Глава 10.
Глава 10.
В тишине леса, заполненного только звуками трескающих веток и хрустящих листьев, вокруг костра сидели Вероника, Сиенна и Румпель. Пламя ярко сверкало, отбрасывая танцующие тени на деревьях, а тепло огня разгоняло холод ночи. Но внутри Вероники разгоралось нечто совершенно иное — воспоминания, полные горечи и сожаления, которые молчаливо окутывали её, как вуаль тьмы.
Вероника смотрела на огонь, и в его лучах она вновь увидела ту сцену, которая не оставляла её в покое. Она вспомнила, как много лет назад, когда всё ещё было по-другому, они с Питером и Сарой сидели у костра в том же любимом месте, где мечты казались реальностью, а не забытыми иллюзиями.
Она видела себя молодой, полна надежд и амбиций, окруженной защитой своих друзей. Питер Пэн, с его завораживающими смехом и искорками в глазах, держал на коленях Сару. Их любовь была так очевидна… так настойчива. Вероника чувствовала, как её собственное сердце сжимается при этих воспоминаниях — она была безмолвной свидетелем их счастья, средней девочкой-призраком, которая пряталась в тени.
Сара, красивейшая и сардонически злобная, бросила на неё взгляд, полный неприязни. Этот холод, который исходил от неё, был настоящим остром. Вероника, ощутив этот пронзительный удар, отвернулась, стараясь не привлекать внимания к своей любви и печали. Она хорошо умела скрывать свои чувства.
Питер выглядел беззаботно счастливым рядом с Сарой, смеясь и дразня её, как если бы мир был только их. Вероника помнила, как сама мечтала, чтобы всё в её жизни сложилось так, как она того желала — чтобы её сердце было в безопасности и чтобы она смогла сказать Питеру о своих чувствах. Но с каждым мгновением это казалось всё более невозможным.
Но всё изменилось. Пройдя через множество предательств, измены и пустоты, в результате которой потерялась их гармония, сердце Питера стало пустым. Он потерял не только любовь, но и сына. Очерк этих воспоминаний обрушился на Веронику, и она осознала, что ни один из них не избежал страданий. И хотя она никогда не выражала своих чувств, все переживания оказывались на её плечах.
— Ненавижу Неверландию…— прошептала я, голос был полон отчаяния. Слова были тихими, но в них было столько боли, что казалось, лес мог их услышать. Они словно вырывались из самой её сущности, как последние крики раненого животного.
Сиенна, сидя рядом, бросила на неё обеспокоенный взгляд. Она замечала, как настроение Вероники меняется, но сама не могла сказать, откуда всё это берётся. Она чувствовала эту непрекращающуюся тяжесть и понимала, что их отдельные битвы возникли от одного и того же источника.
....
*...*
Ночь окутала лес Неверландии мягким покрывалом, убаюкивая мир вокруг тихими звуками шуршащих листв и далёкого воеводства ночных птиц. У костра, шёпот пламени создавал магическую ауру, придавая ощущение уюта и безопасности, которое вечные искатели приключений могли лишь мечтать.
Вероника, Сиенна и Румпель устроились рядом с костром, постепенно погружаясь в сладкий сон. Пламя медленно колыхалось, освещая их лица, и так они пролежали, забыв о тревогах, которые их окружали. Тишина наполнена теплом и моментами, когда всё казалось прощённым, в то время как их душевные бури оставались на другой стороне.
Однако не угасли чувства, не давали покоя, скрытые в тени ночи. Когда сладкие сны накрывали Веронику, её разум унесло в мир воспоминаний. Она снова оказалась у того самого костра, где сидела с Питером и Сарой, счастливыми и беззаботными. Но это счастье уже не даровало ей покоя.
Питер и Сара были парой, золотыми детьми Неверландии, а она, Вероника, - лишь их тенью, которая наблюдала за ними из-под ветвей. Сара была великолепна как всегда — её смех, её манера делать каждый момент незабываемым. Но Вероника чувствовала, как в её сердце разгорается злоба и недовольство. Она никогда не смела бы признаться в своих чувствах, которые переполняли её — к Питеру, который остался для неё недосягаемым.
Ничто не могло подготовить её к тому моменту, когда Сара предала их. Этот момент стал началом конца для них всех, и Вероника не могла смириться с тем, что произошло. Глубоким эхом в её душе звучал приказ Неверландии — запомнить своё место.
