Глава 2. Два парня (Часть 3)
Страна, называющаяся Мефиусом, гордилась могуществом своей императорской династии, насчитывающей уже семь поколений, не считая текущего правителя, Гула Мефиуса.
В низинах Домик, наискосок пересекающих окружающие ее горы, есть знаменитая Черная башня, известная как «меч, выкованный из остатков корабля космических переселенцев», а вокруг нее раскинулась имперская столица Солон. Посреди естественной твердыни, образованной запутанными долинами, было построено несколько маленьких фортов, которые даже замками нельзя назвать. Они защищали насколько крупных городов, больших и малых деревень, расположенных здесь. И в фортах, и в городах, и в деревнях был свой управляющий, ответственный за район, в то время как знать узурпировала и управляла сразу несколькими такими районами.
Был вечер.
Гил Мефиус скакал на своей любимой лошади во всю прыть.
С западной стороны низины Домик блестели и переливались ярко-красным, в то время как на востоке горы и гряды скал возвышались подобно черной, как деготь, стене, окутанной темнотой. Если бы он взглянул на горные склоны на западе, то увидел бы каменистые утесы, где Мефиийская династия построила свой замок три поколения назад, используя силу драконов и людей, и, как поговаривали, позаимствовав могущество столь редких в Мефиусе магов для того, чтобы возвести поместье из белого камня. Поначалу его использовали как зал заседания совета, когда замок был только построен, но сейчас от него осталось только имя.
Но Гил не удостоил это историческое место взглядом, пока скакал вниз по улице, мимо скульптуры короля-основателя Мефиуса и статуй героев, выстроенных в виде коридора.
Дерьмо!
Не важно, как сильно он пытался выбросить все из головы, но лицо отца, его издевательский голос, вид опустившихся плеч Инэли и ее дрожащий силуэт постоянно возвращались.
— Насчет планов на завтра?
Хотя он снова приглашал ее в полдень, она лишь закатила свои соблазнительные глаза очаровательным движением.
— Разве не вас бранил отец сегодня утром? Конечно, ваша смелость — настоящее качество императора, но не стоит ли быть чуть более благоразумным?
Удерживая подол юбки, Инэли поклонилась ему. Ее глаза, однако, следили за ним снизу вверх, будто испытывая его. Пока Гил стоял в точно такой же растерянности, что и после слов отца, она пожелала ему хорошего дня, развернулась спиной и ушла.
Пока Гил несся на своей лошади, он стиснул зубы.
Да она точно насмехается надо мной.
Этот сладкий взгляд снизу-вверх... Инэли несомненно насмехалась над ним.
Хах, ты что, все еще боишься своего отца?
Ребенок, что ничего не делает, но выполняет все распоряжения отца, не может составить мне компанию.
А сейчас, почему бы тебе не поспешить назад в свою комнату и не поиграть самому?
Сегодня он даже не чувствовал себя хоть слегка пьяным. К концу дня пыль черной водяной лилии, которую он всегда мешал со своей выпивкой, и обычно мгновенно помогавшая ему забыть о разных раздражающих вещах, так и не возымела привычного эффекта. Из-за этого, он практически удвоил свою привычную дозу. Затем неожиданно, когда Гил почувствовал опьянение, ему захотелось с ветерком прокатиться на своей лошади. Он не звал друзей, решив сегодня остаться наедине с собой.
Гил ни разу не услышал ни единого доброго слова от отца, он и улыбку его почти никогда не видел.
Когда ему только исполнилось десять, Гил увязался на охоту на дикого дракона. Тогда, в качестве своеобразного «теста на храбрость», он наступил ногой на шею только что застреленного дракона. Увидев своего сына, задравшего подбородок и скрестившего руки, как герой с картины, Гул сказал:
— Взгляните, это же герой-драконоборец! Мой сын вознесется до пожираемых драконами небес!
И засмеялся, обнажив свои белые зубы.
Гил не мог оставаться в раздражении, когда вспоминал об этом моменте своего детства. С другой стороны, это не могло помочь, так как это единственно приятное воспоминание об его отце.
Должно быть, отец действительно ненавидит меня, — думал он.
Очевидно, что у него не было задатков героя. Сколько раз отец тяжко вздыхал во время его тренировок с мечом? И публично тоже, прямо как сегодня утром. Все подданные поддерживали его в этом. Единственной, кто защищал его, была мать, умершая пять лет назад.
