Глава 32. Фия
Свобода — это не просто отсутствие стен вокруг, а умение жить так, будто их никогда и не существовало.
Это ветер, который не спрашивает, куда тебе идти, но подталкивает в спину, заставляя шагнуть туда, где страшно и заманчиво одновременно. Пустая дорога на рассвете, где каждый шаг — твой выбор, и никто не знает, куда он приведет, кроме тебя.
И пожалуй, самое сложное — в свободе есть одиночество. Потому что никто, кроме тебя, не будет держать твой штурвал, и некого будет винить, если корабль пойдет ко дну. Но именно в этом, только в этот момент ты по-настоящему чувствуешь, что жив.
Я вздрагиваю от каждого шороха и грохота, который едва слышу за металлической дверью. Каждый шаг, который я слышу, звучит так, будто идут ко мне. Мне никогда не было еще так страшно. Даже когда Кайл преследовал меня — я не боялась до дрожи в коленях, как сейчас.
Неделя. Или больше? Я потеряла счет времени. Здесь нет ни дня, ни ночи — только темнота, которая давит с каждой секундой. Не знаю где я. Не помню когда ела в последний раз, или пила полноценный стакан воды.
Конечно, Рик приносит для меня воду, но этого слишком мало. Буквально стопка в день, а может и меньше. Я просила больше, умоляла дать еще немного, но слышала лишь отказ. Он и не пытался скрывать того, что дает мне это скудное количество воды только чтобы я не умерла.
Горло сжимает сухость — она уже не просто жжет, а будто шкурой застилает дыхание. Губы потрескались до крови, и каждое слово, которое я осмеливаюсь произнести, рвет трещины глубже.
Голова идет кругом, и иногда мне кажется, что я теряю сознание, но не до конца — как будто застреваю между сном и реальностью. Пальцы дрожат, не слушаются. Когда я тяну руку к лицу, кожа под ней кажется мне чужой — холодной и липкой от пота.
Нужно отвлечься.
Считаю удары собственного сердца, но оно бьется неровно: то быстро, как у загнанного зверя, то медленно, с тяжелой паузой между ударами.
Мышцы ноги от постоянного сидения не бетонном полу. Поясница горит тупой болью, а ноги словно перестали принадлежать мне — я уже не уверена, смогу ли встать, если придется.
В темноте я слышу собственный хрип — он раздражает, но еще больше пугает. Если я слышу его так ясно — значит я осталась совсем одна.
Не прошло ни дня, сколько бы я не думала о своей фатальной ошибке побега и о Кайле. Интересно, ищет-ли он меня? Переживает? Или может ему совсем плевать? От последней мысли сердце невольно сжимается.
Из водоворота моих мыслей меня вырывает скрип — легкий, почти незаметный, но в полной тишине он режет слух. Мое сердце подскакивает, грудь забивается, дыхание рвется, будто я снова бьюсь о стены этой импровизированной клетки.
Страх холодом проникает в каждую моего организма. Руки автоматически сжимаются в кулаки, ногти врезаются в ладони. Но я не двигаюсь, будто я парализована. И действительно. Парализована страхом того, что за этой дверью Рик, решивший снова издеваться надо мной.
Шаги приближаются как на зло, словно чувствуя мой леденящий страх. Они твердые, уверенные, но чужие. Звук шагов Рика отличается от этих. Что, черт возьми, происходит?
В щели между дверью и проемом на полу появляется тень. Я замираю, весь мир сжимается до холодной точки внутри меня. Слышу: кто-то тихо дышит, кто-то осторожно ступает. Инстинкт кричит мне убегать, но бежать некуда.
— Эй, - раздается тихий голос, от которого мое сердце сжимается в кулак. Голос незнакомый, мягкий. Точно не Рик. Это меня успокаивает, но и пугает сильнее одновременно.
Грохот за дверью, а затем она и вовсе распахивается. В проеме появляется силуэт мужчины в темной одежде. Я могу разглядеть лицо лишь совсем немного, но этого достаточно чтобы понять — он мне незнаком. Он смотрит на меня слишком долго и пристально.
— София? - его голос низкий, настороженный.
Я отползаю назад, прижимаясь к ближайшей стене. Слова застревают в горле, дыхание сбивается.
— Я не знаю тебя, - вырывается у меня хрипом.
Мужчина медленно поднимает руки, как будто показывает, что не собирается причинять мне вреда. Одной из них он тянется к чему-то на груди, а затем я слышу шипение.
— Нашел! Южная сторона, старый склад. Она связана, но жива, - говорит он кому-то. Судя по всему — рация.
Затем оборачивается ко мне.
— Меня зовут Джей. Кайл... - он подходит ближе, — Послал меня за тобой.
Я качаю головой, вжимаясь в угол еще сильнее, хотя казалось, что сильнее уже невозможно. Не верю. Не могу.