Вдруг дерево зашумело, и возник силуэт, охваченный светом луны. Это был Питер Пэн. Его взгляд внимательно изучал всё вокруг, задерживаясь на каждой тени, что поджидала момента, чтобы действовать.
Питер, пришедший в ночи, как некогда, казался таким же играючи-непостоянным, но в его глазах скрывалось что-то другое. Иссушённое страданиями, таинственное и подавленное.
Подойдя ближе к костру, Питер заметил Веронику, лежащую на земле, её волосы, словно звёздная пыль, раскатаны вокруг. Он медленно опустился на корточки рядом с ней, не понимая, почему именно её присутствие вызывает в нём такие чувства.
Его рука прошлась по её пряди волос, и внезапно он ощутил, как свет нежной волны обволакивает их. Этот жест пробудил в нём воспоминания, которые он пытался забыть. В ту ночь у костра счастливая Сара с улыбкой рассказала Веронике о своих мечтах, она всегда была рядом, всегда в тенях, как зловещий ветер, подмигивающий и ускользающий.
Он вспомнил, как крепко любил Сару, как они были парой, разделяли каждый момент. Питер начал понимать, что эта любовь оставила пустоту, которая не могла быть заполнена. Его мысли крутились вокруг Вероники и того, что заставляло его не отпустить её.
"Почему она ушла?" — вопрос, который терзал его внутри. Почему Неверландия оставила такие шрамы? Всегда ли ему лучше быть одиноким?
Смотрев на спящую Веронику, он заметил её лёгкое дыхание и уставшие черты лица. Как будто его чувства, которые укрывались в нем, начали подниматься на поверхность.
"Что было такого в ней?" — он медленно прошептал, и его голос звучал в пустоте, как потерянный тезис. Она была более чем просто подругой Сары. В её глазах, в случае несгибаемой улыбки, скрывалась опасная магия, которая заставила душу Питера вспыхнуть?
С замиранием сердца Питер нежно убрал прядь волос с её лба. Это был жест, полный непонятной для него романтики. Возможно, это было более чем простое желание, это были эмоции, которые он не осознавал раньше.
С каждым мгновением вообще забытый мир вокруг казался менее важным, словно повинуясь призывам прошлого.
В этот момент его сердце открывалось, и он осознал, что возможно время менять правила игры.
....
Вероника вдруг вскочила, её сердце забилось быстрее, словно предчувствуя грядущую опасность. Кружась вокруг себя, она мылась в воде, пытаясь распутать волны своих мыслей. Секунды назад она почувствовала прикосновение — нежное, почти призрачное. Но что это было? Её воспоминания о ночи были подтачены тревожащим чувством.
— Что за чертовщина? — пробормотала я себе под нос, голос был полон недоумения и резкости. Я напряженно огляделась, взгляд быстро пробежал по окружению, искал ответ, но лишь зацепился за тени, пробегающие в ночи.
На дереве, неподалёку, скрывался Питер Пэн, наблюдая за ней. Успел уйти до того, как Вероника откроет глаза. Его изумрудные глаза сверкали в полумраке. Он не мог не заметить, как Вероника резко взвизгнула и таинственно поднялась. Она всегда была интуитивной, и, возможно, она могла почувствовать его присутствие. Внутри Питера заколыхалась буря эмоций, начиная с любопытства и заканчивая раздражением.
Питер старался не привлекать внимание. Его сердце шептало: "Зачем ты здесь? Почему ты не уходишь?" Страх перед тем, что она могла бы обнаружить его, смешивался с надеждой, что она почувствует его тепло. Он не понимал, почему она не может покинуть его мысли. Эта чертовка, как он себя подгонял, навсегда изменила его, но он не знал, как с этим справиться.
Вероника, ещё взглянув в темноту, покачала головой, стараясь прогнать навязчивые мысли.
—Показалось...— шёпотом произнесла я, вернувшись на своё место около костра. Моё дыхание стало более ровным, а тяжесть в груди слегка отступила.
Пространство в очередной раз заполнило себя тишиной. Вероника снова положила голову на траву, готовясь отдаться снам, но в ней всё еще бушовало некое дрожание, будто она не могла избавиться от щекотки любопытства.