В позапрошлом году отец женился второй раз, на овдовевшей Мелиссе, родом из знатной семьи. У него теперь есть две сестры, ее дочери от прошлого брака. Поскольку она все еще не закончила носить траур по своему старому мужу, очень много ехидных пересудов велось во дворце, и хотя и по другим причинам, но Гил не любил Мелиссу. Конечно же, она не его мать, но подобно старым вассалам, стоящим на стороне императора, она не была тем человеком, на которого отец смотрит свысока.
И в то же время, на ее старшую дочь, Инэли, тоже... Когда Гил вспомнил, как смотрел на нее сверху вниз в тот момент, ее взгляд, наполненный странной чувственностью, то пришпорил коня в порыве гнева.
— Ох?
Среди людей, которых тот чуть не сбил, был Федом. Он как раз возвращался из дома своей любовницы и спросил у своих попутчиков:
— Это не кронпринц был только что?
— Серьезно?
— В такое время и без своих друзей?
— Очень и очень вероятно, что это его высочество, — сказал он с едва веселой ноткой цинизма. — Ладно, это не обязательно считать столь уж странным. Кто-нибудь, следите за ним. Если возникнут проблемы — воспользуйтесь моим именем и деликатно верните его назад. — распорядился он.
***
Здесь собралось больше народу, чем в обычной толпе посреди улицы. С большим неудовольствием замедлив лошадь, Гил безучастно проезжал сквозь скопление людей. Конечно, ничто не выдавало в нем принадлежность к императорскому роду. Поскольку горожане знали лицо принца лишь по портретам, традиционно продающимся на фестивалях, у него была возможность остаться неузнанным.
Конечно же, пусть никто и не окликнул его, Гил не мог игнорировать окружающих, пока проезжал через толпу на лошади. По какой-то причине, вид веселящихся и отдыхающих людей действовал ему на нервы. Не смотря на нежные звуки кифары и флейты, все выглядело так, будто все они слегка дурили его. Возрастал ли смех, когда они просто указывали пальцем на него?
Его сердцебиение ускорилось. Наркотики наконец возымели эффект и начали перемешивать мысли Гила, мягко растворяя их в абстрактной мешанине тягучих цветов, и прямо перед собой он видел ряды маленьких чертей, глумящихся над ним.
Прекратите...
Все до единого смеялись и показывали на него своими скрюченными пальцами.
— Взгляните, это же кронпринц Мефиуса! Этот парень как ребенок, что вечно боится своего отца, он даже к девушке посвататься свободно не может, что за жалкий человек!
— Он должен уже сдохнуть! Правитель, власть которого не принесла пользы никому в стране, должен просто сдохнуть!
Хватит!
Целая палитра омерзительных цветов крутилась и извивалась вокруг него. Страх оставаться объектом унижений все продолжал вызывать у него отвращение и ужас. Он искренне пожалел, что не захватил с собой пистолет из дворца. Если бы он нашпиговал окружающих свинцом, то наверняка бы очистил свою голову.
— Ваше высочество Гил?
Неожиданно, кто-то слегка уцепился за его коня.
Он поначалу выглядел как один из чертей, но после того, как Гил вздрогнул на лошади, то начал с большим трудом понимать, что это был мужчина, лицо которого он несколько раз видел до этого.
Если принять во внимание меч у него на боку, а также пистолет на поясе, он должен быть кем-то из имперской гвардии, ведь им позволено носить оружие в мирное время. Но так как он знал его лишь в военной форме, в церемониальных одеждах он выглядел совершенно иначе.
— У вас какие-то дела в подобном месте?
— Нет...
Принц покачал головой, будто бы в нормальном состоянии. Имперская гвардия подчинялась непосредственно императору. Это значило, что они на стороне его отца, да и в любом случае, они не были его близкими товарищами.
Хотя можно получить офицерское звание, если ты происходишь из хорошей семьи, правитель же обладал правом свободно набирать в свое подразделение кого угодно. Два года назад, когда Гилу исполнилось 15, он тоже получил право набрать солдат в свой собственный отряд, но так было лишь в теории. На практике же он просто унаследует подразделение отца.