— Нет, - мои губы дрожат, — Я никуда не пойду.
Он делает еще шаг, и во мне все сжимается. Слезы подступают к глазам, а внутри только паника и крик: «Не подходи».
— Если мы останемся, он вернется, - его слова звучат слишком близко, но я отрезаю из от себя, словно это чужая речь.
Я отворачиваюсь, зажмурившись, будто так смогу спрятаться от него и от всего, что окружает меня. Слышу, как он выдыхает, решая оставаться на месте и не давить на меня. Единственное, за что я благодарна ему.
Не могу пошевелиться, когда где-то вдалеке распознаю топот бегущих шагов. Быстрых, но на этот раз знакомых.
— Лисичка?! - до боли знакомый голос прорезает тишину, что у меня пробегают мурашки.
Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Кайл. Лицо искажено тревогой, глаза полны паники и ярости. Он несется прямо ко мне, будто каждая секунда решает все. Я хочу бежать к нему, но ноги отказываются меня слушаться.
Его взгляд обхватывает меня с такой силой, что я чувствую тепло там, где была только ледяная пустота. Вместе с этим возвращается и страх — а если это ловушка? А если мне все это кажется? Если я открою глаза и не увижу его перед собой?
Он опускается на колени рядом со мной, сжимая своими руками так сильно, что я едва могу дышать. Я наконец могу различить его лицо, дыхание, руки.
— Маленькая, - его голос дрожит. Я никогда этого не слышала, — Все в порядке. Я здесь. Я нашел.
Слезы текут сами, без остановки, и я чувствую, как дрожь пробирает все моё тело.
— Я... - шепчу почти беззвучно.
Он слегка выпрямляет руки. Его глаза бегают по моему лицу и телу. Взгляд падает на внутренние стороны моих ног, и я чувствую мороз по коже от ужаса.
— Ты... - он громко сглатывает, — Кто это сделал с тобой?
Слово «это» разрывает меня изнутри. В голове всплывают картинки того, что Рик сделал. Я хочу спрятаться, исчезнуть, раствориться в воздухе, но руки и ноги сковывает слабость.
Каждое прикосновение Кайла кажется мне спасением и угрозой в одном флаконе — я боюсь, что если крикну, это окончательно сломает его, или... что он не успеет защитить меня.
— Он... он... - выдавливаю я, и горло сжимается комком, слезы жгут глаза.
Он тихо шипит сквозь крепко стиснутые зубы, сжимая меня еще сильнее в своих руках. Его пальцы горят на моих плечах, но я не могу одернуть их — от одного его только прикосновения сердце замирает.
— Никогда больше он не причинит тебе вреда, - почти рычит он, — Никогда.
Я чувствую, как весь мир снова возвращается в какой-то странный порядок: страх, ужас и боль, которыми я жила последние дни, вдруг концентрируется в одном месте — рядом с ним. Но одновременно тревога не уходит: мне страшно расслабиться, страшно поверить, что все наконец закончилось.
Он аккуратно проводит пальцами по моей коже, словно проверяя, что я жива и что ему можно доверять.
— Я здесь, - повторяет он, голос мягкий но твердый, — Я не отпущу тебя.
Я закрываю глаза, впервые за это время ощущая, что хоть немного могу дышать. Но тело всё еще болит, и внутри меня бушует война между страхом и желанием довериться ему. Доверять как раньше. Быть с ним как раньше. Но смогу-ли я?
***
Легкий майский ветер обдувает мое лицо, развевая волосы, пока я сижу на балконе с чашкой уже остывшего кофе. Солнце согревает мою кожу и в груди появляется что-то почти забытое — спокойствие. Оно идеальное, не абсолютное, но я знаю: я дышу, и это уже победа.
— Ты совсем другая, - тихо говорит Кайл за моей спиной. В его голосе слышна гордость, а не жалость.
Его взгляд мягкий, уверенный. Я вижу, как он наблюдает за мной, будто боится пошевелить воздух и нарушить это хрупкое состояние умиротворения. Но теперь я могу позволить ему быть рядом, не прячась, не сжимаясь в клубочек.
Мы начали с маленьких вещей. Стакан воды, несколько кусочков хлеба. По началу это было испытанием — казалось, что каждая клетка моего тела протестует против жизни. Но постепенно организм начал вспоминать что значит быть живым.
Потом я научилась спать. Конечно, сначала были вздрагивания от каждого шороха, каждое дыхание казалось угрозой, а ночные кошмары сопровождали меня еще три месяца. Но после долгих сеансов терапии с психологом я поняла, что могу закрыть глаза, расслабить плечи и позволить себе отдыхать.