Питер продолжал внимательно следить за Вероникой. Он ощущал, как будто весь мир вокруг них отключился. Он был пленником своих собственных мыслей, явно поражённой, стараясь определить, что внушает ему эта безразличная хрупкость. Каждое её движение, каждый её вздох вызывали в нём что-то неуловимое, как дымка о мечтах, которые он хотел бы дотронуться.
Среди темноты, когда её лицо снова скрылось от его взгляда, он удивлялся — Почему она не могла вернуться? Этот внутренний конфликт только углублялся с каждой секундой, когда он созерцал её сонное лицо и видел, как спокойствие вновь заполнило её.
— Что же в тебе такого, чертовка? — произнёс Питер, его шёпот был полон злобы и лёгкого раздражения, как он начинал осознавать...? Она вечно оставалась в сетях его мыслей, словно нежный призрак, недостижимый.
Внутри него пробудилась решимость, но он знал — сейчас не время для смелости. Он должен был остаться в тени. Питер вздохнул и, слегка дернув головой, спрыгнул с ветки, укрываясь в гуще деревьев, будто таким образом он мог покинуть все свои внутренние противоречия.
Эта ночь была полна неопределённости, чувства букета — от ненависти до любви, от страха до надежды.
*...*
Киллиан Крюк сидел на большом камне у возвышенности, окружённый мраком ночи. Лишь слабое свечение луны играло на камнях, выделяя его суровую фигуру. В его руке мерцала бутылка рома — единственный способ заглушить множество мыслей, бушующих в его голове. Он смотрел вдаль, где в тумане скрывались деревья и тени, и не мог избавиться от чувства беспокойства, как будто они шептали ему о том, что Сиенна по-прежнему где-то поблизости, укрытая в тени хуже, чем сама Неверландия.
Крюк глубоко вздохнул, отпивая немного рома. Легкий алкоголь напоминал ему о потерях и утраченной любви. Облака навевали воспоминания, как последний незабываемый поцелуй, мягкий и тёплый. Сиенна, её смех, её волосы, как глубокий ночной зной — всё это блендировалось в его разуме, заставляя душу замиратт.
—Куда же подевалась моя пленница? — произнес он тихо, глядя в ночное утро. Этот крик разрывал тишину, но воцаряющаяся в нем невидимая тьма сжимала его горло. "Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать." Варьировать чувства, испытывать их взлёты и падения, — это было ему свойственно; он знал, что не следует сидеть сложа руки. Собственничество отражалось в его глазах.
Неожиданно из густого тумана появился знакомый силуэт. Это был Питер Пэн, обрисованный в свете луны, словно тень самого разгулявшегося. Его лёгкие шаги напоминали эхо, нарушающее тишину.
— Что, оплашал, Крюк? Оно и заметно. — произнёс Питер с ухмылкой на устах, его голос был полон насмешки, словно он забавлялся наблюдением за состоянием старого врага.
Крюк закатил глаза, стараясь показать равнодушие, что у него всё под контролем.
—Я просто сижу. — ответил он, пытаясь скрыть единственное беспокойство, что затаилось в его сердце.
Питер, не задумываясь, продолжил.
—Ну конечно. Сиенна твоя сбежала.— Его губы изогнулись в ухмылку, смешивая искреннюю радость и хладнокровный стеб.
Крюк поднялся, его тело словно источало угрозу, грозу, но это не было результатом страха. Это был результат необходимости.
—Что тебе надо?!— его голос звучал низко и угрожающе, словно ему нужно было явно обозначить свои границы.
Питер шагнул ближе, словно темная тень на фоне горящего света.
—Чтобы покинул этот остров. Нитландия — моё королевство, найди себе другую, а там посмотрим, что будет делать с нашей враждой.
Крюк стиснул бутылку внутри своей одежды, осознавая, что разрыв между ними был не просто физическим, но и моральным. Его предательства оборачивались долгими годами ненависти, и он не собирался ни отступать, ни убегать.
—Хах, умно. А не боишься ли ты, что Сара вернётся? — его взгляд сверкнул, явно желая задеть Питера, исчерпывая грани их затянувшегося противостояния.
На мгновение Питер застыл, но затем усмехнулся.
—Это удар ниже пояса? Ахахха! Она же тоже ушла от тебя.
