что просто глупый.
Мираж лежал. Смотрел в потолок из ветвей. Дышал через боль.
«Ты жив. А он — нет. Так бывает. Ты справился.»
Он зажмурился. И заплакал. Тихо, без звука.
Никто не слышал.