Эмоции возвращались медленно. Слезы, горячие и беспомощные. Потом — гнев. На себя, на Рика, на все, что случилось. Я позволила выйти боли наружу с помощью криков в подушку, кулаков в стены. И постепенно она стала легче.
Кайл всегда был рядом, даже когда я не могла его принять. Сперва любое его присутствие в одной комнате со мной сопровождались криками и нервными срывами, но он не торопил, не требовал, а просто был. Со временем он стал моим маяком, к которому я могла возвращаться медленно, шаг за шагом.
Он подошел ближе ко мне, положив руку на спину. Я вздрогнула, но не сдвинулась с места. Не сейчас. Хватит.
Постепенно я прижалась к нему. Не потому что нужно, а потому что хотела. Хотела чувствовать, что могу доверять. И в этот момент я поняла, что хочу быть рядом, не из-за страха, а от желания.
Губы встретились осторожно. Не резко и бешено, как раньше — просто мягко. Как будто мы учились заново, шаг за шагом. И это было не больно, не страшно. Только тепло, и страх отступил, как ночь перед рассветом.
— Еще, - тихо шепчет он, когда я отрываюсь.
Я усмехаюсь.
— Не хватило? - почти смеюсь, встречаясь взглядом с ним.
Он мотает головой, притягивая меня ближе.
— Мне всегда будет мало, - отвечает Кайл, и я слышу искренность в его голосе.
Я вздыхаю, позволяя себе раствориться в этом моменте. Мои руки сами находят его шею, плечи, и я чувствую, что каждый кусочек напряжения, что копился в моем теле последние месяцы, медленно тает.
Мы стоим так минуту, может две, может десять — время будто перестало существовать. Мир снаружи больше не имеет никакого значения.
Но похоже, погода не разделяет момент, решив полить на нас крупными холодными каплями дождя. И даже в этот момент мне было все равно.
— Помнишь, когда то я сказал тебе, что ты будешь носить мою фамилию? - спрашивает он, смотря на меня.
Я киваю. Такую реплику невозможно забыть.
— Хочешь? - говорит он, протягивая мне маленькую темно-синюю коробочку.
Слегка дрожащими пальцами, открываю крышку коробочки. Кольцо с красиво обрамленным камнем по середине ярко светится в лучах софита внутри футляра. Это что, предложение?
Я чуть фыркаю, не удержав сарказма.
— Как я могла забыть такую маленькую, но важную деталь всей драмы? - прыскаю от смеха.
Он усмехнулся, прижимаясь ко мне.
— Значит, согласна? - несмотря на комичность сцены, в его глазах отражается надежда.
— А у меня есть выбор? - сказала я, закатывая глаза и сдерживая смех.
Кайл опускает голову, смеясь.
— Нет, - отвечает он, — Иначе я пристегну к нашей постели, и буду доводить до исступления, пока ты не скажешь мне «Да».
Я хохочу, надевая кольцо себе на палец. Он все понимает без слов.
Осторожно взяв мои руки в свои и прижавшись губами к кольцу на безымянном пальце, обнимает меня второй рукой. И наконец я понимаю: с самого начала мне нужен был он. Сколько бы я не сопротивлялась, сколько бы не кричала. Я не стала прежней. Я стала сильнее, осторожнее и смелее.
Все, что было «до», все страдания, слезы, страхи и утраты привели меня сюда — к нему, к нам. Возможно, у нас не идеальная история. Конечно, она очень далека от примерной картинки. Но я не гонюсь за этим. Это не шаблонная история — это наша история.
Я думала, что она началась с того, как он увез меня в свой дом. Как-же я ошиблась. Она началась еще задолго. Орландо, очередной заезд, который перевернул мою жизнь с ног на голову, неизвестный номер «57» и моя победа над ним.
И теперь, стоя здесь, в его руках, я понимаю: все куски прошлого — они не сломали меня. Они собрали меня, как мозаику, из осколков которые теперь я могу держать в руках и видеть целое.
Я улыбаюсь сквозь мокрые от дождя ресницы, ощущая тепло металла на пальце, тепло его рук, что он рядом. Каждое мгновение с ним как доказательство того, что мы смогли пройти через тьму и не потерять друг друга.
— Я люблю тебя, - тихо говорит он.
Эти слова кажутся такими простыми, но такими значимыми.
Он сжимает меня крепче, и в этом жесте нет боли, только уверенность. Уверенность, что все, что было — имело смысл.
— Я тоже, - отвечаю я с неприкрытой искренностью, которая не нуждается в украшениях.
Дождь больше не кажется холодным. Он смывает остатки прошлого, оставляя только настоящее. И я знаю, что могу идти вперед, потому что теперь у меня есть он, и я не одна.
Я стала собой. И эта история, такая несовершенная, такая настоящая, но наконец-моя. Я хотела штиль, но получила самый настоящий шторм. И я нисколько не жалею об этом.