Представление о том, чтобы запустить Кометы от Крюка, провело волны смеха вокруг них и терзаний.
Крюк почувствовал, как в нём затопило пламя гнева. Питер смеялся, но это было именно его положение в обществе и причина, по которой этот путь навеки разделял их. Каждый жест был хоть и игривым, но моментально открывал ту пряную игру, в которую они оба попали.
Слова, как кинжалы, метались в их душах, и каждый спрос лезущей боли оставлял след на совести. В этот мгновенный взгляд, который Крюк бросил на Питера, сверкала ярость, одновременно преданность, которую он уже почти потерял.
— Я не уйду, пока она не будет в моих руках, Пэн. И ты это прекрасно знаешь! — произнёс Крюк с решимостью, его глаза полны ненависти.
Питер, ощущая силу этих слов, тихо подошёл ближе.
—А ты готов платить этой смелостью цену? Я не могу позволить тебе запутаться в этом мире. Неверландия не для слабых. Хах.
В тот момент два мужчины стояли, которые были предназначены для войны, для того, чтобы говорить на языке преданности и жертвы. Каждое слово было загружено напряжением, как молния в небе Неверландии. Они находились не только на разных сторонах, но и на разных страницах скрытой войны, где ни одно сердце не было без шрамов, ни одна душа не нашла покоя.
Питер Пэн хмыкнул и подошёл к Крюку. Он взял его бутылку рома, взял другую руку и отдал бутылку обратно.
—Глотни рома. Псих. Нитландия не твоё место.
—Я не уйду, Питер.
—А что было в прошлый раз не забыл? —Питер Пэн указал на руку.. На ней виделся Крюк. — Кто твою руку отсёк?
Затем Питер Пэн отсранился и исчез в зелёном дыму..
*...*
Ночь уже опустилась на Неверландию, и густой туман легким покровом окутал деревья, создавая атмосферу загадочности. Вероника, Сиенна и Румпель пробирались через лес, их шаги были осторожными, но решительными. Каждый тропинка была знакома, но неиспользованная; они знали, куда идут.
Они пришли в место, где священные деревья стояли в ряд,излучая однообразную флюидность, как будто шептали друг другу свои тайны. Под одним из деревьев, старым и покрытым мхом.
Я заметила странный блеск. Я остановилась, вглядываясь в низкорослое темное пространство, и спросила.
—Что это?
Сиенна подошла ближе, раскрыв ладони, чтобы сосредоточиться на мелком блеске под корнями. Румпель, присоединяясь к ним, уже знал: это может быть нечто важное. Вероника сползла на колени, заглядывая туда, и вскоре её глаза расширились от любопытства.
В глубине корней они нашли свиток пергамента, несущий отпечатки времени. Вероника осторожно достала его, трепеща от ожидания, и развернула.
— Это... — начала я.
Все трое склонились над пергаментом, чувствуя, как воздух вокруг них начал нагреваться.
Слова на пергаменте были написаны с сиянием древнего магического света:
«Очерненное сердце Капитана - остров Череп…»
Сиенна внимательно прочитала, затем подняла взгляд на своих друзей, её голос был полон заинтересованности и возбуждения.
—На острове черепа... Это сердце Крюка?! Оно там? Что за бред?
Вероника усмехнулась, её губы искривились в насмешливой улыбке.
—Ахахха! Идиот. Думал, если он своё сердце заточит в сундук Пандоры, то сможет справиться с предательством Сары? Хах, как наивно. — Её голос звучал с язвительной искоркой, будто она предвосхищала всё это заранее.
Сиенна, не удостоив её насмешкой, покачала головой.
—Что ж, это может ему послужить уроком. Надо найти этот сундук и возможно он испугсется и поможет нам найти Джона. Возможно, так мы сможем спокойно забрать Джона и уйти отсюда.
Её глаза сверкали с настойчивостью, полны решимости достигнуть своей цели.
Вероника посмотрела на Сиенну, чувствуя в её словах ту же уверенность, что витала и в её мыслях. А затем её внимание переместилось на Румпеля, который задумчиво наблюдал за ними, его ум стремительно обрабатывал информацию.
—Что думаешь, Румпель? — спросила я.
Румпель с лёгкой улыбкой наклонил голову.