— Опасно бродить тут в одиночку. Позвольте мне отправить кого-нибудь во дворец.
— Брось, не нужно делать ничего ненужного. Лучше скажи мне, что за шумиха?
— Ахх.
Служащий имперской гвардии, которому за сорок, прищурился в смущении. Он указал на центр улицы. В конном экипаже без полога находились полностью одетые юноша и девушка.
— У моей дочери свадебная церемония этой ночью. — сказал он и рассмеялся.
Девушка счастливо улыбалась, а ее лицо напоминало ее отца. Ее белоснежное платье пусть и не выдерживало сравнения с тем, что он видел при имперском дворе, но все же было странно ослепительным.
Смелый наряд, что одевают лишь раз в жизни, его покрой и декольте подчеркивают изгибы ее чувственного тела.
— Принцу тоже стоит позаботиться о себе перед свадьбой. Я позову подчиненных, так что поторопитесь в замок...
Половина слов имперского офицера так и не достигла ушей Гила.
Смех, звуки, и люди, водящие хороводы , мрачно мерцали перед ним, как в игре теней марионеток. Никчемные улыбки, поющие голоса и танцы наращивали беспокойство внутри Гила.
Почему они ведут себя в столь веселой манере? Даже он, наследник трона империи Мефиус, ни разу не сталкивался с подобным за всю свою жизнь. Нет, может все так, потому что они простолюдины и могут проводить свои дни без страха? Они не выбирали свою жизнь. Они берут то, что им дают и огорчаются, когда это забирают. Если бы он мог также проводить жизнь, как много удобств было бы в ней?
Это становилось все более раздражающим и давило на его мозг неистовой, пульсирующей, острой болью. Стук-стук-стук. Стук вынуждал тело Гила дрожать, а марионеточные тени мельтешили по вертикали.
В тот же момент губы Гила вытянулись в полукруг. Он рассмеялся.
Что за глупости? Он, принц, завидует счастью столь низкородных людей. Однажды все это будет принадлежать ему, и нужно напомнить им об этом. Нужно научить их тому, что если счастье приходит столь легко, то его могут украсть в одно мгновение.
— Право первой ночи.
— Э?
Офицер имперской гвардии снова слегка схватился за лошадь и поднял свою голову. Хотя Гил и вытирал слюни со рта, тон его слов был чистым.
— Я заявляю о праве членов императорской семьи на первую ночь.
— Принц?!
Вскрик офицера заставил всех взглянуть в их сторону.
Смотрите наконец?
Чем больше Гил пьянел, тем сильнее смеялся. Будь у него под рукой зеркало сейчас, то он мог бы увидеть, что его собственное лицо напоминает тех чертей, что чудились ему ранее.
Наконец заметили, что я не часть вас, не еще одна жизнь, не еще одно человеческое существо?
Мужчины императорской семьи обладают так называемым правом первой ночи. Это значит, что если где-то на их землях происходит свадьба между мужчиной и женщиной, практически без исключений они могут потребовать у жениха право провести первую ночь с невестой.
Было время, когда считали, что кровь девственницы — это нечто грязное, и что если она отправится в постель с обладающим силой членом королевской семьи или со жрецом, то это очистит ее кровь. Хотя на самом деле это был лишь повод задрать налоги, выплачиваемые, чтобы избежать использования этого самого права первой ночи. Закон был принят около двухсот лет назад, во время последовательных сражений с племенем Рюдзин, не дававшим покоя человеческой цивилизации.
Сегодня право первой ночи стало пережитком прошлого, прямо как система набора в имперскую гвардию.
— Подготовьте какое-нибудь место, офицер. Вы слышали, что я сказал? Если пойдете против семьи императора, то не только вы, но и невеста отправится на гильотину.
Волна удивления и замешательства распространялась вокруг Гила. Смех прекратился, пение затихло, а танцы закончились. Взгляды, устремленные на молодую пару в конном экипаже, оледенели.
В противовес всем, Гил не прекращал смеяться. Насколько он знал, никто не требовал права первой ночи раньше. Конечно же, «никто» включало и его отца, Гула Мефиуса.
Разве не отец сказал, что он не станет таким человеком? Человеком, что впишет свое имя в историю? Разве не Инэли пыталась насмехаться над ним? Он покажет, как превзойдет своего отца. С этого момента они не смогут говорить все, что им вздумается.