—Судя по всему, это очень рискованный, но потенциально выгодный путь. Крюк, его ожесточение — всё это само по себе создает опасность и шанс.
Вероника сжала пергамент в руках, её сердце начинало колотиться быстрее. Внутри неё вспыхнула искра решимости.
— Тогда, за дело. — произнесла я, голос стал резким, пронизанным амбициями. Она почувствовала, что это не просто шаг к успеху, а начало действительно важного приключения, которое требовало смелости и решительности.
Сиенна кивнула, и они дружно выдвинулись в сторону острова Черепа, глубоко заглядывая в глаза друг другу. Каждым их шагом они распускали волны действия и воли, создавая невидимую силу, которая вела их к неизвестному.
....
Загадочный остров черепа возвышался над морем, как тёмная крепость, облачённая в тени и мифы. Вероника, Сиенна и Румпель шли по узкому пути, окружённому высокими скалами и переплетёнными лианами, настойчиво стремясь к своей цели. Каждый шаг по этому маршруту напоминал о безумии Неверландии.
Они вошли внутрь, и мгновенно оказались в мрачном святилище, наполненном драгоценностями и удивительными артефактами, созданными из всего, что только можно было представить. Золотые монеты, сверкающие как звёзды, и самоцветы, ослепляющие своим сиянием, лежали в беспорядке, словно ждут своего часа. Нежданные порывы стеклянных пузырей с магическими субстанциями пульсировали светом, создавая странные отблески на стенах пещеры.
— Вау... — произнесла Вероника, голова вращалась от необъятного количества сокровищ, заставляя задуматься о том, сколько усилий было потрачено на это место.
—Вероника, азарт притихомирь. Не позволяй этому отвлекать тебя, — предостерегла Сиенна, держа её за запястье. — Это только отвлекает от нашей цели.
Вероника закатила глаза и усмехнулась.
—Ну потрогать то можно.
—Иногда ты мне напоминаешь Питера Пэна. — Сиенна закатила глаза.
—Это удар ниже пояса, Сиенна!
Только они ступили внутрь, как внимание Вероники привлекло что-то в дальнем углу. На пьедестале, окружённом развевающимися туманами, стоял старинный сундук Пандоры. Аура вокруг него была необычной, наполняя пространство чувством ожидания.
—Сундук.. — прошептала я с восхищением, когда они подошли ближе. Этот артефакт светился нежным светом, как надежда, окружённая тьмой.
Сиенна, затаив дыхание, шагнула вперед, её пальцы нежно коснулись рукоятки сундука.
— Это он... сердце Крюка лежит внутри.—Её сердце забилось быстрее.
Я закатила глаза.
—Ну же. Бери.
Мой голос звучал с лёгкой насмешкой, словно подразумевая смелость своей подруги.
Сиенна вздохнула, собирая всю свою смелость, и с трепетом открыла сундук. Как только крышка приоткрылась, изнутри поднялся вихрь света, слепя их на мгновение. Внутри, среди сияния, оно отражало сердце Крюка — мрачный, покрытый шрамами объект, словно был собран из кусочков его старых надежд и неудач.
— Господи… Киллиан, ну ты и идиот... — выпалила Сиенна, потерявшись в своих мыслях. Она оглядела самое сердце, исторгнутое в сейф для сокровищ. Внутри у неё зреют опасения и сомнения. С чего это ей стало жаль Крюка?
Её мысли начали скрежетать, как частички старого шестереночного механизма. Почему? Возможно, ожидание страдания и одиночества, которые он претерпел, затерялись в её сердце.
— Мы пришли за Джоном... — повторила она и снова закрыла сундук, словно пытаясь вытолкнуть беспокойство прочь из своей души. Она покачала головой и вспомнила, что их целью оставалась свобода, и правда о Крюке не могла ей помешать.
Вероника и Румпель обменялись взглядами, полными понимания, и кругом тишины повисло решительное молчание. Они знали, что им нужно двигаться дальше, пройти через эту тьму, чтобы достичь своей цели.
Пришло время покинуть загадочный остров черепа, но их дальнейший путь все ещё был окружён темным призраком, созданным личной историей каждого из них.
*....*
Темнота окутала остров черепа, когда Вероника, Сиенна и Румпель покинули загадочное святилище. Тревога и радость смешивались в их сердцах, когда они, наконец, покинули суета, где поиски сердца Крюка принесли волнующие открытия и неоднозначные чувства. В то время как свет зари начинал предавать мир приятному покою, участие в водной стихии было ещё далеко от их ума.
Волны, плещущиеся о берег, были ласковыми, но скрывали в себе неизведанную опасность. Пройдя до маленькой лодки, их ожидал неоднозначный путь: мимо затонувших рифов и тайных глубин, где, как ходили слухи, жила опасность.
Лодка начала медленно отходить от берега, и вскоре они утонули в тишине морской глади за спиной. Но вскоре замедление действий предвещало приближающуюся непогоду. Наступила угроза, оставшаяся незамеченной: горлы ангелов с шипами, обитатели привычных нимф и русалок, жаждущие отвлечь нарушителей их покоя. Глубины решали проучить за ослушание.
Не успели они отплыть далеко, как из пучин холодного моря встали синие спины, возникшие из глубин, и высокие звуки превратились в крики.
— Чёрт! Откуда здесь эти твари? Раньше их не было... — крикнула я, голос пронзил тишину, когда над лодкой появилось несколько злых русалок. Их зелёные хвосты сверкали, будто в предвкушении победы.
Сиенна была первой, кто осталась в полной боевой готовности. Полным напором она весело сразилась в воздухе, сабля осветила ее норов.
—Сражайтесь!— из её уст смерть вырывалась неумолимо; преизобилующий гнев внутри неё был готов выплеснуться наружу.
Морская звезда зазвенела в звоне её сабли. Вероника крикнула, перехватив внимание одной из противниц, и пустила свою саблю в бой. Две могучие девушки сливались в действиях, как вспомогатели огня и воды.
Румпель, тщательно веслясь, пытался дотянуться до них. Он понимал, как опасно попал в эту ловушку, и не собирался ждать, когда кто-то поддастся на широту глубин. Работая на пару с Вероникой и Сиенной, он чувствовал, что их борьба станет единственным шансом уйти.
— Держитесь! — крикнул Румпель, и его команда с азартом сражалась с нападающими.
Русалки, прекрасно сохранившие свою смертоносную красоту, были жестокими и коварными. Их зубы сверкали, когда они пытались подцепить своих жертв в неоновом свете, свивая линии своих длинных хвостов вокруг лодки.
Сражение становилось всё более интенсивным. Вероника с ловкостью отмахивалась от одной русалки, её сабля свистела в воздухе, создавая атаку. Она чувствовала, как её энергия нарастает с каждым ударом, каждый из них был полон жажды свободы.
Сиенна призывала свои силы, вызывая заклинания, которые взмыли к поверхности, как вольные духи, готовые помочь. С её черными волосами, разметавшимися по плечам, она танцевала среди врагов.
...
Сражение с русалками было жестоким. Вероника, Сиенна и Румпель отчаянно боролись, используя каждую возможность, чтобы отбросить их назад. Вода плескалась вокруг них, смешивая море с яростью. Сабли сверкали, когда девушки избегали острых зубов своих противниц, пронзая их плоские тела. Бой был напряженным, но постепенно они начали одерживать верх.
Сиенна, находясь на передовой, внезапно увернула свою саблю от лукавого удара и смахнула вниз одну из русалок. Та яростно замахнулась, и неожиданно одним из своих хвостов сбила Сиенну с ног, выбив у неё саблю из руки.
—Сиенна! Твою мать... — закричала я, когда её подруга упала в воду. Я открыла свои глаза, полные ярости, и готовилась к ответному удару, когда ещё одна русалка нападала.
Румпель, стараясь держаться на плаву, быстро движет веслами, чтобы отдалиться от опасности, но напряжение нарастало. Волнение морской битвы увлекло их далеко от безопасных берегов, и теперь они знали: если не покинут это место, то погибнут.
Но в ту же секунду одна из злых русалок оглянулась, и, сжав свои мощные челюсти, нанесла сокрушительный удар.
Сиенна вдруг увидела, как одна из русалок подняла волшебную ложку, небрежно улучив момент, и мощным рывком ударила её по лицу. Сердце девушки забилось быстрее, и мрак подступил к её сознанию.