В мире, погрузившемся в тишину, Гил был единственным, кто чувствовал истинное удовлетворение всем своим сердцем.
***
Полчаса спустя Гил держал ожидавшую его невесту на втором этаже находящейся поблизости дешевой таверны. Обеспечение безопасности заведения было оставлено ни кому иному, как тому самому офицеру. Широко улыбаясь, он поднимался по лестнице с бутылкой спиртного. Скрип дерева был странно уютным.
Он распахнул дверь, и фигура на кровати содрогнулась. Было темно, лишь покрытая копотью лампа светила над подушкой.
— Принц, — девушка сложила руки вместе, пытаясь умолять его. — пожалуйста... пожалуйста, бросьте эту идею. Если это ради денег, то я заплачу! Пожалуйста, простите меня! Я все... все еще не отдавала свое тело во власть мужчине, даже своему мужу...
— Поэтому это и называется правом первой ночи, разве нет? — насмешливо сказал Гил. — Я позабочусь о твоей нечистой крови. После этого ты сможешь заниматься любовью со своим мужем, сколько твоей душе угодно.
Сняв верхнюю одежду, Гил подошел к постели и девушке на ней. Издав крик, невеста попятилась назад по кровати. Он мог разглядеть ее тело сквозь тонкую одежду. Гил гоготал.
В этот момент раздался яростный стук в дверь. Щелкнув языком и повернувшись ко входу, Гил увидел офицера, вошедшего в комнату и сурово уставился на него.
— Как нетактично со стороны отца вламываться в разгар брачной ночи невесты. Хотя я слышал о существовании обычая приглашать свидетелей на первую королевскую брачную ночь, но это не оправдание для тебя. Уйди.
— Ну же, принц, не можете ли вы передумать? Это позор для императорской семьи Мефиуса!
Что ты сказал? Кто-то вроде тебя не в том положении, чтобы перечить императорской семье. Открытое неуважение, что ты проявляешь, заслуживает смертной казни!
Имперский офицер, Рон Джайс, смотрел принцу прямо в глаза. Они были несфокусированы, пена текла у него изо рта. С одного взгляда он распознал эффект черной водяной лилии. Когда принц зафиксировал свой острый взгляд, то продолжил сыпать бессвязными словами.
— Я... я из мефийской императорской семьи... нет... я сын Гула Мефиуса. Если ты говоришь, что вся страна против меня — отлично! Я брошу тебя и твою семью на арену, откуда вы уже не никогда не выберетесь! Будете страдать в когтях дракона, или же поодиночке исчезните у него в брюхе, мне плевать! Проваливай, если не хочешь такого. Что? Этого недостаточно? Сможете продолжить свадебную церемонию после этого. Не забудьте снова надеть один из этих праздничных нарядов
Гил повернулся к нему своей белой спиной.
— Ах...
В таком беззащитном положении, Рон застыл в нерешительности.
Лайла была его единственной дочерью. Тяжело трудясь в роли офицера императорской гвардии, он не был уверен, хороший ли он отец, или же нет.
Это случилось более десяти лет назад, в день рождения Рона. Он вернулся домой около полуночи. Хотя он, как и всегда, забыл о своем дне рождения, Лайла спала, положив голову на стол. Укутывая ее одеялом, его жена сказала:
— Знаешь, она изо всех сил старалась не спать.
Его дочь крепко держала в руке самодельный белый венок из цветов.
Когда он нежно взял ее маленькую руку в свою собственную, то поклялся, что сделает что угодно ради счастья дочери. Даже если это заберет его жизнь.
Когда он пришел в себя, то уже успел прыгнуть на Гила. Он чуть не упал на пол, повалив принца. Крик его разума «Что ты творишь?» перемешивался вместе со звуком крушения всего вокруг.
Но на самом деле Рон не думал об этом. Очевидно, что принц действовал под влиянием наркотиков. Если он потеряет сознание сейчас, то вероятно и не вспомнит ничего. А если и вспомнит, то примет это за сон. Хотя и необходимо склонить огромную толпу народу к сотрудничеству, Рон сделает все необходимое, чтобы добиться этого.
С другой стороны, Гил был в неистовстве. Веря, что превзойдет отца или обесчестит его имя, он почти поднялся, чувствуя в себе признаки дикого зверя. Все было так, словно он овладел силой против своего отца.