— Неее...— выдохнула она, прежде чем погрузиться в холодные объятия моря. Тьма накрыла её, как обманчивый шлейф, унося в бездну.
Вероника и Румпель, смущенные этим моментом, поняли, что скоро их ждёт та же участь. Как только тени нахлынули на них, они также потеряли сознание, оставляя позади бегущие лучи света и звуки борьбы.
....
Когда их сознание вернулось, они ощутили мягкий, переплетённый воздух. Открыв глаза, Сиенна оказалась в небольшой комнате, окруженной неприметными стенами. Густые тени чуть утихли, и свет пробивался через большие окна, освещая уютное помещение. Она поднялась, оглядываясь, с лёгким недоумением.
—Где мы?— прошептала она, её голос звучал тихо и слабо.
Постепенно здесь и там начали звучать голоса, и Вероника, наконец, пришла в себя. Её сердце наполнилось тревогой, когда она заметила, что оказалась не в объятиях воды, а в каком-то доме, очевидно, на острове.
— Сиенна? — окликнула я подругу, её голос звучал полон облегчения и тревоги одновременно, когда она разглядела фигуру напарницы.
— Я здесь.. — ответила Сиенна, округляя глаза, полные недоумения.
Тишина в комнате вдруг прервала лёгким шорохом. Из соседней комнаты вышла загадочная фигура. Это была женщина с смуглой кожей, её черные волосы были небрежно собраны в пучок, а на ней было длинное черное платье, которое призывало к ощущению тайны.
Когда женщина приблизилась, глаза Вероники и Сиенны расширились от удивления и ужаса. Свет словно погас, когда они осознали, кто они перед ними. Это была Калипсо — ведьма и богиня пучины океанов и морей, обладавшая силой, способной управлять временами года и призыванием волн, легенда о которой их пугает и очаровывает одновременно.
—Вы пришли ко мне. — произнесла Калипсо, её голос звучал как шёпот ветра, заставляя каждую ноту резонировать в их душах.
—Зачем вы здесь, потерянные души?
Сиенна и Вероника переглянулись, ощущая на себе вес её слов, словно магия тянула их к неизведанным берегам неизведанного.
— Мы... Нашли сердце Киллиана Крюка. — произнесла Сиенна, её голос звучал смело, несмотря на растерянность.
Калипсо овладела пространством, её взгляд сиял мистической силой.
— Сердце Крюка? Много секретов кроется под поверхностью, и лишь немногие способны на это открытие. Надо понимать, что сила, которую вы ищете, может иметь последствие.
Занавес тьмы, казалось, лег на всё вокруг, и сознание Вероники прояснилось. Теперь она знала: на этом пути нельзя отступать, не важно, что стоит между ней и её целью.
— Ну что ж, пора поприветствовать вас...— произнесла она, улыбка расползлась по её лицу, обнажая зубы. В её голосе звучала уверенность, как будто она знала о них всё.
Вероника мгновенно ощутила, как по спине пробежал холодок. Калипсо была сильной, и в её взгляде таилась магия, которой она не обходила стороной.
— Вы нашли сердце Крюка.. — продолжала Калипсо, не спеша подходя ближе, её шаги были легкими и грациозными. — Но на этом ваши успехи заканчиваются. Джона вы найдёте, но Питера и Крюка не победит. Джон... это лишь начало... — произнесла она, её голос звучал как трель морских волн, уловка для ораторского ужаса. —Секреты, которые вы ищете, связаны с сердцем Крюка, и наполнены бездной тёмных желаний. Питер и Крюк — это два лица одной монеты, у каждого из них своя сторона.
Сиенна сделала шаг вперёд, её глаза сверкали настойчивостью и гневом. —Мы не боимся их.
—У тебя, Сиенна, инная судьба с Крюком. — произнесла Калипсо, словно плетя паутину из слов, которые мели вокруг тёмного заговора.
Вероника обернулась к Сиенне, заметив в её глазах стыд и страх. Но прежде чем она могла что-либо произнести, звук тихого смеха Калипсо вернул её внимание.
Вероника выгнула бровь, её терзаемые мысли пересекли взгляд с Калипсо.
— "Почему это так? Мы не связаны ни с Крюком, ни с Питером. — голос звучал решительно, но в этом было недовольство.
Калипсо усмехнулась, её губы исказились в хитрой улыбке.