Пока он боролся с этим «отцом», то заметил пистолет на поясе у противника. Гил отчаянно пытался схватить его. Рон ответил тем же. В конце их молчаливого противостояния пистолет с глухим звуком выпал из их рук на пол. Вдвоем они быстро потянули руки к нему.
— Бэм! — разнеслось вокруг эхо выстрела.
***
Услышав новости от своего слуги, Федом устремился прямиком в таверну с мечом в руке.
Право первой ночи, подумать только!
Взглянув в сторону, в ничем не выделяющееся место, в котором собралось несколько фигур, сливающихся с темнотой и глядящих на него, Федом почувствовал, как пробегают мурашки вниз по спине. Все это напоминало ему об отсыревшем фитиле. Вы можете оставить его в покое, так как он в любом случае не приведет ко взрыву, но если сильная искра случайно проскочит к заряду, то тот однозначно взорвется.
Откашлявшись, Федом подошел поближе к барной комнате. Несколько человек из имперской гвардии караулили дверь. На их лицах читалась растерянность. Вызванные вышестоящим офицером, они не получили объяснений, почему должны охранять это заведение. Федом воспользовался своим членством в совете и его пропустили.
Затем: «Бам!», выстрел ударил по его барабанным перепонкам.
Застыв на мгновение, Федом быстро взлетел вверх по лестнице. Его слуга, являвшийся отменным бойцом, шел впереди и открыл дверь Они одинаково задержали дыхание. Запах пороха достиг их носов. Лужа крови растекалась по полу дешевой таверны.
— ... ...
В этих обстоятельствах, странная тишина повисла между ними.
Некоторое время Федом был не в сотоянии ни о чем думать. У него не было слов, казалось, что его разум отказывался принять увиденное, и он лишь бессмысленно смотрел. Тем не менее, помаленьку реальность начала проедать путь в его мозг, и определенная мысль возникла у него в голове. Даже он понимал, что это смешная идея. Это было слишком.
— Нет...
Федом сглотнул огромное количество слюны. Не было ли это откровением с небес, чтобы сломать панцирь старой империи и влить в нее свежую кровь? Он может принести реальный смысл в свою страну, подходящий к текущему беспокойному времени. Если это не знак свыше, то кто мог это сделать?
Несмотря на вонь крови в дешевой таверне, прямо сейчас глаза Федома выглядели так, словно их окутал золотой свет. Пока он волновался, содрогался и боялся, Федом понял, что если хочет этого, то нужно спешить и действовать незамедлительно.
Сперва, после того, как отдал приказ слуге никого не выпускать, он обратился к отцу и дочери, в обнимку сидевшим и дрожавшим на кровати.
— ...Я готов, — сказал офицер. — но моя дочь и семья невиновны. Я беру ответственность за это на себя. Прошу, пощадите всех, кроме меня. Я немедленно сделаю все, что вы хотите, будь то арена, схватка с драконом голыми руками, отсечение головы на гильотине или четвертование четырьмя драконами, тянущими мои конечности в разные стороны.
— Ох?
Щеки Фелома дрожали. Он бросил быстрый взгляд на парня, лежащего с обнаженной спиной. Он не шелохнулся ни на дюйм. Выглядело так, будто он больше не дышит.
— Не бойтесь, — сказал Федом, хотя и дрожащим голосом. — он все еще дышит.
— Хах?
— Вы меня не слышите? Он все еще дышит. Нечего боятся. Кронпринц будет в добром здравии.
Рон Джайс продолжал молчать в удивлении. Федом начал быстро говорить:
— Все в порядке, и если вы все еще хотите защитить свою семью, то я попрошу вас, чтобы ни единого моего слова не просочилось наружу, понятно? Если хоть единая мелочь о сегодняшних событиях дойдет до моих ушей через кого бы там ни было, то вы, ваша семья и все родственники первыми отправитесь в пасть к дракону. Понятно? Если вкратце, то я говорю вам, что все не так, как кажется, ясно?
Имперский офицер, Рон Джайс, немедленно поднял голову. Поток крови в его груди ускорился, а дочь цеплялась за него. Лицо Федома маячило над их головами, и его расфокусированные глаза очень напоминали принца Гила совсем недавно.