—"А у тебя не получится уйти отсюда. Ведь именно Питер Пэн не даст тебе уйти, Вероника.
Слова словно зарядили воздух током, и Вероника почувствовала, как её сердце зажалось от страха. Она основательно знала, каков его характер и какую власть тот может иметь. В её сознании смутно бродили мысли о предательстве и безысходности.
— Но почему? — произнесла я тоном, в котором плавали недоумение и отчаяние.
Калипсо лишь улыбнулась новой ухмылкой, которую сложно было игнорировать.
— Почему? Ты так наивна, хоть тебе и 300 лет.. — играя с паузами, произнесла она, её голос был мелодичным, но полным насмешки.
Вероника почувствовала, как ярость и несогласие заполнили её. Она не могла смириться с тем, что судьба вновь пытается загнать её в угол, даже если за спиной стоит Питер Пэн.
— Что? — разозлилась я, глаза полыхнули, как пламя. — Я знаю, что делаю! Я не позволю этой тёмной воле управлять мной и делать из меня игрушку!
Калипсо вновь усмехнулась, и в её глазах светились искорки древнего знания.
—Твоя сила может быть защитой, но сила Питера — это другое. Он привязал твою судьбу к своей, и от этого никуда не уехать. Ты его зеркальное отражение.
Сиенна переосмысливала слова, от которых у неё мурашки пробежали по спине. Две подруги, обе брошенные в борьбу с силами, которые их не пускали в дальнейшую жизнь.
Вероника ощутила, как время споткнулось, и в этом мгновении им стало очевидно, что, возможно, после всего, что произошло, их судьбы уже были переплетены. Калипсо могла знать больше, чем они осознавали, и эта загадка и страх завуалировали их истинную миссию.
Теперь, стоя перед Калипсо, и распутывая свои мысли, они поняли: выбор, который им предстоит сделать, может стать началом новой главы, либо концом их путешествия.
Сиенна сжимала в руках коктейль из эмоций и невысказанных переживаний. Этот тёмный мир оказался полон неясностей.
— А что вообще значит, что у меня иная судьба с Крюком? Все плохо? — её вопрос был полон напряженности, словно каждое слово поднимало груз её мрачных мыслей.
Калипсо, мудрая и таинственная, вздохнула, вспоминая многовековую историю своих предков.
—Нет, я бы не сказала так. От судьбы своей не уйти. Ни тебе, Сиенна, ни тебе, Вероника. — её серьёзный тон напомнил о весе ее слов, как предвестия бурь на горизонте.
Вероника предвкушала задухи судьбы и решимости.
—Что Крюку нужно от Сиенны, а что Питеру от меня? — в голосе еще оставался трепет, но страсть вновь начинала расцветать, формируя искорку надежды.
Калипсо, скрестив руки на груди, слегка наклонилась вперёд, её глаза искрились, подобно морскому горизонту.
— Много факторов влияют, вы должны сами разобраться. Не пожалеете. Но то, что их мрачные сердца омрачняют Неверландию, это точно… — в её голосе звучала уверенность, полная предостережений.
Атмосфера в комнате была действительно напряжённой, и каждое слово словно нависало над ними как ледяной меч. Вероника ощутила, как тени охватывают её, удерживая её на краю решения.
— Раз уж на то пошло, вы это и исправите. — заявила она, уверенная в своих словах. В этот момент пламя её духа вспыхнуло, и она почувствовала связь с чем-то большим, чем просто приключение. Это стало их судьбой.
Сиенна бросила быстрый взгляд на Веронику, её глаза сверкали от решимости и тревоги одновременно. Она понимала, что их впереди ждут испытания, и что они, как никогда, нуждаются друг в друге.
Калипсо отошла к окну, её взгляд устремился к морю. Словно благословляя их дальнейший путь или прощаясь с чем-то, она стояла там, окруженная особой аурой. Это был их шанс, их возможность избавиться от оков.
— Если вы хотите изменить свою судьбу, вам нужно знать, что на карту поставлено больше, чем вы можете себе представить. — произнесла она, её слова остались не одетыми.
Наконец, Вероника и Сиенна поняли: их битва только начиналась. Но при этом они также осознали, что связаны в неразрывном узле судьбы, который сформировался под давлением тайны и переживаний.